Любовное состязание - Кинг Валери - Страница 54

– Миледи, – воскликнул Конистан, вскочив на ноги и бережно взяв ее за руку, – ваша поддержка придает мне мужества. Я буду следовать всем вашим советам.

Поблагодарив ее за то, что она уделила ему несколько минут для разговора, он склонился над ее рукой и вновь поцеловал ее пальцы.

К его удивлению, когда он уже собрался уходить, леди Пенрит сжала его пальцы и сказала:

– Еще одно, хотя это не имеет прямого отношения к моей дочери. Несколько недель назад я получила письмо от… – она помедлила, словно не решаясь продолжать, ее глаза были полны тревоги, – от вашей матери. Да, я знала, что она много лет назад оставила вашего отца. Я никогда не верила в историю о дорожном происшествии, которую распространил лорд Конистан. Я всегда ее любила и хочу, чтобы вы знали, что я собираюсь возобновить знакомство с нею и принять в своем доме пятерых ваших сводных братьев, как только мне позволит здоровье.

Конистан оцепенел от ужаса, услыхав эти слова. Пять сводных братьев. И леди Пенрит собирается их принимать! У него так и не нашлось слов, никакая дежурная любезность не пришла ему на ум в ответ на ее заявление.

Леди Пенрит тем временем продолжала:

– Конечно, я понимаю, что она не сможет возобновить все свои прежние знакомства и уж тем более рассчитывать на прием в высшем свете. Однако ее истинные друзья будут ей рады. Жизнь обошлась с Августой страшно несправедливо.

С этими словами она отпустила его руку. У него едва хватило сил учтиво поклониться и покинуть комнату.

– Жизнь, видите ли, обошлась с нею несправедливо, – пробормотал Конистан, оказавшись за дверью и дрожа от негодования. – А как быть со мной?

32

Три дня спустя Эммелайн встретила Грэйс и Дункана в парке. Они стояли посреди широкой центральной аллеи, глядя вниз, на посыпанную гравием землю, и были так поглощены разговором, что не сразу заметили ее появление. Таким образом Эммелайн получила возможность разглядеть, что Дункан чертит на земле поэтажные планы своего дома в Гемпшире прежде, чем кто-либо из двоих понял, что за ними наблюдают.

– Мне кажется, это очень удачное расположение, – сказала Грэйс. – Вам несказанно повезло: вы унаследовали от своего дядюшки великолепное имение. А что касается парка, то, насколько мне известно, мистер Хамфри Рептон пользуется прекрасной репутацией, ему можно было бы доверить проведение тех изменений…

Грэйс осеклась, когда Эммелайн кашлянула, а Дункан торопливо наступил ногой на свой чертеж.

– Эммелайн! – воскликнула Грэйс, вспыхивая от смущения.

– Я вас надолго не задержу, – заверила Эммелайн подругу, широко улыбаясь обоим. – Я хотела лишь напомнить, что выборы Королевы Турнира состоятся в следующую субботу в парадной гостиной, а затем на Костюмированном Балу будет проведена коронация. Если у кого-нибудь из вас нет костюма, Блайндерз об этом позаботится. Ах да, Грэйс, я тебя умоляю, не стесняйся и проголосуй за себя! Я хочу, чтобы именно ты царствовала на этом турнире!

Так как оба они выглядели крайне смущенными, а Дункан, не переставая, переминался с ноги на ногу в попытке уничтожить нарисованный им план дома, Эммелайн сделала вид, будто именно сейчас вспомнила, что забыла предупредить повариху насчет белого супа к пятнице, и попросила ее извинить.

– Ну, конечно! – торопливо согласилась Грэйс и еще гуще покраснела, в смущении прижимая руку в перчатке к губам.

Эммелайн оставила свою дорогую подругу, чувствуя себя на седьмом небе оттого, что ее планы относительно счастья Грэйс так блестяще осуществились. Она вернулась в дом и вошла в утреннюю столовую, где ей сразу же вспомнилась сцена с Конистаном, произошедшая несколькими днями ранее в той же комнате. Он тогда поцеловал ее. Эммелайн остановилась и огляделась вокруг, думая о том, как буднично выглядит сейчас эта комната, совсем не так, как в тот день, когда буря чувств заставила даже воздух сгуститься, словно перед грозой. При воспоминании о Конистане она вновь почувствовала, что ей не хватает воздуха.

Была среда, истекло ровно две недели после начала турнира. За последние три дня, прошедшие с тех пор, как виконт попросил у нее платок, его поведение по отношению к ней изменилось настолько, что Эммелайн просто не знала, что и подумать. Если бы речь шла о любом другом человеке, она решила бы, что он ухаживает за нею всерьез и готов вот-вот объявить о своих намерениях. Любой другой – да, но не Конистан! Нет, в это невозможно поверить! Ей было отлично известно, что он прибыл в Фэйрфеллз с одной-единственной целью: отравить ей жизнь, а также помешать счастью Грэйс! А что теперь? Он стал обращаться с нею так бережно, так заботливо, как будто помешался на ее благополучии и удобствах! Он всегда предупредительно спрашивал, не нужна ли ей шаль, не хочет ли она еще чаю, и хуже того, когда он ей улыбался, его серые глаза светились нежностью, – те самые глаза, которые раньше бывали такими жестокими и злыми! Нет, он никак не напоминал человека, нацеленного на легкий флирт, но чего же еще он от нее хочет? Что с ним произошло?

Она подошла к окну, чтобы еще раз взглянуть на Грэйс и Дункана, прогуливавшихся по аллее. Солнце стояло высоко над головой, погода была великолепная, пчелы тихо жужжали среди роз, поэтому в парк высыпали и другие гости.

– Вот вы где! – раздался знакомый голос у нее за спиной.

Эммелайн вздрогнула и, обернувшись, увидела стоявшего в дверях Вардена Соуэрби. Радостная улыбка осветила его лицо, когда он переступил порог. Светловолосый, с ясными голубыми глазами, высокими скулами и решительным подбородком, он был удивительно хорош собой и напоминал героя скандинавской саги. Войдя в комнату, он одарил ее еще одной светлой улыбкой, а затем плотно притворил за собою дверь в точности, как Конистан несколькими днями ранее, ухитрившись таким образом навязать ей несовместимый с правилами приличия разговор наедине.

– Я вас повсюду искал, Эммелайн, – воскликнул Варден, прижимая к груди шляпу, и беспокойно огляделся по сторонам. – Как вы прекрасны, – добавил он, понизив голос. – Я с самого первого дня искал случая поговорить с вами с глазу на глаз. Я, конечно, понимаю, что это не по правилам. Но ничего, у меня очень важный разговор.

Покончив с предисловием, он в своей решительной и прямолинейной манере, наморщив лоб от усердия, сделал ей предложение и спросил, может ли он надеяться.

Эммелайн знала, что Варден намерен завоевать ее сердце, и старалась никоим образом его не поощрять в надежде, что он поймет ее чувства и выберет себе другой предмет, не доводя дело до решительного объяснения.

– Варден, я просто не знаю, что вам ответить.

Она чувствовала себя ужасно смущенной и сбитой с толку, хотя вовсе не из-за Соуэрби. К нему Эммелайн испытывала сочувствие, даже нежность, но ее сердце вовсе не было им затронуто. Вот если бы Конистан попросил ее руки, смогла бы она отказать?

– Я считаю вас одним из своих лучших друзей, вы всегда вносили столько веселья в мои турниры…

– Я приехал ради вас. Вы не можете этого не знать.

– Да, я догадывалась, но думаю, что брак не для меня. Я никогда не выйду замуж. Никогда!

Эти слова его не просто удивили, но ошеломили.

– Никогда не выйдете замуж? Но почему? Да вы просто созданы для того, чтобы стоять во главе многочисленного семейства! За последние несколько лет я видел вас с детьми ваших бывших королев и рыцарей-победителей. Вам необходимы собственные дети! Разве это не так?

– Даже если это так, я не хочу и не имею права вводить вас в заблуждение, заставляя верить, что в один прекрасный день смогу принять ваше предложение. Прошу вас, не ждите, что я когда-нибудь изменю свое решение.

– Вы меня не любите.

– Я вас уважаю, восхищаюсь вами, но… нет, мне очень жаль, Варден, но, мне кажется, я вас не люблю.

– Значит, это Конистан.

Эммелайн покачала головой, чувствуя, как у нее начинают гореть щеки.

– Я так и думал. – Когда она открыла рот, чтобы возразить, он воскликнул: