Мужчины свои и чужие - Келли Кэти - Страница 35

Схватив на кухне чашку кофе, Ханна села за стол, стара­ясь разобраться в своих мыслях. Она так много думала о Фе­ликсе в четверг и пятницу, что запустила работу, а это никуда не годится. К тому же ей не удалось разжиться печеньем, а она не позавтракала и поэтому очень проголодалась. Ханне захотелось расплакаться. Весь мир ополчился против нее!

Зазвонил ее телефон, и она сняла трубку.

– Что вы делаете сегодня, мисс Кэмпбелл? – промурлы­кал Феликс.

Ханна чуть не выронила трубку.

– Ну… ничего, – сказала она, от удивления начисто по­забыв свое намерение заставить его помучиться.

– Чудненько. Не хотели бы пойти со мной в театр? А по­том можно поужинать.

– С удовольствием, – сказала Ханна, у которой дыханье сперло от радости, что он позвонил. – Во сколько?

– Буду ждать вас в пабе через дорогу от театра в семь. Жду не дождусь.

Повесив трубку, Ханна с ужасом вспомнила, что волосы у нее сальные, что одета она совсем не для театра и что у нее не будет времени заехать домой и переодеться. И она даже не спросила, какую пьесу они пойдут смотреть. Надо же, она еще рассуждает о волевых феминистках, считающих, что за­мужество только для слабых! «Я заставлю его помучиться». Как же! Она напоминала себе сейчас ласкового котенка, ко­торый переворачивается кверху брюшком, чтобы кто-нибудь, любой, ему это брюшко почесал. При этой мысли она слегка улыбнулась. Если брюшко будет чесать Феликс, она бы не возражала.

Твердо решив, что сегодня мысли о Феликсе не помеша­ют ей работать, Ханна принялась за дело, но все-таки прикинула, не отпроситься ли у Дэвида пораньше с работы. Тогда она сможет слетать домой, вымыть голову и надеть что-ни­будь потрясающе красивое.

Однако Купидону в этот день не везло. В пять Дэвид со­звал весь старший персонал на совещание. Пока он говорил, Ханна ерзала на стуле, мысленно перебирала имеющиеся в ее распоряжении туалеты и не слышала ни единого слова. Если ее кремовый кружевной бюстгальтер окажется в стирке, она застрелится! Это самая сексуальная вещь в ее гардеробе. Если расстегнуть верхние пуговицы на красной блузке, будет очень даже соблазнительно. Она даже наденет контактные линзы ради разнообразия.

– Я знаю, уже поздно, – сказал Дэвид, поглядев на ер­зающую Ханну, – но приехала наша коллега из США, и она любезно согласилась рассказать нам, как обстоят дела с про­дажей недвижимости в ее стране. Позвольте мне представить вам Марту Паркер…

В обычных обстоятельствах Ханна пришла бы в восторг от элегантной и великолепно ухоженной мисс Паркер, но се­годня ей хотелось, чтобы Марта поскорее заткнулась и дала ей возможность рвануть домой. Увы, мисс Паркер было что сказать, и ей на это понадобилось более получаса. Ханна по­няла, что придется обойтись косметикой и дезодорантом и надеяться, что в театре не будет слишком светло.

Когда Ханна добралась до бара, опоздав на десять минут, она не сомневалась, что от нее пахнет потом, несмотря на весь этот дезодорант и «Опий», позаимствованный у Донны.

Феликс выделялся даже среди толпы, собравшейся в баре в ожидании начала спектакля. Его благородная светлая голо­ва была видна от дверей, и Ханна заметила, что он с кем-то разговаривает. В профиль он был еще красивее. Феликс от­кинул назад свою львиную гриву, рассмеявшись чему-то, и Ханна заметила, что улыбается, направляясь к нему через зал. Феликс повернулся, увидел ее, и его бархатные глаза с одобрением прищурились. Ханна почувствовала, как внутри у нее все тает. Она подошла к нему, и, вместо того чтобы взять ее руку или поцеловать в щеку, он крепко ее обнял, на­клонил свою золотистую голову и поцеловал в губы. Она тут же забыла, где находится, и прижалась к нему всем телом.

– Почему ты не поинтересуешься, не сдают ли здесь комнаты на час? – раздался чей-то сухой голос.

Они разомкнули объятия. Ханна покраснела, а Феликс рассмеялся.

– Она прекрасна, кто меня осудит? – обратился он к со­бравшимся, все еще обнимая Ханну за талию. – Как у тебя дела, любовь моя? – спросил он низким голосом. – Я все время думал о тебе.

– В самом деле? Что же так долго не звонил?

– Ого! – усмехнулся Феликс. – Она кусается. Но, веро­ятно, я это заслужил.

Ханна мысленно поморщилась, пожалев о вырвавшихся словах. Уж лучше бы прямо призналась, что два дня томилась у телефона в ожидании его звонка.

– Я был очень занят на съемках, – объяснил Феликс. – Что будешь пить?

. Она уже была пьяна от счастья и попросила минеральную воду.

– Выпей чего-нибудь покрепче, – настаивал Феликс. – Я считал, что ты крутая девушка и пьешь только чистое виски.

Толпа радостно загоготала.

– Я крутая только с мужчинами, – мило ответила Ханна, решив поддержать его игру. – В остальном я женщина до мозга костей.

– Ах, детка! – протянул Феликс. – Мне как раз такие нравятся. Пусть будет минеральная вода.

В половине седьмого они отправились в театр. Увидев афиши, Ханна поняла, что сегодня премьера спектакля «По­клонник леди Уиндермир». Она редко ходила в театр и не хо­тела, чтобы Феликс об этом догадался. Он-то наверняка по­стоянно бывает в театрах.

Пьеса оказалась замечательной, хотя Ханна не была уве­рена, от чего она получает большее удовольствие – от игры актеров или от того, что рядом сидит Феликс, поглаживая ее коленку через ткань длинной юбки.

В антракте Феликс переходил от одной группы людей к другой, держа ее за руку. Все ему радовались и лезли с поце­луями. Ханна сообразила, что он, в сущности, звезда, когда пятый человек обнял его и поздравил с хорошими отзывами в прессе по поводу его последней роли. Из разговоров она поняла, что Феликс сыграл небольшую роль в совместном британско-канадском фильме и сейчас снимается в малобюджетной картине в Ирландии.

Наконец они вернулись в зал.

– Давай поскорее смоемся, когда спектакль окончит­ся, – прошептал Феликс ей на ухо. – Не хочу никого видеть, только тебя.

Когда опустили занавес, Феликс быстро вывел Ханну из театра, поймал такси, и они отправились в «Трокадеро» – место традиционной тусовки театральной публики и актеров. Феликс нашел маленький столик в конце зала и, не загляды­вая в меню, заказал копченую семгу и шампанское. Первый бокал он выпил, не сводя с нее глаз.

– Ты прекрасна, – мягко сказал он, протянул руку и коснулся длинными пальцами ее щеки.

Потом Феликс провел пальцем по ее скуле, дотронулся до губ и на мгновение вложил палец ей в рот. Ханна маши­нально коснулась его языком, почувствовав солоноватый привкус. Это было так эротично! Она никогда ничего подоб­ного не испытывала с мужчиной, а ведь они сидели в ресто­ране. Один бог ведает, каким он будет в постели, когда они останутся вдвоем без официантов и клиентов ресторана.

Губы Феликса изогнулись в ленивой усмешке. Он поднес палец к губам, как будто пробуя на вкус, и задумчиво скло­нил голову.

– Сладко, – объявил он. – Как и вся ты. Очень сладко… Голос его понизился на октаву, и Ханна прерывисто вздохнула.

Официант принес две тарелки с копченой семгой. Ханне хотелось сказать ему, что им не нужна эта рыба, схватить Фе­ликса за руку и утащить его в свою квартиру, чтобы доказать, какой сладкой она может быть. Но Феликс с аппетитом на­бросился на семгу.

– Я так проголодался! – пробормотал он, выжимая лимон на рыбу, и принялся отправлять в рот кусок за куском.

Ханна смотрела на него, не прикасаясь к своей порции, потому что желание вытеснило все другие потребности.

– Ты не голодна? – спросил Феликс, взглянув на ее не­тронутую тарелку.

Ханна робко улыбнулась.

– Да нет. Ты отнял у меня аппетит. – Она допила шам­панское и снова наполнила бокалы. – Лучше расскажи мне о себе.

Для большинства людей вопрос был сложным. Но, как Ханна тут же выяснила, для актеров он служил приглашени­ем произнести речь, столь же знакомую, как собственная фи­зиономия в зеркале. Феликс жадно ел, пил шампанское и одновременно рассказывал ей о своей карьере и надеждах. О семье и юности он говорить не стал.