Генерал-адмирал - Злотников Роман Валерьевич - Страница 43

Еще одна неделя была потеряна в Лондоне. Хотя как сказать. Приема у королевы Виктории я не удостоился. Не по чину, видать. А вот верфи фирм «Виккерс» и «Армстронг» посетил. И изрядно пофотографировался там и с управляющими, и с инженерами, и с мастерами, и даже с простыми рабочими. А через два дня посыльный передал на верфи пачку снимков с личной подписью великого князя. Вот только всем им было невдомек, что моя высокомерная физиономия вкупе с физиономией того, с кем я фотографировался, занимавшая девять десятых отпечатка, была вырезана из кадра, на котором наши физиономии занимали в лучшем случае одну четверть. А на некоторых и вообще одну десятую. Все остальное пространство изначально было отведено стапелям, цехам и так далее. Кроме того, я приобрел дюжину ружей знаменитых английских фирм «Перде» и «Холланд & Холланд». Тоже для подарков.

Далее мы совершили «дружеские» заходы в Портсмут, Плимут, а затем и в Гибралтар, где мои пятеро «фотографов» наснимали в общей сложности четыреста кадров. На всякий случай… Впрочем, все эти визиты были не более чем трехдневными, ибо отношение к нам в Англии было довольно прохладным. В настоящее время русских здесь не любили. Правда, пока пассивно. Но и активная нелюбовь, похоже, была не за горами. На стандартную неделю я задержался только в Лиссабоне, где удостоился аудиенции у короля Португалии Луишу I. Я передал ему привет от его родственника, короля Бельгии Леопольда II, и подарил очередной позолоченный и украшенный драгоценностями арифмометр. Мы довольно мило пообщались, перемыли косточки его родственнице по Саксен-Кобург-Готской династии, престарелой королеве Виктории, и расстались вполне довольные друг другом. Кроме того, я получил от него грознейшую бумаженцию на имя губернатора Португальской Восточной Африки с указанием разбиться в лепешку, но удоволить великого князя Российской империи и родного брата русского императора во всем, чего он только ни пожелает. И не так уж она была мне нужна, но пусть будет. Может, где вместо взятки прокатит…

А потом была Греция, где к нам и присоединился «Генерал-адмирал», дальше уже стало полегче. Мы потеряли время только в Порт-Саиде, где англичане промурыжили нас три дня, да еще и попытались попугать новейшим броненосцем «Агамемнон» (дура оказалась здоровая, но жутко уродливая. Представьте себе паровой броненосец с двумя башнями, расположенными не на носу и корме, а в центре корпуса, и с полным парусным вооружением. Мы ушли от «Агамемнона» в Суэцком канале, поскольку управляемость у него на малом ходу оказалась хуже некуда). Ну и на угольных погрузках в Бербере и Могадишо. Так вот и вышло, что Канареев хоть и выехал из Питера всего на шесть дней раньше и добирался «на перекладных», прибыл в Лоренсу-Маркиш за два месяца до меня.

Выехать в столицу Трансвааля Преторию Филадельфию удалось лишь через четыре дня. На мое несчастье, на следующий же день, как мы бросили якоря в порту Лоренсу-Маркиша, в город прибыл местный губернатор, и пришлось задержаться на еще один торжественный обед в мою честь, который, естественно, нельзя было давать сразу же после того, что дал алькайд. Но маршрут до Претории Филадельфии был Канареевым уже разведан, проводники наняты, так что я с небольшой свитой утром пятого дня наконец-то двинулся «на охоту», несмотря на заверения местного губернатора в том, что он и здесь устроит мне отличную охоту. Но я пожелал в вельд, в вельд…

Судя по докладам Канареева, здесь все шло по плану. Переселенцы, коих насчитывалось около двух сотен, расположились в пригородах Лоренсу-Маркиша. Они пока, так сказать, проходили акклиматизацию. Одни уже пристроились на работу на окрестных плантациях и в городе, другие пока просто жили, удивляясь местным реалиям и привыкая к ним. Финансирование им Канареев положил скудное — с хлеба на воду, или, по местным реалиям, с бананов на кислую местную брагу, так что мотивация к тому, чтобы сорваться с места и двинуться дальше, у всех была довольно высокой. Казаки же равномерно распределились между Преторией Филадельфией и Лоренсу-Маркишем. Причем в основном именно между. Проводники были отобраны, проверены в деле, но полагаться на посторонних в планировавшемся мною мероприятии было нельзя, и потому казаки пятерками наматывали круги до Претории Филадельфии и обратно каждую неделю. Четыре пятерки — половина — казаков постоянно пребывали в дороге, а остальные, по две пятерки, несли караульную службу в столице Трансвааля или здесь, в Лоренсу-Маркише, и отсыпались, ожидая, пока подойдет следующая пятерка и настанет уже их очередь уходить на маршрут. Впрочем, отсыпались только те, кто торчал в Лоренсу-Маркише. А те, кто ожидал своей очереди в Претории Филадельфии, занимались не слишком долгими, на один-два дня, разведывательными рейдами в сторону хребта Витватерсранд, знакомясь с местностью и составляя карты. То есть постоянно в Претории Филадельфии находились десяток казаков, регулярно сменяющих друг друга, и помощник Канареева, владеющий голландским. Сам Канареев также успел побывать в столице Трансвааля, собирая информацию и уточняя задачи своему помощнику, и утверждал, что дорога до Претории Филадельфии займет где-то две недели. Он вернулся дней за пять до моего появления.

Кстати, буры Канарееву совершенно не понравились. Он рассказывал о них довольно неприязненно:

— Дремучие они, Алексей Александрович, аж жуть. Грязны, воняют, как из помойки вылезли, набожны до отвращения и ко всему равнодушны. Что там в мире происходит — им плевать. Главное, чтобы их самих никто не трогал. Да что там в мире — за пределами своей фермы уже ничего не волнует. К черным своим относятся как к скотине. Не в том смысле, что так уж зверствуют, просто для них что черный, что бык или корова — один черт. И того, и другого кормить надобно и обихаживать по-всякому, но только лишь для того, чтобы он пользу приносил. Так что хоть рабство у них вроде как запрещено, особенно это не заметно. — Канареев вздохнул. — Тяжело с ними придется.

— А как у них с законодательством?

— Да тоже по-дикому. Земли вокруг до черта — где дом поставишь, там и живи, никаких документов не требуется. В самом крайнем случае — клятва на Библии в каком-нибудь присутственном месте, чаще всего в суде. Но при этом есть и парламент, фольксраад по-ихнему, и президент, и все такое.

— Кто из буров наиболее влиятелен?

— Ну, в первую очередь дядюшка Пауль, конечно, — усмехнулся бывший штабс-ротмистр. — То есть президент ихний — Стефанус Йоханнес Паулус Крюгер.

— Характеристика, — коротко потребовал я.

— Пятьдесят девять лет. Религиозный фанатик, — сухо начал Канареев. — Ненавидит англичан. Один из инициаторов и… героев Трансваальской войны восьмидесятого — восемьдесят первого годов. Ярый сторонник независимости Трансвааля. Заядлый курильщик. Семья…

Я кивал, делая в голове отметочки… Эх, не догадался прихватить в дорогу коробку-другую гаванских сигар. Ну да ничего, с этим господином придется общаться часто. Успеется. А сейчас надо послать человека купить самых лучших сигар из имеющихся на месте…

Вообще, иметь с людьми дело довольно просто: оказывай им знаки внимания, разговаривай с ними о том, о чем им самим нравится разговаривать, делай им подарки — и они станут считать тебя если не лучшим другом, то как минимум человеком приятным. И это отношение будет проецироваться на все их дела и поступки, связанные с тобой. Именно такими несложными советами и наполнены бестселлеры улыбчивого американца Дейла Карнеги. Впрочем, есть одно маленькое «но»: все это надо делать искренне, уважая своего визави, а не просто пытаясь им манипулировать, радостно предвкушая, как он сейчас будет плясать под твою дудку. Скорее всего не будет. А то и вообще начнет относиться к тебе плохо. Неискренность чувствуется инстинктивно. Но я прошел хорошую школу переговоров (с такой-то должностью!) и совершенно искренне собирался понравиться своим будущим собеседникам, ибо они были для меня и важны, и интересны. Вот для этого мне и надо было знать их привычки, наклонности, убеждения, семейные дела, вкусы и так далее…