Внебрачный ребенок - Кертис Шэрон - Страница 13

Едва шевеля губами, она тихо прошептала:

— Ты знаешь, где у меня болит?

— Да.

— Когда ты прикасаешься ко мне под… под юбкой, я чувствую такое…

— Тебе это нравится?

— Да.

— Будет еще приятнее, — пробормотал он, гладя сквозь чулки ее бедра.

— О, не останавливайся, Лэмб, — воскликнула она с отчаянной решимостью.

— Хорошо. Обещаю. Подвинься чуть-чуть, любимая…

Его мягкие опытные руки устроили ее поудобнее у него на коленях. Он поцеловал ее и развел ей ноги так, чтобы они обхватили его бедра.

Лэмб помедлил, чтобы взять руками ее лицо и нежно поцеловать в губы. Она снова почувствовала, что его руки скользнули ей под платье, на этот раз выше.

— Что у тебя под юбками, кроме этого? — пробормотал он.

— Ничего. — И затем робко: — Но ты ведь не собираешься раздевать меня?

Он улыбнулся и ткнулся губами ей в щеку.

— Честное слово, нет.

Она почувствовала, как его теплые ладони, движутся выше, за края чулок, огибают бедра.

— Нам нужно поместить твою больную часть поближе к моей больной части, — тихо сказал он.

Сжимая ей ягодицы, он направлял ее вперед до тех пор, пока ее жаркое больное место не прижалось к нему. Она вздохнула так резко, словно вскрикнула, и уткнулась пылающим лицом ему в грудь.

Его дыхание слегка шевелило кудри у нее на затылке.

— Все в порядке, Люси?

— Да, — еле слышно ответила она. — Его губы скользнули по краю ее уха. — На мгновение мне было чуть… чуть больно.

Он провел губами по пульсирующей жилке на шее, по подбородку, затылку.

— Так иногда бывает. Это пройдет.

Он прикоснулся к повязке на ее бедре и медленно спустил ее ниже колен. Потом так же медленно спустил подвязку на другой ноге.

Его губы снова припали к ее губам в глубоком, томном поцелуе, а руки снимали с нее чулки. Теперь нижняя часть ее тела была обнажена и пылала, ноющая плоть вплотную прижалась к его холодным шершавым штанам.

Глотнув воздуха, Люси прошептала:

— Лэмб, я не думаю, что… — Она не могла вспомнить, о чем она не думает, потому что его руки переместились под ее обнаженные ягодицы, чтобы поддержать ее, и он поцеловал шею, а затем сквозь платье сосок ее груди.

Лэмб убрал одну руку из-под ее бедра, чтобы прижать Люси к себе. Взяв вершинку ее груди в рот вместе с тканью, он долго ласкал ее языком.

Люси едва дышала.

Большой палец продолжил ласку ноющего томительной болью соска, а Лэмб приник к ее губам в долгом опустошающем поцелуе. Она почувствовала, что его рука снова скользнула ей под юбку, погладила обнаженное бедро, скользнула дальше, оказалась в самом низу, плотно притянула ее и ласкала, пока Люси не задрожала и пока у нее не закружилась голова. Она была открыта его поцелуям, прикосновениям, гипнотическому шепоту, которым он произносил ей на ухо нежные слова.

Словно издалека она услышала его голос:

— Ты доверяешь… это так приятно… У меня внутри все откликается.

Она крепко вцепилась в него и прошептала:

— Сделай что-нибудь внутри меня, Лэмб. — И его рот снова прильнул к ее губам, но уже не в мягком, а долгом, страстном, бешеном поцелуе.

Не отпуская ее губы, он уложил Люси спиной на кровать, и она с восторгом ощутила теплоту и тяжесть его тела. Затем Генри чуть приподнялся над ней. Она почувствовала, как его пальцы гладят ей живот, внутреннюю поверхность бедер, с благодарностью почувствовала, что он прикоснулся там, где она больше всего желала.

Она высвободила губы и, вздрогнув, спросила:

— Лэмб… Что теперь?

— Твое тело само подскажет. — Он припал щекой к ее щеке. — Обещаю тебе.

Сложные и уверенные движения его пальцев ввели ее в новый мир. Все казалось как в сказке.

Люси вцепилась в него так сильно, что оторвала пуговицу на рубашке. Она целовала его так страстно, что поранила губы о край зубов. Она подавалась всем телом навстречу его пальцам и наконец почувствовала огонь и в горячем центре, и в груди, и в распухших губах.

— Лэмб, пожалуйста, помоги мне, помоги мне, помоги мне, — слышала она собственный шепот.

— Люси, любовь моя, — промолвил он и осторожно скользнул длинным пальцем в глубь нее.

И тут она узнала, что он имел в виду, говоря «достичь вершины». Это в некотором роде походило на скачку верхом на лошади, когда ветви деревьев хлещут тебя со всех сторон.

«Это лучше, чем рыбалка», — вдруг пришло на ум Люси.

Когда она смогла (а это случилось нескоро) взглянуть в его удивительные зеленые глаза, ее губы прошептали:

— Спасибо.

Уголки его красивого рта загнулись в улыбке.

— Пустяки. — И он залился смехом.

Она тоже рассмеялась, хотя от затраченных усилий чуть не лишилась чувств, поэтому ей было нелегко подняться на локтях, когда она вдруг услышала в углу слабый скрежет. С трудом сев, Люси уставилась на маленькую мышиную норку, которую не заметила. Затем она увидела, как из отверстия показался остренький носик маленькой коричневой ласки с чем-то сверкающим в зубах. Ласка проковыляла по полу и с легким стуком бросила ключ от комнаты перед железной дверью.

«Бутылочка, — подумала Люси, — точна, как швейцарские часы».

Когда ласка снова исчезла в мышиной норе, Люси вытащила из кармана пальто часы Генри Лэмба и вручила ему. Генри Лэм-бу, похоже, понадобилось совсем не много времени, чтобы прийти в себя. И это заставило ее подумать, что достижение вершины, по-видимому, было односторонним.

Она видела, что он воздерживается от комментариев по поводу зверька.

Люси вставила ключ в замок, повернула его и распахнула железную дверь.

— Тебе нужно спешить, — сказала она.

Генри не сводил с нее глаз. Улыбка померкла на его лице, во взгляде появилась озабоченность.

— Люси, — сказал он, — если я позабочусь о том ребенке, ты оставишь затею бороться с лордом Кендалом? Она скинула его пальто.

— Мне придется поставить это на голосование.

— Боже упаси, — воскликнул Генри Лэмб. Он встал с кровати и взял у нее пальто. Потом запечатлел последний нежный поцелуй на ее губах, все еще волнующе влажных от жаркой страсти.

— Ты идешь искать своего итальянца? — спросила она.

— Да, — с улыбкой ответил он. — И учить сонеты.

Члены Общества справедливости, должно быть, притомились за день. Они просто заверили друг друга, что с Люси ничего не случилось, недолго поохали вокруг нее и с неистребимым энтузиазмом потащились ловить лорда Кендала.

Генри Лэмб, судя по всему, ни в малейшей степени не преувеличил злобный характер Кендала. Даже Элф вряд ли мог вспомнить, когда еще слышал, чтобы человек так ругался в присутствии девушек. Все были рады, что Рупа догадалась прихватить у отца Шарлотты наручники, чтобы надеть их на Кендала.

У членов общества было много планов относительно Кендала, но в это время вернулся дед Джорджа, прекратив погоню за Генри Лэмбом. И тут все признали: да, Шарлотта действительно голова, потому что ей пришла мысль сказать старому герцогу, что Джордж ошибся. Это лорд Кендал пытался обесчестить девушку, а не Генри Лэмб.

Дедушка Джорджа сбросил Кендала в колодец.

Элф отправил ласк в крысиные норы, из которых снова тут же с писком выбежали крысы.

Когда они вытащили лорда Кендала наверх, тот был белый, как саван.

И подписал все документы, которые положил перед ним Элф.

Глава 13

Несколько дней спустя Лаура Хибберт сидела за столом в своей скромной конторе, из которой руководила всеми делами благотворительности.

Она занимала это место с того дня, как приехала в Лондон, и оно за это время мало изменилось. Лаура хотела, чтобы, если она понадобится, женщины знали, куда идти.

Название, правда, досталось ей нелегко. Сначала, по наивности, она прибила вывеску «Прибежище для падших женщин». Это был неудачный вариант, потому что под дверьми сразу собралась толпа молодых бездельников, которые топтались там целый день. Смена названия на «Общество раскаивающихся женщин» ничуть не улучшила ситуацию, и даже «Клуб домашних женщин» никого не сбил с толку.