Взлет - Злотников Роман Валерьевич - Страница 54

Переговоры шли сложно. Немец давил — я не уступал, что приводило Теобальда фон Бетман-Гольвега в большое недоумение. Ну не сходились у него в голове мои потуги с его расчетами. Однако когда наши переговоры окончательно зашли в тупик, я во время встречи один на один в не совсем официальной обстановке, поймав момент, сделал рейхсканцлеру некий очень прозрачный намек.

— Вы знаете, господин рейхсканцлер, в принципе я готов поспособствовать тому, чтобы ваши требования были приняты, — небрежно произнес я.

— То есть? — не понял он столь резкого изменения моей ранее твердой позиции.

Я улыбнулся:

— Дело в том, что в настоящее время я ограничен волей своего государя. Именно он приказал мне ни на шаг не отступать от наших позиций. И я просто ничего не могу сделать.

В глазах пруссака мелькнуло удивление. Так сдавать информацию — это что-то новое…

Я же вкрадчиво продолжил:

— Но я готов попытаться убедить моего государя в том, что столь жесткая позиция не отвечает интересам России.

Пруссак с минуту помолчал, а затем тихо спросил:

— И что же вы хотели бы взамен?

— Деньги, — просто ответил я.

Рейхсканцлер ошеломленно уставился на меня.

Вот этого он никак не ожидал. Он знал, что перед ним сидит, как повсюду писали газетчики, самый богатый человек мира. И тут такое заявление!

Я рассмеялся. Гнусно. Заискивающе.

— Ну что же вы, Теодор? Вы верно решили, что я прошу у вас взятку? Полноте, я еще не настолько обеднел. Мне нужен кредит. Большой. Очень большой. Дело в том, что я сейчас предпринял несколько новых дел и немного просчитался, о чем в деловом мире стало хорошо известно. Поэтому условия, на которых мне предлагают деньги, меня не устраивают. А тех, которые меня устраивают, зная мою ситуацию, мне не дают. Считают, что возьму кредит и на худших.

— И вы хотите… — начал рейхсканцлер.

— Ну да, — кивнул я. — Кредит. На нормальных условиях. И с отсрочкой начала выплат основной суммы года на два.

«Торгаш, презренный торгаш, презренный и подлый…» — мелькнуло в глазах пруссака.

Я все так же заискивающе улыбнулся. Ну да, родной, да, думай именно так. И если ты сейчас, несмотря на весь свой ум, решишь «купить» меня, то я… я за тебя свечку в церкви поставлю. Уж не знаю, сколько ты там прожил, в той истории, которая здесь известна только мне, ибо в своем времени я даже имени твоего не слышал, но если ты решишь в меня вложиться — живи долго и счастливо!

— Хорошо, — медленно наклонил голову немец. — Я готов вам помочь в этом. Но взамен я хотел бы…

Конец третьей книги