Комната страха - Кузьмин Владимир Анатольевич - Страница 52

– Он, похоже, проникся к вам уважением, Дарья Владимировна. Да и полагает вас за кого-то… вроде Соньки Золотой Ручки! – рассмеялся Андрей Иванович. – Пусть и кажется ему непонятной ваша связь с полицией при таком раскладе. Так что нам на него и давить не пришлось, считай, сам вызвался сообщить, если вам какая опасность станет угрожать. Так вот и прибежал, едва о такой опасности услышал. Правда, где и что, толком не знает. Потому слушайте вот такой приказ. Из гостей вам с Ириной Афанасьевной до нашего разрешения не выходить! У нас помимо Кота есть кому все разузнать, а значит и обезвредить. Сидите и ждите, пока кто-то из нас не придет. Как говорится, ждите дальнейших указаний!

С дальнейшими указаниями пришел, как я уже говорила, Михаил. Полиции удалось узнать, что тот человек, который готовил покушения на господина Козловского и имя которого нам по-прежнему не называли, едва узнав, что тот попал в больницу, стал собирать людей для нападения на меня. Удалось узнать и о месте засады, хотя там и угадать легко было – проще всего нападение устроить возле нашего дома. Тут и улица темна, и прохожих мало. А сделать нужно было всего ничего: вскочить в подъезжающие сани и под револьверными стволами заставить возницу править, куда укажут. В нужном месте пересадить меня – и только меня! – в другие сани, остальных некоторое время просто не выпускать никуда, не дать им скоро поднять тревогу. Вот и вся нехитрая задача, за исполнение которой обещали щедро заплатить. Впрочем, далеко не все, кому предлагалось, соглашались. Похищение не убийство, но все же и не простой гоп-стоп, срок немалый грозит. Опять же, организатором всех этих преступных действий являлся человек пришлый, пусть и с авторитетом. С чужаками многие дел иметь не желают. Но понятно, что никто и доносить не кинулся. Никто, кроме Кота. И неизвестного мне человека, помощниками следователя упомянутого. Тем не менее, команду налетчиков удалось собрать без труда, а полиция решила брать всех с поличным. Вот и придумала заменить нас с маменькой на двух полицейских.

И, кажется, все удалось проделать благополучно и даже тихо. Правда, вместо ожидаемых четверых налетчиков набрались аж семеро. Трое лежали на снегу и едва шевелились. Еще четверо стояли, понурив головы.

– Это кто их так приголубил? – спросил Михаил, указывая на лежащих.

– Кто-кто? Кучер! – ответил переодетый в женское невысокий полицейский. – Они к нему на облучок с двух сторон запрыгнули, а он их схватил и лоб об лоб. А третьего наш Михеич слегка стукнул. Тут еще четверо выскочили, но и наши успели со всех сторон подбежать, так те сами руки подняли. Вот и вся операция!

– А ты чем недоволен? – удивился Михаил.

– Хоть одного мне бы дали! А то теперь насмешек наслушаешься – бабой переоделся да как баба в санях и отлеживался! Или еще хуже придумают. Я в юбке даже по дворам пройти не могу, путаюсь я в ней.

– Ничего, привыкнешь со временем, – сказал Михаил серьезным тоном.

– Ваш благородие! – подбежал еще один полицейский. – Во дворах чисто, можно не сомневаться, в кажную щель заглянули.

– Вы здесь еще с четверть часа походите. На всякий случай. А я арестованных отправлю.

– Пешим ходом?

– Да зачем?

– На двух санях да с охраной не уместятся. Прикажете в управу сбегать или извозчика поймать?

– Зачем извозчика? Берите наши сани, – предложил Петя. – Здесь недалеко, Антон Парфенович быстро обернется, я могу и подождать.

– Спасибо, Петр Александрович. Только вы на улице все же не стойте.

– Да зачем ему на улице ждать, он к нам в гости зайдет, – сказала я.

– Вот и славно. Тогда мы поехали, – согласился Михаил и принялся отдавать распоряжения. – Этих троих в первые сани. Вы двое с ними. Этих двух во вторые и еще двое с ними. Этих вот грузим в сани к Антону Парфеновичу. Михеич и я сопровождаем. Остальным пешим ходом в управу! – Михаил повернулся к нам. – А вам всем до свидания! И спасибо за понимание наших забот и примерное поведение в ходе полицейской операции! Ну и просто так спасибо.

Сани укатили, следом потянулись несколько полицейских. Еще несколько человек разбрелись по ближайшим дворам. А мы прошли оставшиеся до нашего дома шаги и поднялись на крыльцо.

40

– Заходите, гости дорогие! – как-то уж очень весело и громко сказала Пелагея, не спеша уступать проход и делая страшные глаза. – Да что же вы за порогом мнетесь, проходите!

И снова не поспешила отойти в сторону, а еще принялась подмигивать. После чуть вздрогнула и все же сделала шаг от дверей.

Я резко толкнула локтем Петю в бок и посмотрела на маменьку. Решение входить или не входить нужно было принять быстро. Очень быстро. Ведь не так же просто Пелагея изо всех сил пыталась нас о чем-то предупредить. Об опасности уж это понятно, пусть пока неясно, о какой. Но раз так вот дергалась, значит… ей либо нож к боку приставили, либо револьвер к спине. Надо помочь, надо выручить и Пелагею, и Марию Степановну, и дедушку Алексея. И ведь маменьку не отправишь уже обратно. Выходит, лучше и правильнее самим войти.

– Петя, в самом деле, что вы тут мнетесь? – спросила я. – Или передумали зайти в гости?

– Кхм. Я как раз сию секунду только и надумал, что обязан зайти. Дозвольте?

– Ну что ж вы поперед дамы? – сказала маменька. Совсем чужими словами и слишком громко. Значит, также все поняла, она же большая умница.

Ну, таки да, входим, а там станем посмотреть, как иногда говорил Арон Моисеевич, так и не отвыкший за годы, проведенные в Сибири, от некоторых одесских словечек.

И я шагнула через порог. Следом вошли маменька и Петя.

Пелагея разочарованно вздохнула, а из-за ее спины объявился тип вполне обычной наружности, не слишком похожий на разбойника и очень прилично одетый. Но с револьвером в руках.

– Рад вас приветствовать, проходите сразу в столовую, – деловито произнес он и указал стволом на нужную дверь.

– Даже не поможете дамам раздеться? – развязно произнесла я.

– Не вижу нужды, – поддержал мой тон незнакомец, искривив губы усмешкой.

– Тогда мы сами. Петр Александрович, примите у маменьки шубу. А я уж самостоятельно разденусь.

И очень быстро сняла шубку, повесила ее на вешалку, уложила там же шапочку и муфту. А вот сумочку прихватила с собой. И пошла в столовую. Человек с револьвером очень недовольно хмыкнул, но насильно нам препятствовать не стал. Просто задержался в прихожей, пока мы все, включая Пелагею, не переступили порог столовой.

Мария Степановна сидела за столом. Напротив сидел еще один посторонний, перед ним на столе лежал револьвер. Я глянула на диван в углу. Почти скрытый горкой с посудой, там сидел господин Ольгин. Заметно изменившийся, без бороды, иначе стриженный, иначе одетый.

Никого больше, в том числе и дедушки Алексея, видно не было.

– А! Господин художник! – весело воскликнула. – Как всегда, держитесь в тени?

Ольгин не счел нужным отвечать, но обменялся взглядами с человеком, встретившим нас у порога. Тот пожал в ответ плечами.

– Садитесь, сударыни! – произнес наконец господин Ольгин, изобразил подобие улыбки и добавил: – Чувствуйте себя как дома.

– Ох, не волнуйтесь вы за нас. Мы ведь действительно у себя дома. Впрочем, мы присядем. Маменька, садись вот здесь. Я сяду здесь, Пелагея подле Марии Степановны, а вам, Петя, местечко только на диване остается.

Петя без смущения прошел к дивану и сел рядом с художником. Тот дернулся недовольно, но так и не решился ничего сказать против.

Маменька садиться не стала, а прислонилась к стене. Рядом с оставшимся на ногах прилично одетым господином. Очень похоже, что она готовится кинуться на мою защиту. Зря, конечно, я и сама управлюсь, если будет нужда. Но место выбрано удачно, по сути, за спиной одного из налетчиков. Так что пока нужно разговор завести, дальше видно станет.

– Чуть было не забыла спросить, возможно, вас стоит именовать Сержем Рено, а не господином Ольгиным?