Поцелуй страсти - Киддер Джейн - Страница 8

При виде старшей дочери сэра Пемброка у него перехватило дыхание.

Однако ж это была она — та самая девушка, с которой он, правда, в несколько своеобразной манере, познакомился в конюшне. Она вошла в столовую, на мгновение задержала взгляд на удивленном лице Майлза, а потом как ни в чем не бывало проследовала к своему месту за столом.

Сказать по правде, теперь она не слишком походила на девицу в бриджах и запыленных сапогах, которую он, Майлз, сжимал в страстных объятиях час назад перед дверью в стойло Кингз Рэнсома. Ее пышные темные волосы были тщательно причесаны, а вместо сапог, бриджей и блузки на ней красовалось платье с высоким воротом и длинными рукавами, сшитое из тяжелого серого атласа. Хотя ее одеяние и впрямь напоминало платье старой девы, красота и грация молодой женщины явно противоречили этому блеклому оперенью.

— Мистер Уэлсли, — торопливо произнес сэр Джон. — Позвольте представить вам мою старшую дочь — Викторию.

— Мы уже познакомились, — сухо заметила Виктория, бросая в сторону Майлза взгляд, который сразу отметал любую попытку с его стороны отрицать этот факт.

На лице у сэра Джона проступило неподдельное удивление.

— Неужели?

— Да, это правда. — Повернувшись к Майлзу, девушка наградила его не слишком любезной улыбкой — словно намекала, что сию минуту его тайные грешки будут разоблачены.

Однако, вместо того, чтобы сделать тайну Майлза всеобщим достоянием, девушка сказала:

— Мы встретились с этим джентльменом, когда его карета въезжала в наши владения.

Майлз отказывался что-либо понимать. Почему, спрашивается, Виктория его не выдала? Ведь она отлично знала, зачем он приехал в Пемброк-хаус, и понимала, что он, утверждая, будто оказался на конюшне с согласия сэра Джона, самым бессовестным образом лгал.

На самом деле тому могло быть две причины. Первая — ей не хотелось вдаваться перед своими домочадцами в подробности их с Майлзом встречи, поскольку при этом могли всплыть кое-какие пикантные детали — в частности, поцелуй, которым наградил ее на конюшне Майлз. И вторая: леди Виктория Пемброк была и впрямь умна и скромна — ведь так, кажется, отзывалась об этой молодой даме бабушка?

Как бы то ни было, но молчание Виктории Пемброк было Майлзу весьма на руку, и он, придвигая стул и помогая девушке усесться, едва слышно шепнул ей на ухо:

— Благодарю вас!

Виктория и бровью не повела, хотя лицо ее заметно порозовело.

Усаживаясь за стол, Майлз не удержался и одарил Викторию благодарной улыбкой, но она снова сделала вид, что ничего не заметила.

Тем не менее все это было замечено другой особой, которой ни шепот, ни улыбка не предназначались.

Сидевшая на противоположном конце стола леди Фиона сразу взяла на заметку все то, что происходило между молодым интересным гостем и ее падчерицей.

Неужели Майлз Уэлсли может увлечься Викторией? Это очень и очень странно — тем более Джорджия и Каролина делают все, что в их силах, чтобы только привлечь его внимание.

Леди Фиона покачала головой и снова устремила взгляд на падчерицу и симпатичного джентльмена, сидевшего с ней рядом. То, что она увидела, основательно ее покоробило, — гость по-прежнему не отрывал глаз от Виктории, хотя последняя, казалось, не обращала на него ни малейшего внимания. Более того, леди Фиона заметила в голубых глазах молодого Уэлсли самое настоящее вожделение. Сомнений не оставалось: молодой человек заинтересовался Викторией — и весьма!

Фиона ощутила искреннее разочарование. Хотя у Джорджии и Каролины недостатка в поклонниках не было, стоило леди Пемброк бросить один только взгляд на Майлза Уэлсли, как она сразу поняла, что это «он» — тот самый мужчина, который, когда бальный сезон будет подходить к концу, наденет на безымянный палец одной из ее горячо любимых дочерей обручальное кольцо.

Лучшего зятя леди Фиона себе и желать не могла: Майлз Уэлсли высок, светловолос, хорош собой и к тому же удивительно богат. Это уже не говоря о том, что он американец, а сыскать американца в этом затхлом маленьком графстве и выдать за него одну из своих дочерей было самой заветной мечтой леди Фионы, которую она лелеяла на протяжении последних двадцати лет — с тех самых пор, как поселилась в Англии.

Признаться, в глубине души леди Фиона считала, что Майлзу не отвертеться, и уж одна-то из ее дочерей будет должным образом пристроена. Этому в немалой степени способствовал и энтузиазм девушек, которые ни о ком, кроме мистера Уэлсли, и слышать-то не желали.

Но теперь, наблюдая за тем, какие пламенные взоры Майлз Уэлсли исподтишка бросал на ее падчерицу, леди Фиона чувствовала, что ее планы посетить родную Виргинию в качестве близкой родственницы богатого и влиятельного семейства Уэлсли становятся весьма призрачными.

Хуже того, леди Фиона никак не могла взять в толк, что именно в Виктории Пемброк так притягивало внимание американца.

Нельзя, однако, утверждать, что леди Фиона относилась к падчерице дурно или желала бы ей зла. Наоборот, когда Виктория в течение трех светских сезонов не удосужилась получить хотя бы одного-единственного предложения руки и сердца, мачеха сильно за нее переживала, но, сказать по правде, особенно этому не удивлялась. Что и говорить, Виктория выглядела простовато. Виктория обладала несносным характером и держалась перед мужчинами подчеркнуто независимо, а ничто так не отпугивает мужчин, как независимое поведение женщины и ее желание настоять на своем.

Фиона много раз заводила с падчерицей разговоры, пытаясь втолковать ей эти азбучные истины, да все зря. Наставления отскакивали от упрямицы, как горох от стенки. По этой причине вплоть до сегодняшнего дня леди Фиона была убеждена, что падчерице предстоит влачить одинокое существование старой девы.

Однако же с той минуты, как богатый и красивый джентльмен принялся бросать в сторону Виктории красноречивые взгляды, будущее падчерицы стало вырисовываться перед мысленным взором леди Пемброк совсем под другим углом. Фиона неплохо изучила мужчин и понимала, что если одному из них доставляет удовольствие наблюдать за тем, как дама подносит ко рту ложку с супом, это что-нибудь да значит.

Легонько вздохнув и пожав плечами, леди Фиона решила отложить на время свои планы и предоставить события их естественному ходу. В конце концов, если замуж за Уэлсли выйдет ее падчерица, она, Фиона, в глазах избранного общества в Ричмонде по крайней мере будет считаться близкой родственницей знаменитой титулованной семьи.

4

— Скажите, мистер Уэлсли, неужели люди в Америке до сих пор живут в вигвамах?

Майлз отвел глаза от стоявшего перед ним огромного блюда с засахаренными фруктами, тяжело вздохнул и произнес:

— Нет, леди Каролина. Я лично не знаю никого, кто бы жил в вигваме.

— Разве? — в голосе девушки слышалось разочарование. — А я вот слышала, что к западу от этой, как ее… Мисса… Мисса… Ну же, мама, как называется эта большая река?

— Миссисипи, детка, — пришла на помощь дочери леди Фиона.

— Вот-вот, Миссисипи, — кивнула Каролина. — Не знаю почему, но я никак не могу запомнить название этой реки. — Сложив руки на груди покаянным жестом, девушка снова обратилась к Майлзу: — Как бы то ни было, я слышала, что все люди, что обитают к западу от Мисс… исипи, живут в домиках, которые сделаны из грязи и глины, или в вигвамах.

— Боюсь, что человек, который вам все это рассказывал, был, в свою очередь, сам введен в заблуждение, — ровным, спокойным голосом произнес Майлз. — В самом деле, иногда местные поселенцы строят времянки из прутьев, которые обмазывают для прочности глиной. Но, повторяю, это времянки. При малейшей возможности переселенцы валят лес и строят дома из бревен.

— По-моему, наш гость хочет дать нам понять, что нельзя верить всему, что только слышишь, — хихикнула Каролина. — Кстати, а как ваш дом, мистер Уэлсли? Неужели он тоже выстроен из бревен?

Ага, подумал Майлз, кажется, дамы затронули предмет, который их интересует по-настоящему!