Алиса в Хуливуде - Кемпбелл Роберт - Страница 49

Он стоял, наблюдая и вспоминая. Его била легкая дрожь.

В первый раз он увидел Конни Рэнджер в баре, которого давным-давно больше не существует. Хотя Свистуну и запомнилось мягко-пурпурное тамошнее освещение и лестница в глубине зала, ведущая в туалеты, каждый из которых был не больше двух кладовок.

Если вам хотелось в уборную, то порой приходилось и подождать, стоя на лестничной площадке, дверь которой служила и запасным выходом из здания.

Однажды ночью он находился на площадке, дожидаясь своей очереди отлить и беседуя с ветеринаром из Голливуда по имени Винко. Свистун часто захаживал в голливудский парк поглазеть на пони. И тут появилась эта миниатюрная блондинка, эта куколка с голубыми глазами и вишневыми губками, похожая на Барби – но на умную Барби. Она поднялась по лестнице, ей тоже захотелось пописать. Сотню раз после этого он задавал себе вопрос, откуда у него взялась наглость с ней связаться. Но в те дни он позволял себе такое, на что бы никогда не решился сейчас. Он притянул ее к себе – она, впрочем, не особенно сопротивлялась – и поцеловал в губы. Безо всяких ухищрений с просовыванием языка – просто поцеловал ее в вишневые губки так, словно они были знакомы уже сто лет. И этот поцелуй напомнил ему о других – из тех времен, когда ему было пять, а потом и десять, а потом и пятнадцать. И вот уже целуются двое взрослых людей, а ощущение все равно чрезвычайно знакомое.

Можно было подумать, что тут-то и закрутится бурный роман. Но на самом деле все пошло по-другому.

В ту ночь она озадаченно посмотрела на него, прошла в женскую уборную, а когда вышла и он, по-прежнему стоя на площадке, вновь потянулся к ней, она произнесла: «Нет ни секундочки» – и пошла вниз по лестнице. Винко меж тем освободил туалет, и пришла очередь отлить самому Свистуну. А выйдя из туалета, в зал он уже не спустился. Воспользовался запасным выходом, прошел на стоянку и поехал домой, не желая больше рисковать. Прервав тем самым испытанное было очарование.

Возможно, ему бы так и не довелось встретиться с нею вновь, подумал сейчас Свистун, расстроенный воспоминаниями о безрассудном юнце, каким он был некогда, – о юнце, который не умел брать то, что шло ему в руки само. Потом он время от времени встречал ее – то у питьевого фонтанчика в аптеке, то на автобусной остановке, то в круглосуточном магазине. Иногда он улыбался ей, но никогда с нею не заговаривал. И уж подавно не пробовал познакомиться.

И вот однажды вечером кто-то из его приятелей позвонил Свистуну в небольшую квартирку над гаражом, в которой он тогда жил, и сообщил, что говорит из бара, что он там вдвоем с подружкой и что они сейчас к Свистуну заедут. И когда они через пятнадцать минут прибыли, подружкой оказалась она. Ее звали Конни Рэнджер, и она собиралась стать кинозвездой.

Приятель ушел, а она еще немного посидела со Свистуном. Затем внезапно произнесла: «Что за идиотизм», встала, прошла в ванную и через пять минут вышла оттуда обнаженной.

Ее смех обогрел душу Свистуну. Он увидел, как она выпрямилась, потом повернулась, как будто его воспоминания передались ей, и посмотрела в его сторону. Она увидела его. И самое удивительное заключалось в том, что она узнала его с такой же легкостью, как и он ее.

Она что-то объяснила потенциальным клиентам. Потом отошла от них, а они проводили ее взглядами: уставившись сперва на ее попку, а потом на Свистуна. Они походили на свору псов, готовых наброситься на чужака.

Она улыбнулась, глядя ему прямо в глаза, потом заморгала. Казалось, целую минуту ее ресницы ходили туда и сюда – обычно так проветривают постель.

– О Господи, дружочек, ты стал на пару лет взрослее, – сказала Мэри Бет.

Она говорила с приятной интонацией, казалось, едва удерживаясь от того, чтобы снова расхохотаться.

– А что еще за Джонс? – спросил Свистун.

– Это моя настоящая фамилия. Разве не смешно? – Она ласково поглядела на него. – У тебя усталый вид. А в чем дело?

– В каком смысле, – в чем дело?

– Ну, ты же сюда не в гольф играть приехал, верно?

– Я приехал поговорить с тобой. Она немного нахмурилась.

– Ах вот как! Тогда, может быть, присядем и выпьем?

– Я завязал, Конни.

– И давно ли?

– В сентябре будет пятнадцать лет.

– Как раз когда…

Она не закончила фразу. Это сделал за нее Свистун.

– Как раз когда ты меня бросила.

– А разве я тебя бросила?

– Неужели я был так плох?

– Нет, ты был просто замечательным. Это-то меня и мучило.

– Я тебя искал.

– А меня не было. Конни Рэнджер внезапно пропала. Пропала именно поэтому.

Свистуну хотелось сказать нечто более важное. Но Мэри Бет поднесла два пальца к губам, давая понять, что разговор на эту тему закончен. И это было как нельзя кстати, потому что на самом деле сказать Свистуну было нечего.

Они нашли свободный столик. Мужчины у стойки больше не пялились в ее сторону, раздосадованные ее выбором. После ухода Свистуна ей будет непросто раззадорить их вновь. Они решат, будто она сперва кинулась к Свистуну и не смогла договориться с ним, а уж потом начала использовать их в качестве запасного аэродрома. Как нелепо и смехотворно то, что мужчины считают своими любовными победами, подумал Свистун, отнеся это и на свой собственный счет.

– Это ты порекомендовала меня Нелли Твелвтрис?

– Ради этого ты сюда и прибыл? Задать мне этот вопрос? Мог бы просто позвонить. Или Нелли не объяснила тебе, что Мэри Бет Джонс и Конни Рэнджер – это одно и то же лицо?

– В общем-то нет.

– Что ж, ничего удивительного. Она этого и сама не знает.

– Так порекомендовала или нет?

– Я бы не сказала этого столь однозначно. То есть, Нелли объяснила мне, что опасается Твелвтриса. У него скверный характер, да и репутация соответствующая.

– Да, я слышал.

– Возможно, я посоветовала Нелли обзавестись телохранителем. И возможно, даже упомянула твое имя.

– Но ты не уверена?

– Нет, не уверена. Хотя вполне могло быть и так.

– Ты явно опасаешься того, что неправильный ответ может причинить вред твоей приятельнице.

– А это действительно так?

– Сам не знаю.

Она посмотрела на него – пристально, холодно, отстраненно.

– Ты ведь не собираешься просить меня об услуге «во имя былой любви»?

– Давить на тебя я не собираюсь. И об услуге просить тоже.

– А ты не можешь объяснить мне, что именно в связи с Нелли я должна подтвердить или опровергнуть?

– Нелли была проституткой?

– Вот так, с места в карьер?

– Я ведь никого не осуждаю. Я просто спрашиваю.

– Она приехала сюда одна, когда ей было всего четырнадцать, – сказала она, словно дальнейших объяснений не требовалось. – Да ведь и впрямь, как было четырнадцатилетней девчонке выжить в этом городе? Что за товар она могла выставить на продажу?

– А позже приехала ее мать и поселилась вместе с нею?

– Ее мать тоже работала на панели. Когда не слишком напивалась. Так рассказала мне сама Нелли. Я тогда не была знакома ни с той, ни с другой. Меня, строго говоря, не существовало.

– Это я понимаю. А что произошло, когда в Венис приехал ее отец и она вновь отселилась от родителей?

– Сняла квартиру и продолжила то же самое. Но к тому времени она уже многому научилась. Обтесалась. Развила в себе чувство стиля. Обслуживала исключительно джентльменов по предварительной телефонной договоренности. Даже сама по вызову не ездила. И в этом у нее не было никакой необходимости. И наряду с этим делала неплохую карьеру. В области паблик рилейшенс.

К – А сутенера у нее не было? – Ручаться не могу.

– А дружок?

– Мне кажется, кто-то был. Полицейский. Многие проститутки обзаводятся дружками из полиции. Задержит он ее – а потом глядь, и снюхались. В конце концов, жизнь именно такова. Полицейские и воры. А все остальные остаются в дураках.

– Да, я знаю.

– Не уверена, что ты это знаешь. Ты и сам, Свистун, порой остаешься в дураках, поэтому я и не уверена. Ты не игрок, а всего лишь зритель.