Летящая на пламя - Кинсейл Лаура - Страница 84

Поэтому его предостережение, выраженное в мягкой форме, не могло не привлечь внимания Олимпии. Она повернулась к Шеридану.

Он смотрел на торговое суденышко, делая вид, что не замечает, как насупился после его слов Френсис.

— Зачем, черт возьми, беспокоиться по этому поводу? — возразил наконец молодой человек, вытирая мокрый лоб влажным носовым платком. — Неужели вы испугались этих развалюшек? — И, помедлив, он сухо добавил в соответствии с этикетом: — Сэр.

Олимпия вопросительно взглянула на араба-лоцмана, который с бесстрастным видом стоял в нескольких шагах от нее, а затем с тревогой перевела взгляд на Шеридана. Ей показалось, что невидимая стена, окружавшая его, исчезла, а перед ней предстал прежний Шеридан, который, несомненно, чувствовал сейчас опасность, исходившую от этой пестрой торговой флотилии.

— Френсис, — сказала Олимпия, — может быть, тебе стоит прислушаться…

— Прости, дорогая, — перебил ее Френсис, — но тебе нет никакой необходимости вмешиваться в мои дела и давать мне советы.

Олимпия замолчала. Первое торговое суденышко стукнулось о борт «Терьера». Двое торговцев, одетых в яркие халаты, начали наперебой пронзительными голосами расхваливать свой товар, изъясняясь на ломаном английском языке. Они выглядели довольно безобидно. Тем более что «Терьер» был военным кораблем с восемьюдесятью пушками.

За первой лодкой к борту судна пристали другие суденышки, расположившись у амбразур. Команда «Терьера» высыпала на палубу и сгрудилась у поручней борта, переговариваясь с торговцами и обмениваясь впечатлениями друг с другом. Среди матросов находился и Мустафа. Он потянул за рукав одного из стоявших рядом с ним моряков и указал тому вниз на лодку. Матросы тем временем спустили веревки и подняли на борт корзину с финиками на пробу.

Внезапно Шеридан крепко схватил Олимпию за локоть и увлек ее прочь от борта. Сердце Олимпии бешено заколотилось. Она поняла, что сейчас должно что-то произойти. Френсис посмотрел им вслед, и Олимпия бросила ему на ходу:

— Здесь очень жарко. Думаю, что внизу будет прохладнее.

— Я присоединюсь к вам, когда мы отвяжемся от этих незваных гостей, — ответил жених, вытирая пот со лба.

Дойдя до трапа, Олимпия увидела, что одномачтовые арабские суденышки облепили и противоположный борт «Терьера». Они, казалось, преследовали самые мирные цели, но поведение Шеридана свидетельствовало об обратном. Количество разноцветных торговых лодок все увеличивалось, они окружили корабль плотным кольцом, и в этом ощущалось нечто зловещее. Воздух дрожал от несмолкаемых пронзительных криков.

В этот момент на палубе появился первый торговец в пестрых ярких одеждах. Он перемахнул через борт так резво, что Олимпия, вздрогнув, остановилась от неожиданности у самого трапа. Но араб тоже не двигался дальше, он только кричал во все горло, размахивая руками перед носом у казначея судна и показывая рукой на деревянный бочонок, который притащил с лодки, возводил глаза к небесам, как бы призывая их на помощь в споре с этим чужеземцем.

Шеридан потянул Олимпию за руку, и она спустилась с ним по трапу, чувствуя, как от волнения у нее стучит кровь в висках. Оказавшись на душной нижней палубе, Шеридан подошел к пушкам, около которых на полках было сложено оружие. Вынув шпагу из ножен, он вновь вложил ее, а затем выбрал два пистолета. Шум на верхней палубе с каждой минутой становился все громче. Ловкими умелыми движениями Шеридан зарядил оба пистолета с дула, быстро работая шомполом, а затем протянул один из них Олимпии.

— Не отходи от меня, — распорядился он.

Она взглянула на него и узнала прежнего Шеридана — человека, который уже не один раз спасал ей жизнь. Она кивнула, не задавая лишних вопросов.

Они прошли к тралу, ведущему наверх, и стали под лестницей в тесном глухом закутке, расположенном под самым люком. Положив руку на эфес шпаги, Шеридан запрокинул голову и стал напряженно ждать, поглядывая вверх, откуда доносились крики, обрывки разговоров и взрывы смеха. Олимпия в изнеможении прислонилась спиной к перегородке, пот ручьями стекал ей за ворот. Тяжелый пистолет оттягивал руку, и ей невольно припомнилась сцена в каюте Шеридана. Олимпия взглянула на его напряженную спину, гадая, что он такое задумал.

И вообще, какую опасность увидел Шеридан? Возможно, он сам не отдавал себе в этом отчета. Олимпия по опыту знала, что Шеридан чует опасность, как дикие звери, каким-то обостренным шестым чувством. Минуты бежали одна за другой, и Олимпия начала уже думать, что хорошо развитый инстинкт самосохранения на этот раз подвел Шеридана. Сверху доносился гул голосов, не предвещавший никакой опасности. Люди на палубе громко переговаривались друг с другом на смеси разных языков, стараясь прийти к взаимопониманию. Олимпия убрала со лба влажные прядки волос и вытерла руку о платье, чтобы оружие не скользило в ней.

— Я схожу с ума, — неожиданно пробормотал Шеридан. Олимпия застыла, напряженно наблюдая за ним.

— Я просто схожу с ума. — В его голосе слышалась тревога. — Ведь ровным счетом ничего не произошло. Так с чего я взял, что нам грозит опасность?

Олимпия тронула его за плечо. Он вздрогнул от неожиданности и схватился за шпагу, резко повернувшись, как будто забыл, что она находится рядом.

— Ты считаешь, что нам ничто не грозит? — спросила она.

— О Господи! — Шеридан закрыл глаза и прислонился к перегородке, расслабив напряженные мышцы тела. Теперь он выглядел подавленным и растерянным. — Что со мной происходит?

Олимпия положила ладонь на его руку.

— Скажи мне, почему ты спустился сюда? Он понурил голову и удрученно покачал ею:

— Прости, но иногда мне кажется… то есть я совершенно уверен… — Он взглянул на нее по-детски прямо и беззащитно. — Я мгновенно оценил наше положение, ты понимаешь, о чем я говорю? Мы были безоружны, не имели никаких путей к отступлению, у нас не было доступа к пушкам. В таких обстоятельствах нас ждало только поражение. Все это сильно смахивает на засаду, на ловушку. — Шеридан повысил голос. — Ты понимаешь, что я хочу сказать? Я должен быть всегда начеку, всегда наготове. Я несу ответственность, понимаешь?

— Шеридан… — тихо сказала Олимпия и облизала пересохшие губы.

— Я знаю, — мрачно отозвался он. — Я знаю, что не являюсь капитаном этого судна. О Боже… мне трудно все это объяснить… но порой мне кажется, что именно я командую здесь. — Он откинул голову и прислонился затылком к стене. — Может быть, я… схожу с ума…

Олимпия вложила свои пальцы в его руку и, ничего не говоря, крепко сжала их. Наверху своим чередом шла торговля, слышались оживленные голоса, спорящие о цене дынь и фиников. А Шеридан стоял в полумраке у трапа с лицом, покрытым испариной, и закрытыми глазами.

С верхней палубы донесся громкий взрыв смеха. Шеридан мгновенно открыл глаза и насторожился, замерев. Сквозь гул голосов вновь послышался чей-то громкий крик, но уже не похожий на смех.

Раздались топот десятков ног и взволнованные крики. Олимпия услышала выстрел и снова чей-то вопль, а затем гул голосов перешел в оглушительный рев.

Шеридан резко повернулся лицом к люку как раз в тот момент, когда на верхней ступеньке трапа показались босые ноги одного из матросов. Он сделал три шага вниз и упал как подкошенный с громким стуком на нижнюю палубу, Спина Шеридана загораживала Олимпии обзор, и та могла видеть только вытянутую ногу упавшего. Он не кричал, не пытался подняться, не шевелился.

Шеридан, казалось, не обратил внимания на упавшего матроса, он не сводил глаз с люка. Олимпия затаила дыхание, увидев яркие полы халата одного из торговцев, ступившего на верхнюю ступеньку трапа, но тут Шеридан оттеснил ее в дальний угол закутка, обнажив шпагу. Торговец начал осторожно спускаться вниз, он был обут в сандалии, одет в полосатый халат и вооружен кинжалом.

Шеридан молниеносно сделал выпад шпагой, и Олимпии на секунду показалось, что тонкий клинок совершенно исчез в складках пышного одеяния в зеленую и красную полоску. Но вот он вновь появился, окрашенный алой кровью. Торговец захрипел и с глухим стуком упал на палубу к их ногам.