Взлет - Злотников Роман Валерьевич - Страница 27

Впрочем, первую половину дня он провел в хлопотах — офицеру-рядовому здесь было положено некоторое дополнительное довольствие, по большей части вещевое, ну и на учет встать надо было. Так что с утра, бросив вещи под койку, Дажнев представился в канцелярии, взял предписание на получение «нового пробного образца формы и снаряжения», сходил за ними на склад, а затем почти час разбирался со странной конструкцией из толстых брезентовых ремней и пряжек, явно изготовленных методом холодной вырубки (уж на такое он насмотрелся), а потом завороненных. «Сбруя», как обозвал ее подошедший фон Корф, отделенный командир Дажнева, неожиданно оказалась очень удобной и после подгонки легла на плечи, спину и живот, будто на него пошитая. Хотя будет ли она настолько же удобной «в поле», надо еще проверить. Ну да недаром же это называется «пробный образец снаряжения» — проверим. Что же касается «пробного образца формы», то он отличался от обычного только расцветкой, более короткой гимнастеркой да парой дополнительных карманов.

Как выяснилось, из-за командировки Дажнев прибыл одним из последних. Уже на следующее утро их вывели на плац и, построив в четыре шеренги, объявили, что основной целью создания подобных частей является внедрение в жизнь российской армии новой практики организации занятий и подготовки личного состава, а также подразделений и частей. Вещавший перед строем генерал Кондратенко, отличившийся энергичными действиями против инкоусского десанта, призвал их не только механически исполнять все требования назначенных командиров, но и «подойти к занятиям творчески». Потому как ему и всей группе, осуществляющей реформы в Российской армии, очень важно мнение «практиков».

Потом им скомандовали «нале-во, шагом марш» и вернули в казармы. Там офицерам-рядовым были официально представлены их отделенные, взводные и ротные командиры, которые уже прошли предстоявшее «новобранцам» в одной из трех «пробных офицерских частей».

А дальше начался ад…

Первые три месяца штабс-капитан Дажнев провел в каком-то полубреду. Сил вечером хватало только на то, чтобы рухнуть на койку и забыться тяжелым сном. А утром поднять его с койки способен был лишь отчаянный крик дневального. Подъем в этой части был в пять утра, причем осуществлялся он даже не так, как в училище (которое многие присутствующие здесь уже успели забыть, поскольку на рядовых и унтер-офицерских должностях пребывали офицеры в чинах от поручиков до подполковников), а молниеносно. Люди буквально взлетали с коек. После чего все начинали… бегать.

Вот так, с подъема и до отбоя в двадцать три часа — всё бегом. Общая физическая зарядка, первоначально являвшаяся легкой пятнадцатиминутной разминкой, уже через три месяца превратилась в часовую тренировку, включающую в себя непременный марш-бросок на три версты и преодоление специально устроенной двухсотметровой полосы с различными препятствиями, после которой следовали либо «казачьи ухватки» — лет десять как ставший довольно популярным вид рукопашной борьбы, — либо фехтование на штыках.

Далее завтрак, потом занятия — во-первых, изучение оружия, ибо многие офицеры были чрезвычайно слабо знакомы с пулеметами (как со станковым Максима, так и с переносным конструкции Мосина-Федорова) и с пистолетами-карабинами «Маузер К96». Про последние почти все слышали, но дело с ними мало кто имел. Когда они только появились, их стоимость доходила до пяти тысяч немецких марок, но после начала их производства в России, на заводе великого князя, она снизилась до сорока рублей. Что, впрочем, для господ младших офицеров тоже было неоправданно дорого. Раньше. После повышения содержания — почему бы и нет. Ведь хорош пистолет-то. Вернее, пистолет-карабин. И патрон мощный. Не винтовочный, конечно, но саженей со ста по ростовой фигуре уже можно бить с серьезными шансами на поражение. С приставным прикладом, правда. Зато пока не кончится магазин, можно не отвлекаться на перезаряжание. А самый большой магазин снаряжается аж двумя десятками патронов. Так что можно и прикупить. Освоим…

Во-вторых, стрельбы. Новые упражнения: стрельба лежа, стоя, с колена, во время коротких остановок, после перебежки и переползания, из-за укрытия, на предельную дальность, по атакующей цели. И прочая, прочая, прочая…

В-третьих, метание ручных бомб. Вот совершенно новое оружие — и какое простое! Но очень полезное.

Опять же тактика. Наступление перекатом, обход, охват, причем, если ранее считалось, что для обхода необходимы силы в размере не менее роты, а лучше нескольких, здесь они осуществляли это даже и отделением, при поддержке пулемета, конечно… Переползание по-пластунски, отход вдругорядь, устройство засад. Особенности пулеметных засад и совместных стрелково-пулеметных, а также артиллерийско-стрелково-пулеметных.

Инженерное оборудование позиций. Никаких люнетов — только окопы, траншеи и ранее незнакомые древоземляные огневые позиции.

А главное — марши, марши, марши… Столько, сколько штабс-капитан Дажнев бегал, ходил, ползал и брел вброд тут, он не бегал, не ходил и не ползал за все время службы.

Занятия были организованы тоже по-новому. После зарядки и завтрака сразу уходили в поле, теорию и практику осваивали только там. Обедали, как правило, там же, в поле. Кормили от пуза, но довольно просто, можно сказать, по-солдатски: щи с мясом, каша с салом, чай с сахаром или вареньем, хлеб, летом свежие овощи, зимой лук, чеснок, квашеная капуста с моченой клюквой. Обед готовился на полевой кухне сразу на роту. Впрочем, если учебная задача предусматривала действия в составе малого подразделения — взвода или отделения, выдавали сухпай: сухари, консервы, мед… но особенно интересным в нем была лапша, которую достаточно было залить кипятком, и через три минуты уже можно было хлебать наваристый супчик. Ну, или кажущийся таковым. А еще была странная сухая орехово-ягодно-мясная смесь, именуемая незнакомым словом «пеммикан». Ее можно было и просто жевать, и использовать как суповую основу.

После обеда опять занятия, до вечера. То же самое плюс штыковой бой и все те же «казачьи ухватки».

На самом деле этот вид борьбы существовал давно. Испокон веку шла про казачьих пластунов слава, что беспримерно ловки они в своих поисках и способны под носом у вражеских солдат так скрутить «языка», что он не то что сопротивляться, а и пикнуть не сможет. Но только около десяти лет назад нашелся человек, который собрал все эти ухватки, систематизировал их, объединил в группы приемов, записал за старыми казаками, как они учат молодежь, — и в итоге разработал правила состязаний. Кто этот человек, здесь не знали. Ходили слухи, что он служит в Четвертой роте Гвардейского флотского экипажа, под рукой дяди императора, генерал-адмирала и нынешнего военного министра, но этим слухам никто не верил. Потому что все здесь были убеждены, что ничего хорошего из самодурьей головы великого князя Алексея Александровича изойти не может. Это ж надо, чего он творит с армией! И с какой? С армией-победительницей! Да еще никогда русские не громили врага с таким соотношением своих и чужих потерь. Последняя турецкая война обошлась куда дороже — ой сколько народу полегло… А тут — тьфу! И вот на тебе, такая напасть. Сокращение. Переформирование. Реформы.

Новобранцы сведены в отдельные роты, в коих только и ведется более-менее сносная боевая подготовка. В прочих — не более одной недели в два месяца. Ну а остальное время солдаты строят. Всё — казармы, бани, склады, мастерские и так далее. Вернее, половина строит, а вторая трудится на вольных работах — кто на земле, у помещика или какого простого поселенца, кто в мастерских, кто на заводе, кто грузчиками в порту… А на заработанные ими деньги покупают кирпич, дикий камень, стекло, известь, черепицу, и все это идет на стройки.

Нет, стройки — они, конечно, тоже дело нужное. А то многие солдатские казармы так построены, что народ в них мрет, как во время войны в полевых лагерях. И сквозняки там гуляют, и промерзают они, и полы настелены так, что доски уже давно сгнили и, чтобы не сломать ногу, ежели ночью «до ветру» встать приспичит, надо еще постараться. Но это же все-таки армия, а не строительная артель. Стыдно-с…