Мужчины свои и чужие - Келли Кэти - Страница 48

Анджи сердито посмотрела на нее. Они не должны были так разговаривать с клиентами: разозленные хозяева могут потом никогда не появиться на пороге лечебницы.

– Как часто следует обращаться к ветеринару, решать вам самим, – официальным тоном сказала Анджи. – Но чтобы все было ясно: мы обязаны уведомить власти, что за собакой нет надлежащего ухода.

Хозяин Флосси оторопел.

– Как это – нет ухода? – пробормотал он. – Дети ее обожают, я вовсе не считал, что пренебрегаю ею.

– Не сомневаюсь в этом, – перебила Анджи. – Но соба­ке понадобится курс антибиотиков, и мне хотелось бы, чтобы вы привезли ее через неделю, чтобы я могла выгнать глистов. Это возможно?

– Разумеется, разумеется!

Схватив Флосси в охапку, он направился к двери, и Лиони с радостью поняла, что собака его любит. Значит, он, по крайней мере, не бьет бедняжку.

– Слушай, ну какого хрена такие люди не заводят себе золотых рыбок? – сказала она, протирая стол дезинфици­рующей жидкостью. Лиони редко ругалась, только если очень злилась. – Можно кидать в аквариум несколько кро­шек в неделю, а потом забывать о них напрочь.

– Рыбки тоже требуют хорошего ухода, – возразила Анджи.

– Да? Ну может быть. Я не люблю рыбок, разве что на тарелке под белым соусом, – ответила Лиони.

– Успокойся, – сказала ей Анджи. – У тебя сегодня просто плохой день. Иди домой, выпей большой бокал вина и забудь обо всем. Вот начнется революция, мы поставим всех этих дерьмовых хозяев к стенке и расстреляем.

Лиони с трудом улыбнулась:

– Чур, я нажму на курок.

Они закрыли лечебницу, и Лиони поехала домой, подо­зревая, что и там ее ничего хорошего не ждет. Дом перестал быть прибежищем, как раньше, потому что Эбби и Мел по­стоянно ссорились. Лиони вздохнула. Еще месяц назад труд­но было представить себе, что Эбби с кем-то ссорится. Обычно ругались Мел и Дэнни, которые не могли ничего по­делить, а Эбби всегда старалась всех помирить. Но последние несколько недель она перестала ладить со своей сестрой, и их скандалы было трудно выдержать. Вчера, например, они дико орали в ванной комнате, потому что Мел посмела на­деть блестящую футболку, купленную Эбби специально для рождественских танцулек.

Лиони привыкла, что Мел верещит, как четырехлетний ребенок. Но ее поразили крики Эбби:

– Ты дрянь, я тебя ненавижу, ненавижу! – За этим пос­ледовало хлопанье дверью, громкая музыка, снова крики, и опять хлопанье дверью.

«Сегодня я не гожусь для такого представления», – поду­мала Лиони. Она поставила машину в гараж и медленно пошла к входной двери. Краска снова облупилась, и Лиони в который раз сказала себе, что летом надо будет покрасить дом снаружи. К сожалению, каждое лето она об этом забыва­ла, потому что вьющиеся розы закрывали почти все, и дефек­ты были не так заметны, . Но в плохую погоду дом выглядит дряхлым.

Зато внутри было божественно тепло и божественно тихо. Никто не орал «Болван!», и даже Пенни не кинулась опроме­тью встречать хозяйку.

– Привет! – крикнула Лиони. – Я дома!

Тишина. Записка на кухонном столе сообщала, что де­вочки ушли гулять с Пенни.

Звонил Дэнни. Сказал, что будет поздно. Оставь ему ужин. Это приписала Мел своим аккуратным почерком. «Как будто я могла приготовить ужин и не оставить ничего Дэнни! Когда это он оставался без ужина? – сердито подумала Лиони. – У меня не сын, а машина по переработке пищи, он только и делает, что ест!»

В такой тишине и покое Лиони решила последовать сове­ту Анджи: достала бутылку вина и налила себе бокал. На ужин она решила приготовить чили, которое еще утром вы­тащила из морозильника, жареный картофель и салат. Вклю­чив духовку и радио, Лиони принялась чистить под краном картошку, время от времени прикладываясь к бокалу. Краем уха она слушала новости, наслаждаясь редким ощущением душевного покоя. Когда через двадцать минут на кухню во­рвалась Пенни в восторге от того, что обнаружила любимую хозяйку, салат уже стоял в холодильнике, а на сковороде скворчала картошка.

– Привет, мам! – сказали близнецы в унисон.

Не снимая куртки и ботинок, Мел уселась на стул около батареи. Ее личико раскраснелось от холодного ветра, большие глаза сверкали, а губы от холода стали пунцовыми. Она выглядела прелестно даже в холодную погоду.

Эбби повесила свою куртку и поводок Пенни, прежде чем устроиться рядом с сестрой у батареи. «Никто никогда не принял бы их за близнецов», – подумала Лиони, глядя на круглое, открытое лицо Эбби с твердым подбородком. Не­ожиданно она заметила, что Эбби немного похудела. Ничего особенного, только щеки стали слегка впалыми. «Ей это идет», – с удовольствием подумала Лиони. – Кто знает, может, Эбби и не суждено унаследовать от нее лицо крестьянки, чего не скроешь ни под каким макияжем. Как была бы счас­тлива Лиони, если бы Эбби превратилась в прекрасного ле­бедя. Так трудно постоянно чувствовать себя гадким утен­ком. Ну, возможно, не совсем гадким утенком, но крупной, плотной и рассудительной, тем самым разительно отличаясь от миниатюрной и воздушной Мел с глазами Бэмби.

– Вы сегодня обе очень хорошенькие, – улыбнулась она девочкам.

– Прости меня за вчерашнее, – извинилась Эбби. – Сама не знаю, что на меня нашло.

– Как это – что? Стивен Коннелли! – злорадно ухмыль­нулась Мел. – Во всяком случае, ты бы не возражала.

Эбби в отместку дернула сестру за волосы.

– Ой! – завопила Мел, но без всякой злобы. Слава богу, они снова друзья.

Лиони села за стол и выпила еще вина.

– Кто такой Стивен Коннелли? – спросила она, зная, что этого не следует делать, но не сумев удержаться.

– Да какая разница, – сухо ответила Эбби. – Мел счи­тает, что он мне нравится. Кстати, у нас есть новости поинте­реснее.

– Он тебе нравится! – настаивала Мел.

– Ничего подобного. А теперь заткнись. Папа звонил, – сообщила Эбби.

– Насчет свадьбы, – закончила за нее Мел, возбужденно сверкая глазами. – Он хочет, чтобы ты тоже приехала.

– Флисс и папа хотят, чтобы ты приехала, – сказала Эбби, делая ударение на Флисс.

Лиони очень удивилась, и удивление это было не из при­ятных.

– Очень мило с их стороны, – сказала она как можно более безразлично, – но я не думаю, что стоит, девочки.

– Что я тебе говорила? – обратилась Мел к сестре. – Я знала, что ты так скажешь, мам!

– В самом деле? – Лиони встала и принялась суетиться около плиты, чтобы скрыть свое огорчение. – Ты всегда зна­ешь, что я скажу. А как насчет того, чтобы пройтись пылесо­сом по гостиной до ужина? Ты догадывалась, что я это скажу?

Мел застонала:

– Ненавижу пылесосить, мам! И вообще, сегодня оче­редь Эбби.

– Он хочет, чтобы ты приехала, и мы тоже хотим, – по – вторила Эбби, которую было не так-то просто сбить.

Лиони достала из морозильника пакет зеленой фасоли, которую вовсе не собиралась готовить, и положила его в микроволновку.

– Мам, вот увидишь, тебе там понравится. Папа просил, чтобы ты ему позвонила. Ты позвонишь, правда? – умоляла Эбби.

– Разумеется, позвоню, – девочки, но я не в восторге от этой идеи. Слишком дорого, да и зачем я там вашему отцу?

– Он сказал, что заплатит за твой билет, – возразила Мел. – И за наши.

«Нет, у него определенно собственный монетный двор!» – мрачно подумала Лиони.

– Я позвоню вашему отцу. Но ничего не обещаю.

– Пожалуйста, – умолял ее Рей по телефону. – Мне так хочется, чтобы ты приехала. Ты ведь .всегда говорила, что ради детей мы должны держаться вместе и показать им, что люди могут разводиться цивилизованно.

Лиони поморщилась. Ее собственный снаряд попал точно в цель. Она действительно хотела ради детей сохранить хорошие отношения с Реем, чтобы они не стали похожи на те пары, которые постоянно разбираются, почему дети не могут видеть «этого подлеца» или «эту стерву». Лиони хотела иметь возможность всегда поговорить с Реем о благополучии детей, сделать все, чтобы им было хорошо, несмотря на развод. И ей это удавалось. Теперь, через десять лет, ее собственные слова оказались направленными против нее.