Похищение - Ласки Кэтрин - Страница 32

32

Во время полета совята время от времени видели Копушу, несущегося по пескам пустыни. Порой пещерный совенок поднимался в воздух, но летел всегда над самой землей, выискивая очередную нору. Однако чаще всего он бежал; его длиннющие голые лапы мелькали по песку, а короткий огрызок хвоста торчал высоко вверх, ловя попутный ветер. Если же Копуша несся против ветра, он, напротив, низко опускал хвостик, прижимал крылышки к бокам и, набычившись, устремлялся вперед.

— У этого дурачка самые сильные лапы, которые мне доводилось видеть, — пробормотал Сумрак, когда первый ломтик месяца поднялся над горизонтом.

— Самые сильные лапы и самая упрямая голова, — подхватила Гильфи.

Сорен промолчал. В глубине души он искренне восхищался нелепым совенком: такому упорству можно было только позавидовать!

Сорен как раз размышлял над этим, когда какой-то звук привлек его внимание. Он склонил голову к одному плечу, потом к другому. Как и у всех сипух, его ушные отверстия находились на разных уровнях: левое чуть выше правого. Такое их расположение позволяло лучше улавливать и определять источник звука.

Сорен инстинктивно расслабил мышцы лицевого диска, чтобы увеличить его поверхность и облегчить доступ звуков. Все понятно, шум доносился с подветренной стороны, то есть справа, потому что именно правое ухо первым услышало звук. А потом почти одновременно — с разницей не более одной миллионной доли секунды — звук ударил в оба уха.

— Триангуляция, да? — спросил Сумрак.

— Чего-чего? — опешил Сорен.

— Просто ученое слово, которое описывает свойство слуха сипух. Вы разбиваете пространство на треугольники и выясняете, откуда исходит звук. Что слышно? Надеюсь, что-нибудь съедобное?

— Пока не знаю. Это под нами, но не на земле. Прочерти линию вниз во-он от той звезды, которая у меня на кончике крыла.

И тут они заметили их.

— Великий Глаукс! — воскликнул Сорен. — Это Джатт и Джутт!

— Смотрите! — ахнула Гильфи. — Они снижаются над Копушей. Надеюсь, там есть какая-нибудь нора.

— С ними номер 47-2, — добавил Сорен. — Помнишь ту оболваненную дуру? Ты только посмотри, какая она стала огромная!

— Вон та ушастая сова? — переспросил Сумрак. Вглядевшись, Сорен понял, что номер 47-2 стала как две капли воды похожа на Ищейке, первую помощницу Виззг.

— Наверное, они позволили ей опериться и теперь учат летать, — пролепетала Гильфи.

— Отвернитесь от ветра, — приказал Сумрак. — Не хватало только, чтобы они нас услышали!

— Да, надо вести себя тихо, — решил Сорен. — Я кое-что услышал. Подождите-ка.

Поднимающиеся воздушные потоки сильно заглушали речь патруля Сант-Эголиуса, но даже те слова, которые ему удалось расслышать, заставили Сорена похолодеть от ужаса.

— Ну, номер 47-2, когда ты попробуешь мяса пещерной совы… ничто… не сравнится… бегает быстро… ни одной норы поблизости… некуда спрятаться… некуда…

— Нужно что-то делать, — прошептал Сорен.

— Их трое, а нас двое с половиной, — ухнул Сумрак, покосившись на Гильфи.

— Я могу быть приманкой! — выпалила Гильфи и, не дав друзьям опомниться, кружа, полетела вниз.

— Что она делает? — растерялся Сорен.

Опустившись на землю, Гильфи зачем-то принялась передразнивать повадки пещерной совы и, нелепо выкидывая ноги, понеслась по песку.

— Смотри-ка, сработало! — восхитился Сумрак. В самом деле, номер 47-2 обернулась к Гильфи.

— Внимание! — прогудел Сумрак.

— Держитесь крепче, миссис Пи! — крикнул Сорен.

Джатт и Джутт как раз опустились на песок, когда друзья обрушились на них сверху. Сорен далеко выставил вперед лапы и вытянул когти. Зажмурив глаза, он почувствовал, как когти его глубоко вонзились в перья между густыми хохолками на голове Джатта, а один коготь попал на что-то совсем не пушистое, проткнул кожу, мясо и уперся в кость.

Жуткий крик прорезал тишину ночи, и Сорен покатился по земле. Перед глазами летали перья, мелькал песок. Что-то проскользнуло мимо.

«Может быть, миссис Плитивер? — смутно подумал Сорен. — Хорошо бы она нашла какую-нибудь безопасную норку!»

А потом над пустыней раздались оглушительное уханье и громкий шелест крыльев. Это Сумрак издал свой боевой клич. Джатт и Джутт тоже заголосили, да так, что у Сорена едва не взорвался желудок.

Сумрак ухал во все горло — так умел только он один.

Вы, крысиные рожи, На кого вы похожи? Разве вы птицы? Разве вы совы? Нет, вы — мокрицы, Нет, вы — коровы! Говоришь, ты — Джатт? Говоришь, ты — Джутт? Я пошлю вас в ад, Я швырну вас в пруд! Раз-два-три-четыре-пять — Я иду вас убивать! Пять-шесть-семь — Жаль, что падаль я не ем! Восемь-девять-десять — За хвост бы вас повесить! Одиннадцать-двенадцать — Пришло время разобраться!

Оскорбления так и сыпались из клюва Сумрака.

Краем глаза Сорен заметил, как Джатт изготовился ударить серого совенка. Но крылья у Сумрака были под стать его бойкому клюву. Он уворачивался, обманывал противника, делая вид, будто хочет клюнуть с одной стороны, а сам стремительно наносил удар с другой, и при этом ни на миг не переставал выкрикивать свои обзывательства. Сначала он дразнил Джатта, потом переключился на Джутта.

Он подпускал их совсем близко, наносил удар и отпрыгивал назад. Когти его так и мелькали в воздухе. Сорен просто не верил своим глазам. Этот огромный серый совенок оказался самой проворной и легкокрылой птицей, которую ему доводилось видеть в жизни.

Сам Сорен решил приняться за номер 47-2, но Гильфи его опередила.

Внезапно Сорен почувствовал сильный удар в спину. Он взлетел в воздух и рухнул на землю. Огромный Джатт навалился на него сверху. Вид его был ужасен. Одно перьевое ухо у него было начисто оторвано. Казалось, он обезумел от бешенства.

— Убью! — визжал Джатт. — Убью! Убью тебя! Выцарапаю глаза!

Но в тот самый миг, когда смертоносный клюв начал опускаться на голову Сорена, воздух всколыхнулся, и какая-то гигантская тень упала на песок. А потом огромная тяжесть, пригвоздившая Сорена к земле, словно по волшебству исчезла. Все еще лежа на земле, он изумленно хлопал глазами, провожая глазами поднимавшегося ввысь Джатта.

Но на этот раз жуткий стражник парил не сам по себе, а болтался, зажатый в когтях чудовищно огромной птицы. Белоснежная голова ее ярко сверкала при свете поднявшегося месяца. А чуть левее, на земле, вторая точно такая же птица кружила над безжизненными телами Джутта и номера 47-2.

К Сорену подошли Гильфи с Копушей.

— Я никогда такого не видел, — пробормотал Копуша. — Кто это? Кто эти огромные лысые птицы?

— Орлы, — с глубоким почтением в голосе ответил Сумрак. — Белоголовые орлы.

— Орлы Гортензии! — в один голос воскликнули Сорен с Гильфи.

— Гортензия? — переспросила миссис Плитивер, выползая из норы. — Кто такая Гортензия?

ГЛАВА XXVII

Орлы Гортензии

— Меня зовут Гром, — сказал орел, — а это моя подруга Зана. Она немая и не может говорить.

Зана вежливо поклонилась четырем совятам, почти коснувшись клювом песка.

— Один из этих злодеев вырвал ей язык, — объяснил Гром.

— Вот эти? — переспросил Сорен. — Джатт с Джуттом?

— А также Виззг, Ищейке и другие твари из Сант-Эголиуса. Я даже не хочу называть их птицами.

— Это Зана прилетала тогда к Гортензии, чтобы спасти яйцо? Зана горячо закивала головой.

— Да, Зана спасла яйцо, но в той битве она потеряла язык, — пояснил Гром.