Тайна воцарения Романовых - Шамбаров Валерий Евгеньевич - Страница 18

Пушкари были профессиональными артиллеристами, а казаки — иррегулярной пехотой, набираемой из вольных людей, они служили со своим оружием и снаряжением. Комсостав казаков составляли атаманы, сотники, десятники — но не выборные, у служилых это были воинские звания. Все служилые “по прибору” тоже получали хлебное и денежное жалование, наделялись участками земли для посевов, им предоставлялся ряд льгот, освобождение от налогов, в свободное время разрешалось беспошлинно заниматься ремеслами и торговлей. В походы привлекались также отряды донских казаков, татарской, башкирской, ногайской конницы, Казанское войско — мордва, татары, черемисы.

Имелся 5-тысячный гвардейский корпус из иностранных наемников. А на большую войну призывались посошные и даточные люди. Посошные — по столько-то человек с пахотной “сохи” (мера земли, в разных районах отличающаяся в зависимости от урожайности). Даточные — с церковных земель, вдовьих и других поместий, где хозяин не служит. Но таких ополченцев использовали на вспомогательных ролях — в обозах, при постройке укреплений, а после войны распускали по домам. Все войско обычно делилось на 5 полков. Большой (основные силы), правой и левой руки (фланговые), передовой (авангард) и сторожевой (арьергард). Во главе каждого ставились воевода и его “товарищ” — заместитель, полкам выдавались знамена с ликами святых, освященные от патриарха. Воеводы имели также трубачей и сигнальные набаты — медные барабаны, перевозимые на лошадях. Главнокомандующим являлся воевода Большого полка, ему подчинялись все прочие начальники. В целом Москва могла выставить армию в 100–150 тыс. бойцов, а с посошными и даточными — до 200–250 тыс.

В России изготовлялось отличное оружие. Брони были легче, надежнее и удобнее кирас европейской конницы — кольчуга из 50 тыс. колец весила всего 6-10 кг. Существовали и другие разновидности панцирей — бахтерец (с вплетенными в кольца мелкими пластинами), юшман (с более крупными). Европейцам русские доспехи не подходили “по фасону”, но у турок и персов они ценились чрезвычайно высоко. Хотя дворяне и дети боярские, которым чаще приходилось драться не с тяжелой конницей, а гоняться за татарами, предпочитали броням более дешевые и легкие тягилеи — простеганные куртки из толстого войлока. Славились и русские сабли — хорошей считалась такая, которой можно на лету рассечь газовый платок. Француз Маржерет писал, что “местные лошади лучше европейских”.

Наряд (артиллерия) делился на стенобитный и полевой, по количеству и качеству артиллерия считалась чуть ли не лучшей в мире. Еще Фоскарино в XVI в. восхищался “многочисленной артиллерией на итальянский манер”. “Огромному количеству артиллерии” в Москве удивлялся Маржерет. Орудия “в которых может сесть человек” или “стреляющие сотней пуль с гусиное яйцо” на все лады описывают поляки. И не только Царь-пушку, отлитую в 1605 г. А. Чоховым. Были и действующие гиганты — “Павлин”, “Василиск” и др. Тьяполо писал, что “в Москве делают ружья в большом количестве”, а поляк Немоевский, хаявший все русское, все же отметил “хорошие пищали и мушкеты”. В 1591 г. крымские татары последний раз в истории подступили к Москве — но когда после молебна Донской иконе Пресвятой Богородицы против них стала разворачиваться огромная, великолепная армия, в панике бежали, не дожидаясь битвы. И отныне ограничивали набеги окраинами страны.

Россия обладала огромным международным авторитетом. Годунов подыскивал для дочери Ксении женихов при дворах Англии, Дании, Швеции. Эти женизи приезжали в Москву: герцог Голштинский Иоганн, принц шведский Густав. Правда, не сладилось, один умер, второй проявил дурное воспитание и вел себя по-хамски. Борис вообще был “западником”, вынашивал планы открытия университета, посылал юношей за границу учиться языкам (впрочем, и английские, голландские купцы посылали практикантов в Россию изучать язык и обычаи, это считалось перспективным). Велось масштабное строительство в Москве, на границе встала неприступная крепость Смоленска.

Но блеск и величие уже разъедались исподволь внутренними конфликтами. По завещанию Грозного слабому и болезненному Федору должна была помогать “пентархия”: дядя царя (брат покойной матери) Никита Захарьин-Романов, Иван Мстиславский, Иван Шуйский, Богдан Бельский и брат жены Федора Ирины Борис Годунов. Борис при таком раскладе был лицом далеко не первым. Карамзин, Пушкин, Костомаров почему-то делают упор на его происхождении — “презренный раб, татарин”. Это взгляд XIX в., а для XVII — полная чушь. Русскими становились не по крови, а по вере, и татарские корни имеют много знатных фамилий. Но по близости к царскому роду выше всех котировался Романов, по родовитости — Рюриковичи Шуйские, Гедиминовичи — Мстиславские, Голицыны, Бельские, очень высоким был “рейтинг” у Чингизида Симеона Бекбулатовича, которого Грозный временно сажал на трон, да еще и женатого на Мстиславской.

Борьба за власть развернулась сразу. Царевича Дмитрия, сына Грозного от восьмой жены Марии Нагой, объявили незаконным, вместе с ним в ссылки отправили всех Нагих, удалили и его воспитателя Бельского. Двоюродную племянницу Грозного Марию Владимировну, “королеву Ливонскую”, Годунов обманом через англичанина Горсея выманил из Риги, где она жила полупленницей, и постриг в монахини, а ее дочь, привезенная вместе с ней, вскоре скончалась при неясных обстоятельствах. Никита Романов умер сам, от болезни. А его старшего сына Федора постарались унизить, женив на “худородной” мелкой дворянке Ксении Шестовой. Но она стала для него хорошей, любящей супругой, и от этого брака родился будущий царь Михаил.

Ивана Мстиславского оклеветали и постригли в монахи. Шуйские пробовали противодействовать — замыслили уговорить царя развестись с бесплодной Ириной и взять в жены младшую дочь Мстиславского. Годунов разнюхал об этом, по обвинению в измене Ивана и Андрея Шуйских сослали, и оба быстро преставились. По слухам, были тайно убиты. Опала постигла их единомышленников Татевых, Колычевых, Быкасовых, Урусовых, несостоявшуюся невесту Мстиславскую отправили в монастырь. Борис стал единственным правителем. А в 1591 г. лишился жизни царевич Дмитрий. Был ли он убит или погиб в результате несчастного случая, история остается до сих пор темной. Но в любом случае это легло четко в струю действий Годунова, устранявшего конкурентов.

В 1598 г. умер Федор Иоаннович. Потенциальными претендентами на престол являлись двоюродный брат царя Федор Романов, глава Боярской Думы Федор Мстиславский, Василий Шуйский, Симеон Бекбулатович, Василий Голицын. Но единства среди знати не было. И попытка не допустить Бориса к власти выразилась в том, что народу предложили присягнуть на имя Боярской Думы. На что народ возмутился — своевольство аристократии, как в Польше, никого не прельщало. Годунов предварительно постарался завоевать популярность у москвичей, да и патриарх Иов, его ставленник, приложил усилия. Столица выступила за Бориса. А по закону царя избирал или утверждал Земский Собор из представителей разных сословий и “всей земли”, где первый голос принадлежал тому же патриарху. Избран был Годунов.

В следующем году он созвал еще один Собор, утвердивший наследственность его династии. А потенциальных противников продолжал убирать. Прощенному было Бельскому за неосторожное слово выщипали бороду и опять сослали. Симеон Бекбулатович странным образом в одночасье ослеп. Было инспирировано дело против Романовых по обвинению в колдовстве. Пятерых братьев подвергли пыткам, старшего Федора, бывшего щеголя и вояку, постригли в монахи под именем Филарета, всех разослали в отдаленные места — Александр, Михаил, Василий Романовы умерли в заключении, в живых остались лишь Филарет и больной, с парализованной рукой, Иван. Ксению Романову тоже постригли, сына Михаила разлучили с родителями и отправили с теткой на Белоозеро. Сослали и всех родных и близких к Романовым — Черкасских, Сицких, Шестовых, Репниных, Карповых, Шестуновых. Федора Мстиславского и братьев Шуйских Годунов не тронул, но запрещал им жениться, чтобы их роды пресеклись.