Лисий хвост, или По наглой рыжей моське - Жданова Светлана "Лисавета" - Страница 71

— Не называй меня так, — сквозь зубы прорычал он. — Добить все-таки решила? Надо было разбавить раствор водой, прежде чем использовать!

— Надо было предупредить.

— Прости, Лисавета, вечно забываю, что ты самого элементарного не знаешь.

Уел. Перестав заглядывать ему в лицо, я скромно сложила руки на коленях и отвела взгляд, пережидая грозу. Через пару минут он успокоился и тяжело откинулся на тюки. Лицо, кажется, стало еще бледнее, а губы припухли. Чисто вампир! Но, надо признать, чертовски привлекательный даже в таком измученном виде.

У меня самой слезы на глаза навернулись. Понимаю, что он сволочь, каких мало, к тому же лэй’тэ, готовый на все ради своей страны и своих полукровок. И моя жизнь по сравнению с его спокойствием — мелкая монетка. Нас разделяют разные миры и разные культуры. Понимаю я это! Но сердце все равно щемит, когда ему больно.

Пока он не заметил моей скорбной мины, я взяла еще одну тряпочку и просто смочила ее водой из фляжки. Под бдительным надзором стерла остатки жгучего снадобья с тела и раны и, смочив еще раз, накрыла плечо. Пусть корка от воды размягчается, а мне надо гной выпустить.

— Ты хоть имеешь представление о том, что собираешься делать?

— Конечно! — уверенно кивнула я, протирая небольшой кинжальчик разведенным раствором. Уточнять, что в основном я тренировалась на своих кошаках, не стала: меньше знает — крепче нервы.

Чуть приподнимая корочку, я выдавливала зловонную зеленовато-желтую жижу, тут же утирая ее влажной тряпкой. Мой кошак, уличный драчун, давно приучил не морщиться от подобных видов и запахов, у него как минимум раз в год бывает свищ, который приходится лечить его хозяйке. И ничего, кот подратый, конечно, но живой. Так что и этот выживет… надеюсь. Очень сильно и искренне.

Когда из ранок пошла чистая кровь, я в последний раз протерла грудь своего пациента (или подопытного?) слабеньким раствором, не рискуя прижигать больную кожу, и озадачилась. Теперь бы неплохо намазать чем-то бактерицидным. Коту я обычно прямо в рану сыпала порошок стрептоцида, а вот чем его заменить в условиях магического средневековья? Ну не подорожник же ему в раны совать!

— Есть что-нибудь обеззараживающее, чтобы намазать и замотать?

Рейвар не ответил, лишь отрицательно помотал головой. По окончании лечения… ладно, экзекуции, выглядел он, как свежепреставленный, что, разумеется, не добавляло мне оптимизма. Кожа вокруг раны стала красного цвета, а уж сама рана… даже страшно смотреть — похоже, я только ухудшила положение. Что неудивительно с такими кривоватыми, неприспособленными к целительству ручками. Такими только по клавиатуре стучать, а не хирургические операции делать.

— Попить дай, — тихо попросил Рейвар, отвлекая от важного, но крайне редкого для меня явления — пиления самой себя по живому. Эх, знаю я о своей абсолютной безалаберности и непрокости, но вот лишних напоминаний об этом крайне не люблю.

— Но хоть бинты-то должны у тебя быть! — возмутилась я, придерживая флягу.

— Напиться я и сам могу, до такого состояния ты меня еще не уморила, — огрызнулся Рейвар, из чего можно было заключить, что все не так уж плохо, но достала я его прилично. — Лучше найди рубашку. Бинты мне раньше особо и не нужны были — регенерация хорошая. Но от вас, хвис, хорошего не жди.

Понятненько, значит, добралась до него Юстифа. Вот поганка чернявая!

Я нашла рубашку, застегивающуюся спереди, очень похожую на наши, привычные. Только пуговички из перламутра. Красивые. Процесс одевания грозил растянуться надолго — Варенику было больно даже пальцами левой руки шевелить. И без того чуть волнистые волосы на висках взмокли и стали закручиваться, придавая бледному лицу с лихорадочно горящими щеками еще большую трогательность. Мне же было физически больно смотреть на Рейвара, всегда такого уверенного, подчас жестокого и невероятно сильного.

Правой, здоровой рукой он коснулся моей щеки, вытирая прорвавшуюся на свободу слезу. За ней потоком хлынули и другие. Я не всхлипывала, не рыдала, просто молча плакала, смотря на такого… дорогого мне нелюдя.

Ну, как же так? У меня есть Нелли, есть Файта, Фарт и Мики. Они успели стать мне близкими и родными. Но дороже этого кареглазого полукровки для меня никого нет. И как я так умудрилась? Нашла к кому привязываться и кого любить.

Лиска, какая же ты нелогичная дурочка!

Выплакавшись, я предприняла вторую попытку одеть полукровку. Только не тут-то было — рана снова закровоточила. Сил ругаться у меня уже не осталось. Захотелось просто плюнуть на это дело и завалиться спать, оставив Вареника дожидаться Елну.

Тут в непутевую голову нашла путь на редкость прилипчивая и соответственно бредовая идея. А что, если лечить подобное подобным? Правда, во рту, как назло, пересохло, и слюна стала вязкой, словно я хурмы наелась. Но идея продолжала штурмовать разум, и, пока Вареник отвлекся на второй рукав, я лизнула палец и осторожно провела им по ближней к шее ране. Украдкой, чтобы в случае неудачи меня не обвинили в попытке добить тяжелобольного. А то этот может!

В результате чуда не произошло, но ведь и хуже не стало… надеюсь. Так что, воодушевленная призрачным успехом, я повторила действия, только теперь набрав слюны побольше и смазывая уже воспаленную рану. За этим делом меня и поймали. Под грозным взглядом разом похолодевших глаз я широко улыбнулась и на всякий случай втянула голову в плечи. Для достоверности картины пришлось еще и глазками похлопать, состроив гримасу «я у мамы дурочка». Может, пронесет, а?

По шее я так и не получила: глянув на обслюнявленный участок кожи, Рейвар был вынужден признать, что моя афера удалась — покраснение и опухоль начинали спадать буквально на глазах. Вот даже не знаю, чему я больше обрадовалась — отмене головомойки, удачному лечению или тому, что хоть одна мысль, пусть даже самая бредовая, оказалась правильной!

Хвост, радостно подметающий пол, был со мной солидарен, в отличие от самого больного — Рейвар смотрел так же подозрительно. И пришлось несколько минут тратить на убеждение, благо аргументы на моей стороне. Долго еще мне пришлось обмазывать не такие уж и маленькие раны своей собственной слюной, отчего во рту очень скоро стало сухо, как в Сахаре. Пить же запретил Рейвар — ему лечение, похоже, начало доставлять удовольствие. С каждой минутой он чувствовал себя все лучше, с интересом поглядывая на мои ноги и в вырез рубашки, которую я впопыхах просто забыла запахнуть, а делать это сейчас означало спровоцировать. О том, как полукровка смотрел на мой рот, я лучше промолчу. У меня даже желание его лечить стало пропадать. Пока болел, казался таким беззащитным и трогательным до глубины души… теперь же ему на душу, оказалось, плевать, а потянуло на телесное.

Идея проучить наглого нелюдя ударила в голову (что-то они сегодня зачастили) и потребовала немедленной реализации. И надеюсь, она не менее удачная, чем первая, иначе попаду я в очень неловкую ситуацию.

Чуть нагнувшись, коснулась кончиком языка его темной кожи. Рейвар вздрогнул и потянулся прежде почти бездвижной рукой к моему бедру. Я же лизнула его еще раз и еще, не затрагивая ранок, лишь вокруг, а затем и вовсе удаляясь, легонько целуя. Ладонь, поглаживающая меня по спине, частая дробь чужого сердца и чувственная близость любимого мужчины кружили голову, отбивая всю решимость. Может, ну ее, эту мелкую месть? Просто расслабиться, наслаждаясь происходящим.

Вот только собственный организм имел на это другие мысли, так что в какой-то момент к солоноватому привкусу кожи Рейвара во рту примешался чуть кисловатый. Проведя влажную линию от ключицы к острому уху, я, в память о прошлом, прикусила мочку, чуть поигрывая языком одной из сережек. А это оказалось довольно увлекательно!

Пока я развлекалась, удивляясь новым ощущениям, хватка Рейвара начала ослабевать. Послышался первый зевок. Вот это да, оказывается, у хвис на редкость интересные свойства слюны. Так что эксперимент того стоил. Тем более с таким подопытным.