Опасные забавы - Никитенко Е. С. - Страница 57

— Соображаешь, в какую сумму это могло вылиться? Я бы не постояла за деньгами, но Эрик заявил, что мне эта поездка нужнее, а он пока подыщет хорошего доктора. Когда я вернусь, займемся этим вплотную. Он уверял, что тут уж за расходами не постоит, так как я для него дороже любых денег. Сказал, что готов разориться, лишь бы я поправилась.

Кэрри в сердцах подумала: «Вот сволочь!» Ей уже было совершенно ясно, как Анна оказалась вместе с ними в обреченном доме. Возможно, та и сама понимала это в глубине души, но не желала смотреть в лицо правде. Хотелось бы только знать, оставил он ей «прощальный привет» или не осмелился.

— Рассиживаться некогда, — сказала Сара, возвращая ее к действительности. — До рассвета надо покинуть дом.

— У меня все руки изодраны, да и у тебя тоже. Не знаю, как мы будем спускаться по веревке.

— Как-нибудь спустимся.

— Анна, есть у тебя какая-нибудь практичная одежда или только нарядная? Ты ведь не собираешься бродить по горам на высоких каблуках!

— Ничего другого у меня нет.

— Не важно, мы с Сарой тебя экипируем.

Кэрри и сама не заметила, как ее неприязнь к этой женщине сменилась глубокой жалостью. Хотелось как-то помочь, показать, что людям свойственно и великодушие. Она также надеялась, что Анна останется в шорах самообмана, по крайней мере до тех пор, пока они не выберутся.

— Надо бы прихватить с собой еды и воды, — сказала практичная Сара. — Аптечка тоже не помешает.

— Возьмите мой несессер, — предложила Кэрри. — Он на столике. У самой у меня нет сил за ним подняться.

— Я схожу, — оживилась Анна (она как будто поставила себе цель доказать, что не только не слабее, но даже сильнее других). — Люблю быть на подхвате! Стол оставьте как есть, я потом уберу.

— Ублюдок он, этот Эрик! — процедила Сара, стоило Анне удалиться за пределы слышимости.

— Хуже! Если нужен еще один довод, зачем спасать свою жизнь, вот он: прикончить негодяя. Ей-богу, убила бы своими руками!

— А я бы помогла.

Глава 22

Из лесу донесся звук, очень похожий на рычание. Не похоже было, что рычит собака, да ей и неоткуда было взяться в такой глуши. Эвери еще ближе придвинулась к Джону Полу. Они сидели в углублении каменного бока горы. Здесь было сухо, но места едва хватало на то, чтобы вытянуть ноги.

Когда Джон Пол объявил, что привал будет длиться полчаса, Эвери предложила поискать пещеру и услышала, что пещеры в горах редко бывают необитаемы и что им совсем ни к чему компания барса или, скажем, медведя. На просьбу развести костер Джон Пол тоже нашел, что сказать: нет лучше сигнального маяка, чем дым, а за ними, между прочим, охотится киллер.

Рычание приблизилось. Эвери толкнула своего спутника локтем:

— Слышишь?

— Угу.

Голос был сонный. Джон Пол сидел спиной к скале, положив ногу на ногу и беззаботно вытянув их под дождь. Правая рука его лежала у Эвери на плече. Время от времени он (видимо, бессознательно) напрягал мышцы, привлекая ее ближе и снова отпуская, и проводил подбородком у нее по макушке (не то чтобы приободрить, не то чтобы успокоить зуд от двухдневной щетины).

В кустах совсем близко от них что-то завозилось. Эвери напряглась. Интересно, это то, что рычало, или еще одна угроза? Рычать, между прочим, мог кто угодно, от барса до медведя!

Дикие звери кругом, дождь и холод, что пробирает до костей. Нет, так не годится. Надо думать позитивно. Кружка всегда наполовину полна, не следует об этом забывать.

Но что толку в наполовину полной кружке, если без другой половины они умрут? Хороша оптимистка!

Эвери затрясло. Это не прошло незамеченным — Джон Пол начал растирать ей руку, замедленно, словно в полусне. Она нашла это приятным, даже очень, но расслабиться так и не удалось. Тревога пропитывала все существо, подгоняла мысли в одном и том же направлении. Неужели физической усталости недостаточно? Заползая в углубление, Эвери думала, что отключится сразу, как только усядется. Это было бы кстати — ведь скоро им снова пускаться в путь.

Знать бы, как там Кэрри. Жива? Или Джон Пол прав, и она вместе с другими двумя уже убита?

Думать об этом не хотелось. Эвери завозилась, устраиваясь, в надежде все же вздремнуть. Болели не только мышцы и сочленения, но как будто каждая клеточка тела. Перед привалом она хотела снять мокрую обувь. Джон Пол не позволил, объяснив, что потом будет только хуже. Тело привыкает, сказал он. Ноги перестанут замечать влагу. Перед выходом просто нужно будет немного их размять. Поскольку он был человек с опытом, Эвери подчинилась, тем более что на споры не было сил.

Воспоминания потянулись, выманив у нее слабую улыбку. Когда они стояли на козырьке над пропастью, под проливным дождем, Джон Пол ехидно осведомился, как она теперь определит ситуацию. Оптимистка вопреки всему, она собралась с силами и объявила, что все не так уж плохо — подумаешь, заморосило! А промозглый туман, который пополз из всех складок горы, — это чудесная кисея, наброшенная природой на свой зеленый шедевр. К тому же, если поразмыслить, они все равно так и не высохли, значит, ничего страшного не происходит. Джон Пол не нашел достойной отповеди, и последнее слово осталось за Эвери.

А потом ливень перешел в град. Крупные горошины секли настолько больно, что пришлось искать укрытие. Так возникла идея получасового привала.

Шуршание в кустах стало громче. Треснула ветка. Определенно там бродит что-то крупное! А несносный тип спит и в ус не дует. Эвери приподняла голову с теплого плеча и всмотрелась в серую кисельную пелену. Дождь явно не собирался идти на убыль.

Она покосилась на Джона Пола. Веки его медленно приподнялись. Взгляды встретились. Какое счастье, что он рядом! На него всегда можно опереться. С ним все кажется поправимым, с ним верится в благополучный исход. Ничего, что она недостаточно сильна, он умеет быть сильным за двоих.

Эвери хотела высказать, как она благодарна, но она опустила взгляд на губы своего спутника и растеряла все слова.

— Я хочу, чтобы ты…

— Знаю.

Позже она не могла вспомнить, как случилось, что их губы встретились. В какой-то момент Эвери и Джон Пол просто смотрели друг на друга: она — снизу вверх, чего обычно просто не выносила. И вдруг оказалось, что они уже целуются.

Это было чудесно, так чудесно! Губы были горячие, а Эвери так хотелось тепла! Ей много чего хотелось в ту минуту. Казалось странным, что мужчина может быть одновременно бережным и грубоватым, щедрым и требовательным, и все привычные понятия, все бастионы, что она возвела вокруг себя, просто рухнули. Она позволила усадить себя на колени и не протестовала против ласк, а ласки обжигали, она в конце концов согрелась, тем более что руки уже были под майкой, на горячей мужской коже, и сердце его билось часто, как может биться сердце только у мужчины, который желает. Когда Эвери заколебалась, он прижал ее крепче, без слов давая понять, что не отпустит, и она сдалась без протеста, потому что невозможно протестовать против того, чего хотят оба…

Прошло очень много времени, прежде чем губы разомкнулись.

— Знаешь, что сейчас было бы очень кстати? — услышала Эвери у самого уха.

Она не сразу опомнилась, продолжая ощущать на губах и языке вкус его рта, а во всем теле — упоительную покорность. Он умел целоваться, этот Джон Пол.

Потом смысл вопроса наконец дошел.

— Хочешь секса?

Джон Пол помолчал, словно говоря: «Ты произнесла это слово — на тебе и вся ответственность».

— Очень мило с твоей стороны предложить. В другое время я бы весь был к твоим услугам, но сейчас больше мечтаю о паре гамбургеров.

Нет, каков наглец! Эвери возмущенно вскинула голову. На этот раз Джон Пол успел вовремя отдернуть подбородок.

— Ей-богу, съел бы и четыре! — вздохнул он. — И две порции жареной картошки.

— Как, разве ты не наелся корешками? — съязвила она.

— Это были не корешки, а стебли, между прочим, съедобные. Скажи спасибо, что я в этом разбираюсь. Признайся, было не так уж плохо… но гамбургер! Полжизни отдал бы за двойной! Это все зять. Он вечно ест всякую дрянь и меня приохотил.