Опасное пари - Кинг Валери - Страница 3

Последние взятки были разыграны быстро — ведь они уже ничего не решали.

Странная тишина повисла в комнате. В ней ощущалось разочарование, и Равенворт заметил, как поскучнели лица большинства зрителей. Этот факт неприятно задел его. Оказывается, мисс Элинор Дирборн пользуется большой популярностью — несмотря на свой дерзкий характер.

Его мысли прервал голос Элли:

— Ах, соломенная башка, овца безмозглая! — Она сильно прикусила губу, переживая свою промашку. Затем тряхнула головой — страусовые перья так и взметнулись над ее каштановыми локонами — и огорченно добавила: — Какая глупая ошибка!

Равенворт не спеша собрал карты, взял со стола серебряную табакерку и мягко улыбнулся своей прекрасной сопернице:

— В следующий раз вы непременно сыграете лучше.

Но Элли отвергла его участие. Она гордо подняла подбородок и дерзко посмотрела на Равенворта.

— Я не нуждаюсь в вашем сочувствии, милорд. И намерена в следующий раз побить вас!

Равенворт с большим трудом сдержался, чтобы не ответить резкостью. Лицо его вновь застыло, приобретя обычное выражение — снисходительное, холодное, слегка презрительное.

«Стоит ли обращать внимание на то, что говорит женщина? — спросил он самого себя. — Да и о чем говорить, когда я выиграл безоговорочно — двадцать три очка!»

— За вами долг, мадемуазель, — негромко, сухо произнес он, поднимаясь.

Элли тоже встала с кресла.

— И что же я должна отдать в уплату за свой проигрыш? — Она с вызовом посмотрела на Равенворта и после небольшой паузы добавила: — Или, может быть, вы предпочтете сыграть еще раз?

— Не думаю, что новая партия сможет добавить хоть что-нибудь к тому удовольствию, которое мы уже получили.

Он галантно наклонил голову, но в глазах его мелькнула насмешка.

— Тогда говорите прямо, лорд Равенворт, — чего вы хотите?

Элли ждала ответа затаив дыхание. Сейчас он заломит такую цену, что ей ни за что не расплатиться. На губах виконта заиграла улыбка, и Элли невольно покраснела, с ужасом думая о том, что же за идея посетила голову ее соперника. Вряд ли дело ограничится какой-нибудь детской шалостью: шутником лорд Равенворт не слыл. Если и ходили о нем по Лондону слухи, то большей частью насчет его слабости к женскому полу. А вообще, по мнению Элли, он был высокомерным снобом, больше всего озабоченным безупречностью своего костюма. Однако мысль о склонности Равенвор-та к рискованным выходкам не оставляла ее.

— Боитесь, что известный в Лондоне негодяй предложит вам что-то непристойное? — спросил Равенворт, словно прочитав мысли Элли. В толпе удивленно ахнули. — О нет, у меня на уме кое-что другое.

Элли была зла на себя и в то же время заинтригована. Она спросила — может быть, чуть поспешнее, чем ей хотелось бы:

— Так что тогда? Может быть, пари? Я очень люблю заключать пари. — Но, сообразив, что своим энтузиазмом она может завести дело слишком далеко, торопливо добавила: — Если, конечно, все будет в рамках приличий.

Кто-то из зрителей хихикнул, а Равенворт неторопливо заметил, рассматривая толпу в лорнет:

— Какое необычное предложение, не правда ли, Чарльз?

Лорд Барроу, немало раздосадованный тем, что его обожаемая Элли стала вдруг объектом для подобных замечаний, попытался исправить положение:

— Мисс Дирборн пошутила, Джефф. Перестань испытывать наше терпение. Что ты задумал?

Элли возмущало поведение Равенворта. Он держался уверенно и высокомерно, считая, очевидно, что такая манера способна усмирить любую толпу. И действительно, зрители притихли. Элли на какое-то время даже залюбовалась Равенвортом — но лишь до той секунды, пока он не посмотрел на нее своими холодными серыми глазами.

— Можете поверить, вам по силам будет выполнить то, что я потребую.

Элли глубоко вздохнула и сердито уставилась на него.

— В таком случае, сэр, чего же вы хотите?

Равенворт опустил свой лорнет, привязанный к шелковой длинной ленточке, и отчетливо произнес:

— Во-первых, я требую, чтобы вы навсегда отказались от этих страусовых перьев. Во-вторых, открывая свою шкатулку с драгоценностями, вы должны помнить, что в каждом отдельном случае следует ограничиваться только одним каким-нибудь камнем. — Он посмотрел, как она непроизвольно скользнула пальцами по россыпи рубинов и аметистов, щедро усыпавших ее шею, затем покосился на ноги Элли и закончил: — И последнее: прикажите отнести на помойку ваши гадкие туфли. Таковы мои требования. Выполните ли вы их, мы увидим на завтрашнем балу у Томпсонов. Ведь вы приглашены туда, не так ли? Вечер обещает быть грандиозным.

Элли оцепенела, услышав его слова, и ее растерянность, несомненно, доставила Равенворту наслаждение. Дьявольская улыбка тронула его губы. В толпе засмеялись. Смех становился все громче, но Элли была так ошеломлена, что почти не слышала его.

Равенворт учтиво поклонился и уже направился к выходу, когда Элли закричала:

— Что это значит?! Какое отношение имеют мои перья, украшения и туфли к проигрышу в карты?

Равенворт обернулся и сказал все с той же улыбкой, от которой холодно блеснули его серые глаза:

— Я предоставляю вам самой как следует обо всем подумать. Но поверьте, мисс Дирборн, заплатив свой проигрыш, вы доставите всем нам огромное, огромное удовольствие.

2

Игра закончилась, и большинство зрителей потянулись к выходу вслед за виконтом. Другие — очевидно, болевшие за Элли — задержались и, как один, уставились на нее.

Смущенная, рассерженная, она на какое-то время потеряла дар речи. Мысли бешеным вихрем крутились в ее голове, но главной среди них была одна — мысль о том, что ее, Элли Дирборн, прилюдно оскорбили. Грубо, резко… Впрочем, чего еще можно было ожидать от Равенворта? Однако нужно немедленно взять себя в руки. Немедленно!

Элли Наконец нашла в себе силы заговорить, понимая, что необходимо разрядить напряженность:

— Подумать только, какая глупость! Я была лучшего мнения об уме лорда Равенворта. Впрочем, он, вероятно, просто пошутил.

— Я понимаю, как это все для вас неприятно… — пробормотал лорд Барроу. Его карие глаза были исполнены сочувствия.

— Глупости, глупости! — воскликнула Элли и натянуто рассмеялась. — Досадно только, что я совершила такую ошибку. А что касается условий пари, то я не давала согласия на то, чтобы выполнить их. — Она задорно улыбнулась оставшимся. — Полагаю, мы все увидимся на вечере у Томпсонов!

В ответ послышались смех и пожелания удачи во время новой партии в пикет с лордом Равенвортом. Когда все зрители разошлись, перейдя в бальный зал, Элли отвернулась к камину и уставилась на пылающие в нем алые угли.

Однако ее самый верный поклонник все еще был в комнате. Элли услышала, как лорд Барроу прокашлялся у нее за спиной, и обернулась.

— Все-таки никак не могу понять, что же он на самом деле имел в виду? — Она погладила драгоценные камни, украшавшие ее шею. — А вы тоже находите мой наряд несуразным, как и ваш приятель?

Лорд Барроу опустил глаза. Ему очень не хотелось отвечать на этот вопрос — тем более поставленный так прямо. Он тяжело вздохнул — так тяжело, что затрещали швы на его воротничке, — и осторожно начал:

— Возможно, одно или два страусовых пера смотрелись бы лучше, чем пять… И рубины… Ну, скажем, я не очень люблю рубины, но это, в конце концов, дело вкуса. — Он покосился на ноги Элли. — А зеленый цвет… Я, например, всегда любил зеленое.

— Да, я не сомневалась, что могу на вас положиться, — грустно усмехнулась Элли. Ее неприятно задело то, что лорд Барроу пусть и очень тактично, но согласился с мнением Равенворта.

— Элли! — гулко раздался в опустевшей комнате пронзительный крик леди Вудкотт. — Что произошло?!

Бедная леди Вудкотт! Угораздило же ее направиться в комнату для игры в карты именно в тот момент, когда оттуда двинулись зрители! Конечно же, в дверях она за что-то зацепилась, а когда попыталась освободиться — въехала своим огромным тюрбаном в висевший возле двери светильник. Тюрбан повис на светильнике, словно на вешалке, и леди Вудкотт почувствовала, что над головой ее что-то загорелось и затрещало.