Десант «попаданцев». Второй шанс для человечества - Конторович Александр Сергеевич - Страница 51

51

— А давай! Все объемы земляных работ у меня посчитаны, при том личном составе, который у нас есть, с индейцами естественно, мы это насыплем все дней за пятнадцать, ну пусть двадцать. Зато эту насыпь и шестнадцатифунтовка с пятидесяти метров не возьмет.

Александр за словом в карман не полез.

— Ага, и так сколько времени на строительство убили, теперь опять месяц три четверти народа будут заниматься непроизводственной деятельностью. А кушать ты потом что будешь, насыпь? Нерест скоро, а у нас еще ямы под засолку не готовы, и соли только половина от нужного. Земля с солончака нормальный выход дает процентов на десять, а таскать ее за двенадцать километров надо, да половину индейцам отдай за работу.

— Брэк, горячие финские парни, — вмешался Артем. — Вадик, вот представь, ты английский капитан и идешь ты наказывать наглых русских. Приходишь, значит, и видишь перед собой вот такого монстра, что ты нам тут изобразил. Твои действия.

— Ну как, оборудую укрепленный лагерь, сниму пушки с кораблей, отрою огневые позиции и начну подводить траншеи для сооружения контрэскарпов. Потом накоплю за контрэскарпами живую силу и начну бомбардировку вала, ну а потом штурм.

— И сколько у тебя время это займет?

— Вот в этом-то и соль. — Я покосился на завхоза. — Дальнобойность нашего оружия они не знают, значит, вряд ли построят лагерь дальше чем за полкилометра, для снайпера почти в упор. Контрэскарпы они подведут метров на сто, там под минометом и лягут. Но я думаю, что до этого не дойдет.

— Именно, — сказал Артем. — И доводить мы до этого не собираемся. Сценарий будет совсем другой, и наглы нам в этом помогут. Но сработает это только один раз, а вот для второго раза твоя задумка может и дать плоды, как, Саш? Но это будет уже потом — раньше чем через год они не оклемаются. Так что оставляй свои художества, а мы тут подумаем.

Да, вежливо послали, ну и ладно. Пойду я свои грядки проверю, а то картошку пора уже окучивать, похоже, все-таки будет у нас в этом году два урожая, и пусть лайми удавятся.

Зануда

Лошадь — животное благородное, но спереди и сзади опасное, а в середине неудобное. И со всех сторон — вонючая, тупая и неблагодарная скотина. Ну вот скажи мне, легкомысленная особа, для того ли я вчера битый час разбирал-расчесывал тебе хвост, чтобы ты за ночь нахватала в него репьев?! И, главное, где ты их нашла?

Кобыла не желает отвечать на мои вопросы, но стоит спокойно и даже хвост не вырывает. Прогресс замечательный. В первые дни они всем табуном убегали в дальний от человека угол левады, храпели и смотрели на людей так, будто мы их уже живьем едим. Их можно понять — индейцы считают конину деликатесом, а охоту на диких лошадей — достойным вождя делом. К счастью для нас, мустанги — все же одичавшие лошади, а не дикие. Надо только напомнить им, что человек — это еще и овес, и соль, и щетка со скребкой…

Так, Галку дочистил, принимаюсь за Белку. Откровенно говоря, они все гнедые, но Галка — самая темная, а Белка самая светлая в нашем табунке. А также самая молодая, любопытная и шебутная. Зубы пока не смотрели — лошадки еще диковаты, но внешне она еще совсем стригунок. В перспективе это хорошо — легче будет обтянуть и заездить, но сейчас — представьте, что вам надо заставить смирно стоять бойкого ребенка, который не понимает русского языка. И весит вчетверо больше вас.

— Белочка милая, Белочка чистая, Белочка в лужах не валяется…

На самом деле Белка вывалялась в пыли и не скажу в чем и успела после этого высохнуть. А мне все это счищать, осторожно и ласково. К хвосту, к голове, к хвосту, к голове. К хвосту — и выбить о столб. И снова к хвосту, к голове…

От дома подходит Змей, приветствует меня и без лишних слов берется за лопату и тачку. Четыре лошади — это не только восемь квадратных метров пыльных шкур и три погонных метра хвостов, но и центнер навоза ежедневно. Я поднимаю глаза к небу. Господи, прости, если я неправильно тебя называю, но я благодарен тебе за здоровое и сильное тело, которое ты дал мне и моим товарищам. Белка еще не вычищена, а левада уже прибрана. А уж воду в четыре руки мы натаскали в мгновение ока…

После утреннего развода мы со Змеем берем в столовой «тормозки» и идем пасти лошадей. Пожалуй, самое мое любимое занятие — кобылы стригут траву, жеребята-сосунки спят, сосут или играют, а мы, бдительно озирая окрестности, сначала учимся орудовать шамберьером, потом Змей учит меня рукопашному бою, потом мечем арканы… Гарм благоразумно держится подальше от наших молодецких забав. Он тоже бдит, успевая в то же время ловить каких-то грызунов.

Трава сочная, еще и полдня не прошло, а лошади наелись. Было бы нас, попаданцев, побольше — я бы их вообще не загонял, а только караулил. Но дел гораздо больше, чем рук и голов, так что мы загоняем табун и разбегаемся. До шестнадцати часов есть время, и я успеваю сходить в кожевенную мастерскую — бизонья шкура, которую мне обещали на шорку, еще не готова, а ремни из оленьей получились слишком тонкими и тянущимися. Впрочем, для показухи сойдет.

Дежурный на вышке отбивает без четверти четыре. Спешу на гимнастическую площадку к предмету своей гордости столярной, педагогической и дипломатической — деревянному коню. Некоторые игнорамусы, на которых не буду показывать пальцем, не могли понять, зачем он нужен, и согласиться выделить время и материалы на его строительство. Но я смог их переспорить и, главное, сделать то, что предполагал… Так, стащить старую вытертую шкуру, защищающую от росы, разровнять граблями песок вокруг, а там и ученики подойдут…

Группа собралась вовремя и даже заблаговременно. Впрочем, это не моя заслуга, а следствие того внимания, которое обращает на наши занятия Дядя Саша. Что логично: в мире без моторов и электричества кавалерия — это и разведка, и связь, и ударная сила. Но не время философствовать. Я прокашливаюсь, привлекая внимание, и начинаю лекцию с освященной традицией фразы:

— С практической точки зрения лошадь делится на три неравные половины: ноги, голова и все остальное…

Всеслав

Ребята в процессе охоты нашли солонцы. Вовремя. Соль кончается, нерест на подходе. Ну и у меня депрессняк начался. Первое время не до того было — строительство, обустройство, прочие радости жизни тупо не давали расслабиться. А вот сейчас чую — все, предел. Так, что в таких случаях делают умные люди:

1. Меняют род деятельности и урабатываются до полной невменяемости.

2. Удаляют себя из общества.

А то, не дай бог… мы, конечно, тут все крутые, пробу ставить негде. Но, как говорил в давно не наступившем мой тренер Дедкин С. В., даже у самого мощного качка есть два слабых места — глаза и яйца. Во избежание ослабления крутизны надо бы занять глаза новой работой, а все остальное… в принципе, индианки сойдут.

Как следствие на выструганной дощечке… писать на бумаге давит жаба.

Начальнику лагеря Дяде Саше

от Всеслава

Прошу поставить меня на работу по доставке соли в лагерь и присмотру за индейцами.

20 июня 1790 г.

Подпись.

Заму по МТО Кобре

Заявка

Для добычи соли прошу выделить мне следующие МЦ:

1. Мешок пластиковый для мусора — 4 шт.

2. Топор — 1 шт.

3. Тесак английский трофейный — 4 шт.

4. Ведро или котел металлический — 1 шт.

5. Парусина — 6 кв. м.

6. Лопата большая — 1 шт.

7. Шкура невыделанная — 1 шт.

Прошу поставить на довольствие сухим пайком 5 (пять) человек.

20 июня 1790 г.

Подпись.

Начальство мою наскальную живопись одобрило и 21 июня двое белых — я и Курбаши (он, конечно, в индейском организме обитает, но мозги-то никуда не денешь) проводником, и четверо краснокожих — Игнасио с миссии плюс трое паютов, имена которых я расшифровал как Куропатка, Брачующийся (ну, в неприкрытом варианте — С Постоянно Возбужденным понятно чем) Бык Оленя и Корень Травы вышли к солонцам. Дошли до вечера, нам ходить не привыкать, а индейцам вообще любой терновый куст — дом родной. Индейцы все работали со мной на лесозаготовках, всех знаю, немного учились друг у друга.