Лара Крофт - расхитительница гробниц - Чернецов Андрей - Страница 50

50

— Можете называть и так, — насупившись, генерал принялся крошить в пальцах белый хлеб. — А все с-собака Берия, чтоб его черти драли! Его это его затея. Зачем-то они решили, что им нужен этот… Объект. Был тут дед один, при Лаврентии Палыче еще работал. Такие вещи рассказывал… Да вам не понять!

Гости переглянулись.

— Ничего ведь поделать с ним не смогли, а сколько народу положили впустую! — продолжал генерал. — Знали бы вы, да… Э-эх, что теперь говорить! Снега, мороз, вышки да бараки. Потом стали уже обживаться потихоньку, при Брежневе кое-что построили, как люди стали жить, а тут — Мишка Меченый…

С этими словами генерал смахнул со стола пустую тарелку. По счастью, она не разбилась, а покатилась с еле слышным звоном.

— На тебе, бабушка, Юрьев день! — русский помотал тяжелой головой. — А то чего бы я с вами тут ваньку валял, думаете? Жиды! Масоны! Иллюминаты пархатые!.. Сдыхает! Сдыхает великая держава! Получили? Жрите! Жрите генерал-лейтенанта Гвоздева Петра Игнатьича со всеми боевыми орденами! С полком жрите, с костями, с погонами!..

Вест невольно втянул голову в плечи. Встревожился и Скакки, пристав со стула. Но генерал не стал ничего крушить и даже не полез в драку, а лишь бессильно уронил голову на руки. Лара поняла, что русский попросту напился — быстро и жестоко, он ведь то и дело подливал в свой стакан из бутылки, тогда как Скакки и Пауэлл выпили всего-то по одной небольшой рюмочке.

Появился офицер, наверное, адъютант генерала, принялся его тормошить, но Гвоздев лишь что-то бормотал и отмахивался, потом опомнился и немузыкально запел. Лара прислушалась — слова песни ни о чем ей не говорили…

A tovarisch MakenkovDal nam hleba i blinkovA sobaka BeriyaPoteryal doverie.Cvetet v Tiflise alychaNe dlya Lavrentiy Palycha,A dlya Kliment EfremychaI Vyacheslav Mihalycha!

Расшумевшегося генерала увели под руки спешно прибывшие солдаты, офицер на ломаном английском извинился и тоже исчез.

— Наверное, нам нужно идти, — вздохнул Гроссмейстер, поднимаясь. — Скоро прибудут амфибии, на которых мы поедем, а генералу необходимо… отдохнуть.

Лара плотно поела, но не чувствовала себя ни отяжелевшей, ни сонливой, как это часто бывает с объевшимися людьми. Организм чувствовал, что ему предстоит серьезная встряска, и перегонял полученные продукты в калории.

…Брайс между тем подпрыгивал и ежился — холод пробирался под теплую куртку и уже принялся щипать за наиболее нежные места своими клешнями.

Как чувствовал!

Продавец в магазинчике специальной одежды для путешественников расхваливал это тряпье, уверяя, что даже русский мороз Брайсу не будет страшен. Знал бы этот тощий тип с физиономией отчисленного студента, что именно в русский мороз и предстоит окунуться несчастному парню!.. Полчища нацистов, и те спасовали перед лютой стужей на просторах Советской России, а уж один ничтожный Брайс…

Даже сытная, пусть и однообразная, еда его совершенно не согрела, равно как и безвкусный чай, пахнувший сырой травой, и водка странного сорта, который Рой раньше нигде не видел. Да и компания за столом подобралась не слишком приятная — иллюминаты ели молча и сосредоточенно.

Теперь они толклись возле палатки в ожидании возвращения «верхушки», и Брайс с каждой секундой коченел все больше.

— Замерзли? — осведомился подошедший секретарь Пауэлла.

— Еще немного, и превращусь в ледяного истукана, — пожаловался компьютерщик.

— Есть хорошее средство от русского м-мороза, — приятно улыбнувшись, сообщил Пиммс.

— Какое же? Пожар?

— Нет. Русская в-водка.

— Водка? Опять? — ужаснулся парень. — Я уже пил.

— Это не водка г-государственного производства, — улыбнулся Пиммс, — а samogon. То есть продукт, выгнанный местными бутлегерами.

— В России есть б-б-бутлегеры? — удивился Брайс, стуча зубами. Он с завистью отметил, что Александеру совсем не холодно. Он даже покраснел, особенно нос и щеки…

— И более чем д-достаточно, уверяю вас. Людям нужно как-то кормить семьи, а samogon с некоторых пор сделался тут универсальным с-средством для расчетов за услуги и товары. Он более устойчив, чем рубль. К тому же многие истинные любители к-крепких напитков ставят самогон выше даже знаменитой «Столичной», потому что на государственных заводах туда добавляют различную химию, а samogon экологически чист. Да что я забиваю в-вам голову, вы совсем промерзли!..

Пиммс оглянулся, щедкнул пальтцами в воздухе, а затем добыл откуда-то из-за пазухи металлическую флягу в кожаном чехле, затем открутил пробку и плоеснул в пластиковый стаканчик резко пахнущего мутноватого напитка.

Брайс с опаской поднес стаканчик к глазам.

— Не отравлюсь?

— Не б-более чем «Джонни Уокером» или «Гленливетом», уверяю, — улыбнулся секретарь.

«Однако же, рулезный парень! — подумал Брайс, все еще не решаясь выпить. — Не то что эти надутые рожи! И каждый, небось, только и видит, как подсидеть другого. А Пиммс внимательный, добрый, умный… без всякого нехорошего подтекста. Надо бы сойтись с ним поближе, хоть какая-то личная выгода от этой маздайской экспедиции…»

С этой мыслью Брайс выпил — и тут же вытаращил глаза. Судорожно вдохнув, он принялся кашлять, согнувшись в три погибели.

Пиммс поднял выпавший стаканчик, виновато вздохнул:

— Извините… Я не думал…

— Ничего-ничего!.. — прохрипел Рой, утирая выступившие на глазах слезы. — Дьявольски крепкая штука! Где вы ее… Где вы ее взяли?

— Презент от русских. Они гостеприимный народ… Хотите еще?

Брайс прокашлялся и постоял немного, прислушиваясь к своим ощущениям.

— Тепло, — заметил, наконец, он. — Рулез!

— Что вы говорите?

— Тепло! — радостно повторил Брайс. — Волшебный напиток. У вас его много?

Александер весело улыбнулся:

— Н-нам хватит. Но я бы не советовал увлекаться — мало ли, что ждет впереди…

Брайс уважительно посмотрел на Пиммса.

— А вы дьявольски приятный человек, — признался он. Еще минуту назад он обиделся бы на предположение, что сможет сказать такое мужчине, и вот…

— В-вы тоже, — улыбнулся в ответ Александер.

Они постояли в замешательстве, явно не зная, что делать дальше: нарушили они какое-то табу или вели себя, как подобает истинным джентльменам. Наконец их молчание нарушил один из людей Пауэлла, верзила-негр, имени которого Брайс не знал.

— Кажется, они закончили трапезу, — заметил он и рывком затянул ремешок на горловине теплой куртки. — Гулянка завершилась, парни, начинается работа.

Когда вертолеты улетели, отряд остался на каменистом берегу в окружении местных жителей, которые сильно напоминали знакомых по книжкам и передачам канала «Дискавери» эскимосов, но казались еще более непосредственными и далекими от соблазнов цивилизации. В стороне на специальных рамах сушились шкуры, вялилась рыба. Все это распространяло ужасный запах. Вокруг костров бродили собаки и маленькие дети, неопрятные женщины помешивали в котлах весьма подозрительное варево. Покачиваясь на кривых ногах, подошел старик, которому могло быть семьдесят лет, а могло быть и сто, прищурившись, принялся разглядывать Лару. Девушка приветливо улыбнулась в ответ.

Тут из-за ее спины появился Брайс. Он был необычайно весел и энергичен. Оттерев девушку плечом, компьютерщик помахал перед носом старика пачкой купюр и внезапно заорал:

— Мы возьмем всех собачек! Понятно? Много американской зелени! Да, всех собачек!..

Старик вряд ли понял сказанное, но пачка долларов все объясняла сама собой. Радостно ощерив зубы, абориген схватил деньги и закивал. Не исключено, что такую сумму он не заработал бы за всю свою жизнь, а тут она буквально валилась с небес…

— Напрасно вы дали ему столько денег, — наставительно молвил Вест. — Он сразу пропьет половину, а остальное потеряет или отберут русские солдаты.