Бледный убийца - Керр Филипп - Страница 20

– Спасибо, я читал его личное дело.

– Когда-то он был хорошим полицейским. Но сейчас он просто отбывает свое дежурство и убегает домой. Эберхард Дойбель хочет от жизни только одного – дожить до пенсии и дождаться того момента, когда его дочь вырастет и выйдет замуж за управляющего местным банком.

– В Алексе таких много, – сказал я. – У вас ведь тоже есть дети, Беккер?

– У меня сын, комиссар, – произнес он с гордостью. – Норфрид. Ему скоро два.

– Норфрид? Истинно германское имя.

– Это все моя жена, комиссар. Она поклонница идей доктора Розенберга и очень хорошо разбирается во всех арийских тонкостях.

– А как она относится к тому, что вы работаете в полиции нравов?

– Мы не часто говорим с ней о моей работе. Для нее я просто полицейский.

– Тогда расскажите мне об этих осведомителях – сексуальных извращенцах.

– Когда я работал в отделе М-2 – надзор за публичными домами, – мы использовали только одного или двух осведомителей, – объяснил он. – Но отделение Майзингера, занимающееся гомосексуалистами, постоянно обращается к ним за помощью. Он целиком зависит от осведомителей. Несколько лет назад существовала организация гомосексуалистов под названием «Лига друзей», в которой было около тридцати тысяч членов. Так вот, Майзингер сумел достать список их всех и до сих пор время от времени обращается к кому-нибудь из этого списка за нужной ему информацией. У него также имеются конфискованные подписные листы на порнографические журналы и список издателей. Можно обратиться к кому-нибудь из них. Затем существует «чертово колесо» рейхсфюрера Гиммлера. Это электрический вращающийся каталог, в который внесены тысячи и тысячи имен, комиссар. Посмотрим, может быть, из этого что-то получится.

– Как у какой-нибудь цыганки-гадалки.

– Говорят, что Гиммлер – большой специалист по этим делам.

– А кто же за всем наблюдает? Куда разлетелись эти пташки после того, как бордели были закрыты?

– По массажным кабинетам. Если хочешь развлечься с девушкой, сначала подставь ей свою спину для растирания. Кун – это босс отдела М-2 – особо их не донимает. Может, спросим нескольких массажисток, не приходилось ли им в последнее время делать массаж какому-нибудь пижону?

– Думаю, лучше всего начать с массажных кабинетов.

– Нам потребуется ордер Е, то есть ордер, предъявляемый при розыске пропавших.

– Сходите и возьмите его, Беккер.

На лице Беккера, верзилы с маленькими невыразительными голубыми глазками, редкими соломенными волосами и вытянутым, как у собаки, носом, сияла вечная ухмылка. Лицо циника, что вполне соответствовало его натуре.

Посчитав, что трясти владельцев массажных кабинетов еще рано, мы решили нагрянуть сначала к торговцам порнухой, и прямо из Алекса отправились к Галлийским воротам.

Высокое серое здание «Венде-Хаус» находилось недалеко от городской железной дороги. Мы поднялись на верхний этаж, и Беккер, со своей неизменной ухмылкой на лице, пинком открыл одну из дверей.

Когда мы вошли в комнату, чопорный коротконогий толстяк с моноклем и усами, сидевший на стуле, поднял голову и нервно улыбнулся.

– А, господин Беккер! – произнес он. – Входите, входите. Вы привели с собой друга. Отлично.

В комнате было тесно и пахло затхлостью. Груда книг и журналов лежала вокруг письменного стола и шкафа. Я взял один журнал и начал его листать.

– Привет, Гельмут! – ухмыльнулся Беккер, беря другой. Перелистывая страницы, он удовлетворенно хмыкал.

– Помощь не нужна, господа? – спросил человек по имени Гельмут. – Если вы ищете что-нибудь особенное, скажите мне. Не стесняйтесь.

Он откинулся на стуле, достал из кармана своего замызганного серого жилета табакерку и открыл ее щелчком грязного большого пальца. Затем сунул щепотку табака в ноздрю, издавая при этом такие звуки, которые оскорбляли слух, так же как валявшиеся повсюду печатные издания оскорбляли глаз.

В журнале, который я просматривал, среди неприличных фотографий очень низкого качества мне попалась статья, написанная с таким расчетом, чтобы у мужчин при чтении отрывались пуговицы на ширинках. Если верить этой статье, молодые немецкие медсестры отдаются мужчинам бездумно, как обыкновенные бродячие кошки.

Беккер швырнул свой журнал на пол и поднял другой.

– "Брачная ночь девственницы", – прочел он.

– Это не в вашем вкусе, господин Беккер, – сказал Гельмут.

– А «История Дилдо»?

– Неплохо.

– А «Изнасилованная в подземке»?

– Вот это – то, что вам надо. Здесь есть фотографии девицы с самой сексуальной попкой, какую я когда-либо видел.

– А ты не так уж мало их повидал, правда, Гельмут?

Заглядывая Беккеру через плечо, пока тот внимательно разглядывал фотографии, человек скромно улыбался.

– Тот тип красоток, которые живут по соседству, правда?

Беккер фыркнул.

– Если ты живешь по соседству с собачьей будкой.

– О, очень остроумно, – засмеялся Гельмут и начал протирать свой монокль.

Неожиданно от его лысины, которую он безуспешно пытался скрыть, отделилась длинная и совершенно прямая прядь каштановых волос и, словно одеяло, свешивающееся с кровати, нелепо зависла над его прозрачным красным ухом.

– Мы ищем человека, который любит уродовать молодых девушек, – сказал я. – У вас есть какие-нибудь журналы, в которых публикуется то, что интересует людей с подобными извращениями?

Гельмут улыбнулся и грустно покачал головой.

– Нет, боюсь, что нет. Нас мало интересуют читатели с садистскими наклонностями. Мы предпочитаем, чтобы животными инстинктами и бичеванием занимались другие.

– Как бы не так! – насмешливо сказал Беккер.

Я подергал дверцу шкафа, но он был заперт.

– А что хранится здесь?

– Несколько документов. Коробка с мелочью. Бухгалтерские книги... Ничего такого, что могло бы вас заинтересовать.

– Откройте его.

– Правда, господа, здесь нет ничего интересного... – Слова замерли на его губах, когда он увидел в моей руке зажигалку. Я щелкнул зажигалкой и поднес пламя снизу к журналу, который читал. Он сгорел медленным синим пламенем.

– Беккер, сколько, по-вашему, стоит этот журнал?

– О, они очень дорогие, комиссар. Каждый стоит не менее десяти рейхсмарок.

– В этой крысиной норе этого добра наберется, пожалуй, на пару тысяч.

– Запросто. Жалко будет, если все это сгорит.

– Я надеюсь, все застраховано.

– Вы хотите посмотреть, что в шкафу? – спросил Гельмут. – Нужно было просто попросить. – Он протянул Беккеру ключ, а я выбросил тлеющие клочья журнала в проволочную корзину для бумаг.

В верхнем ящике лежала только коробка с мелочью, но в нижнем мы нашли еще одну стопку порнографических журналов. Беккер взял один и перевернул скромную обложку.

– "Жертвоприношение девственницы", – прочел он название не первой странице. – Посмотрите, комиссар.

Он показал мне несколько фотографий, на которых уродливый старикашка в старомодном неуклюжем парике сладострастно истязал девушку, по внешнему виду – старшеклассницу. Полосы от ударов его трости на ее голых ягодицах выглядели очень натурально.

– Это омерзительно, – сказал я.

– Вы не понимаете, я просто распространитель этих журналов, а не их издатель, – сказал Гельмут, сморкаясь в грязный носовой платок.

Одна фотография представляла особый интерес. На ней обнаженная девушка, связанная по рукам и ногам, лежала на алтаре, словно приготовленная для жертвоприношения. Из ее влагалища торчал огромных размеров огурец. Беккер в ярости взглянул на Гельмута.

– Но ты все знаешь! Кто это издает?

Гельмут ничего не ответил, тогда Беккер схватил его за горло и стал бить по лицу.

– Не бейте меня, прошу вас.

– Тебе, наверное, это нравится, ты, чертов извращенец! – рычал Беккер. Ярость его возрастала с каждым ударом. – Давай рассказывай все, а то попробуешь вот это. – Он выхватил короткую резиновую дубинку из кармана и ткнул ею Гельмута в лицо.