Кровавые обещания - Мид Ричел (Райчел) - Страница 51

Ванная оказалась выдержана в том же стиле, что и студия. Душ и большая ванна джакузи сделаны из черного полированного мрамора, на полочке маленькие куски мыла и бутылочки с шампунем. Над раковиной висело большое зеркало, вот только на самом деле оно не висело, а было так плотно врезано в стену, что убрать его не представлялось возможным. И материал зеркала тоже выглядел странным — скорее блестящий металл, чем стекло.

Поначалу это меня удивило, но потом я метнулась обратно в гостиную и еще раз внимательно огляделась. Здесь не было абсолютно ничего, что удалось бы превратить в оружие. Телевизор слишком большой, чтобы сдвинуть его с места или разбить, что относилось и к экрану, который, похоже, был изготовлен из высокотехнологичного пластика. Никаких стаканов на столах. Полки встроенные. Бутылки в холодильнике пластиковые. И окно…

Я подошла к нему, провела пальцами по краям, лак и зеркало, оно было врезано в стену. Никаких отдельных стекол — один сплошной кусок. Еще раз прищурившись, я попыталась разглядеть пейзаж за окном. Холмистая равнина с разбросанными по ней редкими деревьями. Очень похоже на пустынную местность, по которой я добиралась до Бийска. По-видимому, я за пределами Новосибирска. И, глянув вниз, поняла, что нахожусь достаточно высоко. Возможно, четвертый этаж. Спрыгнуть отсюда, не сломав ногу, невозможно. И все же следует что-то предпринять, не сидеть же здесь.

Я взяла стоявшее у письменного стола кресло, и грохнула им в окно… Безрезультатно.

— Господи… — пробормотала я.

Я предприняла еще три попытки, столь же пустые. Казалось, и то и другое сделано из стали. Видимо, окно было пуленепробиваемое, особо прочное. А кресло — черт его знает. Оно казалось вырезанным из цельного дерева, и, сколько я ни колотила, от него не отщепилось ни кусочка. Продолжать попытки было неразумно, но, поскольку я всю жизнь только тем и занимаюсь, что делаю неразумные вещи, я не переставала бить креслом по стеклу.

Где-то на пятой попытке живот предупредил меня о приближении стригоя. Я резко развернулась и, не выпуская кресла из рук, бросилась к двери. Она открылась, и я обрушила на вошедшего кресло, ножками вперед.

Это был Дмитрий.

Те же противоборствующие чувства нахлынули на меня, как тогда на улице, — любовь и одновременно ужас. Однако на этот раз я пробилась сквозь любовь и атаковала его, не дрогнув. Вот только практически без толку — бить его было все равно что колотить по бронебойному стеклу. Он оттолкнул меня, и я пошатнулась, но кресло из рук не выпустила и тут же снова бросилась в атаку. На этот раз он вцепился в кресло, вырвал его из моих рук и бросил о стену с такой легкостью, словно оно ничего не весило.

Лишившись даже такого жалкого оружия, я снова могла полагаться только на силу собственного тела. Именно это я и делала на протяжении двух последних недель, когда мы допрашивали стригоев; правда, тогда меня подстраховывали четверо товарищей. И ни один из тех стригоев не походил на Дмитрия. Даже в бытность дампиром, его было трудно одолеть. Теперь он сохранил свои навыки, но стал быстрее и сильнее. Он также хорошо знал все мои приемы — поскольку сам учил им меня. Застать его врасплох практически невозможно.

Однако в точности как с окном, я не могла бездействовать. В комнате я оказалась в ловушке — и не важно, насколько это была большая, роскошно обставленная комната. Более того, я была наедине со стригоем. Мне приходилось все время напоминать себе об этом. Здесь был стригой. Не Дмитрий. Все, что я без конца твердила Денису и остальным, было применимо и сейчас.

«Будь умным. Будь бдительным. Защищай себя».

— Роза, — заговорил он, без видимых усилий отражая мои удары. — Ты впустую тратишь время. Прекрати.

Ох, этот голос! Голос Дмитрия. Голос, который я слышала, засыпая ночью, голос, который когда-то говорил, что любит меня…

«Нет! Это не он. Дмитрия больше нет. Это монстр».

В отчаянии я попыталась придумать, как одолеть его. У меня даже мелькнула мысль о призраках, которых я вызывала в сарае. Марк говорил, что я смогу обращаться к ним в момент величайшего накала эмоций, и они будут сражаться за меня. Эмоции имелись в избытке, но я почему-то все равно не знала, как вызвать помощников. Я понятия не имела, как делала это прежде, и, несмотря на желание, сейчас ничего не получалось. Проклятье! Что толку во вселяющих ужас силах, если я не в состоянии прибегнуть к их помощи?

Вместо этого я сдернула с полки DVD-плеер, вырвав шнуры из стены. Совсем никудышное оружие, но я была в отчаянном положении. Я услышала странный, древний боевой клич и задним умом поняла, что сама издала его. И снова бросилась на Дмитрия, изо всех сил размахивая плеером. Наверно, он причинил бы вред, пусть и небольшой — если бы врезался в Дмитрия. Однако этого не произошло. Дмитрий перехватил его, вырвал из моих рук и бросил на пол. Плеер разлетелся на куски. Продолжая действовать, Дмитрий поймал мои руки, не давая мне ни ударить его, ни дотянуться до чего-то еще. Он так крепко держал меня, что, наверно, мог бы сломать кости, но я продолжала вырываться.

Он снова попытался урезонить меня.

— Я не причиню тебе вреда, Роза. Пожалуйста, остановись.

«Это не тот Дмитрий, которого ты знала».

Не имея возможности двигать руками, я начала отбиваться ногами, но, поскольку верхняя часть тела была скована, я не могла вложить в удары достаточно силы. Что касается Дмитрия, он выглядел не столько озабоченным или сердитым, сколько раздраженным. Испустив громкий вздох, он схватил меня за плечи, развернул и прижал к стене, пригвоздив к ней всей мощью своего тела. Я еще немного подергалась, но без всякого результата — я оказалась сейчас в той же ситуации, что и стригои, на которых мы охотились. У вселенной мерзкое чувство юмора.

— Перестань бороться со мной. — Шея ощущала тепло его дыхания, тело его было прижато к моему, рот находился всего в нескольких дюймах от моих губ. — Я не причиню тебе вреда.

Я снова задергалась, дыша тяжело, с хрипом, в голове пульсировала боль.

— Мне трудно поверить в это, неужели непонятно?

— Если бы я хотел тебя убить, ты уже была бы мертва. Если ты не прекратишь вырываться, мне придется связать тебя. В противном случае я не стану этого делать.

— Не боишься, что я сбегу?

— Нет. — Его голос звучал так спокойно, что холодок пробежал у меня по спине. — Не боюсь.

Мы оставались в таком положении еще около минуты. Мысли бешено проносились в голове. Это правда — если бы он хотел убить меня, то уже давно бы справился с поставленной задачей. Но я была далека от того, чтобы чувствовать себя в полной безопасности. Тем не менее ситуация создалась безвыходная. Ладно, я не совсем точно выразилась. Для меня она была безвыходная. Он просто играл со мной. В голове после ударов пульсировала боль, и дальнейшая бесплодная борьба лишь ухудшила бы мое состояние. Требовалось восстановить силы, чтобы найти способ сбежать — если, конечно, я доживу до этого. И пора перестать думать о том, как близки наши тела и… губы. Такой тесный контакт слишком опьянял.

Я слегка расслабилась.

— Хорошо.

Он заколебался — наверно, спрашивал себя, можно ли доверять мне. Происходящее напомнило момент, когда мы с ним были в маленькой сторожке в дальней части академических угодий. Я тогда была расстроена, разъярена — и все под влиянием тьмы духа, которая переполняла меня. Дмитрий тоже удерживал меня и убеждал выйти из того ужасного состояния. Мы поцеловались, потом его руки приподняли мою рубашку… Нет, нет. Не сейчас. Нельзя думать об этом сейчас.

В конце концов, Дмитрий отпустил меня. Инстинкт вопил, подталкивая внезапно наброситься на него, но я строго напомнила себе, что необходимо выждать, восстановить силы и собрать побольше информации. Хоть он и отпустил меня, мы продолжали стоять близко друг к другу. Вопреки всякой логике, его облик снова обманчиво воздействовал на меня — как тогда, на улице. Как можно быть тем же самым и одновременно другим? Я всячески пыталась не замечать знакомых черт — волосы, рост, лицо — и сосредоточиваться лишь на признаках стригоя — красных кружках в глазах и чрезмерной бледности кожи.