Звезда сыска - Кузьмин Владимир Анатольевич - Страница 52

— Простите.

— Не стоит извиняться. Вам вполне дозволительно выказывать некоторые сомнения в нашей компетентности. Особенно после нашей промашки.

Он отошел к окну, смотрел некоторое время на снег, за ним идущий, и мне даже стало его немного жаль: столько сил было истрачено, но результат все равно получался не самым правильным.

— Да, чуть было не забыл, — повернулся он в мою сторону. — Михаил сейчас занят, но он о своем обещании рассказать вам о поимке преступника мне сообщил. Хотя рассказывать тут особо и не о чем. Описание вы дали точное, так что мы, при всех наших сомнениях, нашли нужный дом без труда. У соседей узнали, что человек, соответствующий нашим описаниям, действительно уже несколько дней живет в том доме. Я расставил людей таким образом, чтобы у преступника не было никаких возможностей сбежать. А затем мы вошли в дом. Микульский еще спал, а потому проблем никаких не возникло. В первый миг он выказал удивление и страх, но тут же взял себя в руки и стал изображать полнейшее недоумение и невиновность. Но не оказывал никакого сопротивления, позволил арестовать себя и отвезти в город. Вот и все, совсем ничего героического и просто интересного.

— А что он там делал?

— Попросился на постой ближе к монастырю, сказал, что раздумывает о монашеском постриге. И держался этой придумки, встречался с настоятелем, вел долгие беседы о том, что желает принять православие — он ведь католик, вы, верно, знаете? — и стать монахом. Ну и тому подобное.

44

Суд начался почти через месяц после ареста Микульского. Слушаться дело должно было в новом здании окружного суда на Соляной площади, в самом большом из судебных залов. Меня туда специально возили заранее, чтобы зал тот стал привычным, не отвлекал меня во время суда. Ну и, конечно, мы репетировали некоторые моменты моего допроса, то, как мне себя вести, даже то, как стоять или куда пройти в разных ситуациях. Так что, к моменту начала процесса, зал суда я знала во всех деталях.

Вот только выглядел он, как и театр, очень по-разному, когда был пуст и слова летали под его сводами и когда стал наполнен народом. Я даже разволновалась, как перед премьерой. Тем более что все было очень похоже на театр: вот сцена, вот зал для зрителей, с особой ложей для присяжных заседателей.

Все чинно и торжественно. Огромный стол для судей с гербовым двуглавым орлом позади него, массивные столы для секретарей, скамьи для присяжных, скамьи для публики. Впереди мест для публики — места для обвинения и защиты. При желании можно было представить, что ты и впрямь в театре. Разве что место для обвиняемого трудно было сравнить с ложей из-за ограждающей ее стальной решетки.

Пока в этой клетке не было никого живого, она смотрелась чем-то нелепым, ненужным.

Народу на первое заседание, вопреки ожиданиям, собралось не столь уж и много. Места для публики были заняты едва ли на треть.

— Завтра, как только начнется допрос свидетелей, публики прибавится. Сегодня же все знают, помимо того, что уже писали в газетах, ничего сказано не будет, — пояснил мне Дмитрий Сергеевич. — Вас тоже не было нужды звать, нам просто желательно, чтобы вы обвыклись в новой обстановке. Вообще-то недопрошенные свидетели обычно находятся в специальной комнате, но законом это однозначно не требуется.

Я кивнула и села на указанное мне место.

Ну и скучное это дело — судебные заседания, доложу я вам! Представление состава суда. Представление состава присяжных поверенных. Представление обвинения и защиты. После того как названа та или иная персона, вопросы по поводу отвода данной кандидатуры со стороны обвинения, со стороны защиты или самоотвода.

Публика по-настоящему оживилась, лишь когда господин Еренев стал зачитывать официальное обвинение. Но и то ненадолго. Читал товарищ прокурора ровно, без интонаций. Мне еще прежде успели пояснить, что эмоции возможно будет выказывать лишь в конце процесса, а в начале следует демонстрировать абсолютную непредвзятость всем, даже тоном чтения обвинения.

— Говорить должны факты, а не обвинитель! — сказал тогда мне сам Иван Порфирьевич.

Для меня самым любопытным оказалась фигура адвоката. Был тот высок, белокур, отличался небольшой полнотой, которая его совсем не портила. Черты лица мягкие, кожа бледная, к тому же эту бледность оттеняет черная бородка. По мне, внешность господина адвоката портил его рот. Губы были пухлыми и яркими до такой степени, что казались накрашенными. К тому же постоянно поблескивали влагой. Но это по моему мнению, а так я точно знала, что такая внешность на дам производит весьма благоприятное впечатление. И что с того, что в жюри исключительно мужчины и им запрещено обсуждать обстоятельства дела? Среди публики почти все их жены присутствуют, а те уж найдут дома момент сказать своему мужу, какой душка этот адвокат и какое доверие вызывают его слова.

Был господин Власов человеком не местным, и приглашен был для ведения защиты из Красноярска, где уже успел прославиться, неким третьим лицом. По приезде он тщательно изучил дело, из-за чего вышла дополнительная неделя задержки.

Вел себя адвокат так, что создавалась полная иллюзия его уверенности в благополучном исходе дела для его подопечного. Естественно, что никаких отводов с его стороны не последовало, хотя пару раз он выдержал внушительные паузы, изображая некие сомнения, но после как бы отметал их и давал согласие.

— Каков артист! — не без восхищения сказал по его поводу дедушка, который сидел рядом со мной.

Почти то же самое, хоть и иными словами, высказали Дмитрий Сергеевич и Иван Порфирьевич.

— Умеет держаться и впечатление произвести, — прокомментировал товарищ прокурора. — Умен к тому же и дело свое знает прекрасно. Одно он только и упустил: слишком мало внимания уделил вашей персоне, ограничился тем, что смог узнать здесь, никаких запросов не сделал. А так как мы все самое интересное про вас сумели сохранить в тайне, то поводов для удивления ему будет предоставлено немало. Похоже, слишком уверен господин адвокат в самом себе. Чересчур уверен!

Иван Порфирьевич заглянул мне в глаза и широко улыбнулся.

— Ну-с, мы и сами не лыком шиты, вам еще будет на что посмотреть, — сказал он весело и добавил несколько неожиданно для меня: — Как он вам в кандидаты на демонстрацию ваших способностей? Справитесь?

— Справлюсь, — уверенно ответила я, потому что и сама хотела того же, очень уж мне не нравился адвокат. — Двигается слишком вальяжно и уверен в себе, тут вы правы, свыше всякой меры.

— Ну, если дело пойдет хотя бы в том темпе, что и сегодня, то завтра должен будет состояться ваш выход.

Но до появления на сцене главного свидетеля черед дошел лишь через два дня, в течение которых допрашивали тех, кто производил следственные действия. Дмитрию Сергеевичу пришлось выдержать целую битву с адвокатом. Тот умело ставил вопросы таким образом, что трудно было отвечать коротко и прямо, приходилось тщательно выбирать слова. Его помощникам пришлось немного легче. Дело двигалось вперед натужно, а господин адвокат этому всячески способствовал.

45

Кто является главным свидетелем обвинения, не разглашалось, но и не особо скрывалось. Спасибо, хоть газеты про то не писали. В театре, так многие догадывались, хотя мы с дедушкой и старались не отвечать на вопросы. Как бы то ни было, помимо прочего народа в этот день в зале присутствовала едва ли не вся труппа. Елена Никольская, до этого дня в суд не заходившая, воспользовалась возможностью затеряться в общей массе. Но сесть постаралась так, чтобы быть как можно менее заметной. Однако господин адвокат ее все же выделил слегка осуждающим взглядом. Я, да и полиция, догадывались, кто был нанимателем защитника, а этот взгляд все окончательно подтвердил.

После соблюдения каждодневных судебных формальностей почти сразу настал и мой черед. До той секунды я нервничала, разве что не тряслась от возбуждения. Но едва меня вызвали к допросу, все мое волнение улеглось. Я заставила себя еще раз вспомнить Михеича, вспомнить нашего кассира, даже нелюбимого мной господина Шишкина. Никто из них не заслуживал смерти! Пусть сегодня про них никто и не вспомнит, но преступник может понести наказание хотя бы за иные свои преступления.