На южном фронте без перемен - Яковенко Павел Владимирович - Страница 65

— Куда стрелять будем? — спросил он Васю деловито.

— По заранее намеченным целям, — заученно ответил Рац, а потом объяснил по-простому. — Квадрат надо обстрелять с закрытой огневой. А там корректировщик поможет.

Вася работал на ПУО. Меня, честно говоря, это шокировало. Сколько раз я у него бывал в машине, а ПУО не видел. Интересно, где же он его прятал? Прибор не такой уж и маленький, его в щель не засунешь!

Но спрашивать об этом у Васи в данный момент я счел неразумным. Он был занят настройкой прибора, и установлением связи. За связиста работал Ваня, а он хоть был человек и старательный, но, все же, довольно бестолковый.

— Связь есть? — спросил его Вася.

— Да, есть, товарищ лейтенант, — ответил ему Ваня, протягивая наушники.

Вася надел их, что-то выслушал, молча кивая головой в такт своим мыслям, и отдал приказ заряжать. Все три миномета были «беременны» минами, и номера расчетов только ждали команды, чтобы дернуть за спусковые шнуры.

— Огонь! — взмахнул рукой Рац, и в небо с низким воем ушли эти здоровенные мины, неся кому-то большие — пребольшие неприятности. Разрывов, мы, естественно, не увидели. Район целей был закрыт для нас возвышенностями и лесом. Именно минометы, с их навесной траекторией стрельбы и могли достать противника там, куда прямой наводкой попасть было просто невозможно.

Вася выслушал по рации результаты, склонился над ПУО, и сделал пару быстрых движений. Вообще, работал он очень быстро. Чувствовалось, что лейтенант делает все это далеко не в первый раз. Видимо, действительно настрелялся в училище. Вася внес поправки в прицел и угломер, наводчики изменили наводку, и был дан еще один залп.

Снова прошло несколько минут. Снова Рац получил данные от корректировщика. Он опять рассчитал поправки, передал их наводчикам, они ввели новые данные в прицелы, довернули стволы, и дали третий залп.

Прошло еще несколько минут.

— Все, — внезапно сказал Рац, снимая наушники с головы. — Цель поражена. Задача выполнена.

Мы открыли рот.

— А в чем задача-то состояла? Что ты темнишь? — неожиданно обиделся Игорь.

— Да ничего я не темню, — ответил ему Вася. — Говорю же, квадрат сказали обстрелять. Вот, все — попали точно в этот квадрат. Если там кто-то и сидел, вряд ли ему поздоровилось.

Вася потянулся, и сказал, что ему очень сильно приспичило, и сейчас он сходит в лесок для облегчения. А если вдруг его будут спрашивать, то пусть кто-нибудь за него пока ответит.

Он осмотрел нас всех. Сэм был не в состоянии отвечать, Игорь — не артиллерист…

— Ладно, Вася, — сказал я. — Иди, облегчайся. Я за тебя подежурю.

Он улыбнулся и ушел. А я присел около ПУО, рядом с Ваней. Боец пытался куда-то дернуться, но я ему не посоветовал, и он остался. Недовольный, но молчаливый.

Да, прибор был расчерчен, можно сказать, почти идеально. Вот точка — положение корректировщика, вот — мы. Данные он снял с карты. Вот цель — середина обстреливаемого квадрата. Здесь Вася снял первоначальные установки для стрельбы, а вот он доворачивал линейку до места фактического разрыва, а потом снимал поправки. Я, помню, на экзамене делал тоже самое. В принципе, это у меня прошло хорошо. Загвоздка оказалась в определении местоположения цели по снятым с трех участков углам. Треугольник получился у меня уж больно широкий. Хотя, вроде бы, я все делал правильно…

Задачи-то делали сами офицеры кафедры! Или данные записали неточно, или вообще измеряли халатно. А потом у меня с ними ответ не сходится, и оказывается, что это я и виноват!

Поставили мне «четверку», но расстроился я не сильно. «Четверка» — это нормально. Это даже хорошо. Это ведь не «удовлетворительно», и тем более не «двойка».

Васи не было довольно долго, так что и Сэм, и Игорь куда-то ушли. Я же терпеливо ждал, и не отпускал Ваню, хотя остальные бойцы уже давно ускакали в свои «шишиги». (Бойцы Раца, как и мои подчиненные, в палатках жить не хотели, предпочитая цивильный кузов).

Наконец пришел и командир батареи: довольный, умиротворенный, с легкой улыбкой на устах. Не хватало только одной детали.

— Вася, — спросил я. — А где твоя портупея?

Рац несколько секунд смотрел на меня круглыми, бездумными хохляцкими глазами, а потом просипел:

— Черт возьми!.. На дерево повесил, а уходил — забыл снять…

— Пойдем, поищем, — предложил я ему.

Он благодарно кивнул:

— Да, да! Надо пойти найти. А то без портупеи неудобно, где еще такую найдешь?

Мы вдвоем прошли прочесывать лес. Увы, но Вася совершенно не помнил, где именно он вошел в него первый раз. Не задумывался, не запоминал… А вот теперь пришлось искать точно.

Деревья были невысокие, какие-то слегка корявые, темные, молчаливые. Невеселые, одним словом. Под ногами пружинила вылезшая из-под снега прошлогодняя трава…. Я представил себе, как было бы хорошо, если бы можно было просто погулять в таком лесу, а потом прийти домой, в тепло, к камину, выпить чего-нибудь приятного, например, рюмку коньяку. Закусить. Посмотреть телевизор, сладко заснуть в кресле…

Дома я любил гулять по сырому осеннему лесу, смотреть, как падают листья, как капли воды висят на ветвях, как хмурится небо над головой, как свеж, чист и прозрачен воздух…

Я вздохнул, шмыгнул носом, поднял глаза вверх, и увидел васин ремень, болтавшийся прямо над моей головой.

Глава 3

«Шишига» не без труда поднималась вверх по дороге, к вершине очередного холма. Почва здесь была какая-то странная — ни черная жирная земля, ни желтый сыпучий песок, а нечто среднее. Что-то серо-желтое, рассыпающееся и вязкое. Тем не менее, лес здесь чувствовал себя хорошо. Попадались и высокие мощные лиственные деревья, и высокий, хорошо разросшийся кустарник, и стройные сосны.

За неимением лучшего, я разглядывал унылый, серый пейзаж за стеклом кабины, прижавшись головой к правой дверце, на которой был подвешен мой бронник. Такой же бронник находился и слева, защищая от возможных осколков моего водителя. Естественно, Армяна.

Наша колонна двигалась для очередной блокировки очередного местного поселка, как это бывало уже не раз. Ничего нового. Снова двигалась рота Урфин Джюса, два приданных нам танка, и три моих расчета на двух машинах. Найданов почему-то не слишком любил такие поездки. Наверное, потому, что домом для него была палатка, а не кузов автомобиля. А чтобы куда-то переехать, надо было сворачивать палатку, выволакивать из нее все добро… И тому подобное… Короче, я его вполне понимал. То ли дело мы: в любой момент свернули минометы, сложили в кузов, и готовы к переезду.

Вот и поехали.

До верхушки холма оставалось совсем чуть-чуть. Она была лысой, как голова Горбачева, и я надеялся увидеть оттуда панораму долины, вдоль которой мы и продвигались…

Бац!! Что-то со страшной силой ударило в наш второй танк. Его даже сдвинуло вбок. Однако он не задымился, не загорелся, и не развалился на части. Он, страшно завывая, пополз вниз, прочь с вершины, надеясь уйти из-под обстрела.

Растерянный Армян резко затормозил, и начал разворачивать машину обратно. Когда мы повернулись бортом к дороге, на верхушке раздался еще один взрыв. И у нас а машине появились дырки.

— Из машины! — завизжал я, в ярости дергая ручку двери, которая почему-то никак не хотела открываться. Водила уже вылетел из кузова, и скользнул куда-то под «шишигу». Пока я все еще дергал ручку, кто-то позади моей машины выпустил мину. От неожиданности я пришел в себя, спокойно открыл дверь, и выпрыгнул на землю.

Это был Боев. Сержант своей волей установил миномет, и стрелял куда-то в том направлении, откуда, как нам показалось, и велся огонь противником.

Я даже не стал ничего спрашивать. Я только крикнул Абрамовичу и Адамову делать то же самое, а сам вернулся в кабину за рацией. По нашим «шишигам» уже никто не стрелял, и лично мне это сильно нравилось.

— Урфин! — закричал я в тангенту открытым текстом. — Что происходит? Куда стрелять? Я не пойму ни хрена.