Стихотворения - Киплинг Редьярд Джозеф - Страница 2

2

ДУРАК

Перевод К. Симонова

Жил-был дурак. Он молился всерьез(Впрочем, как Вы и Я)Тряпкам, костям и пучку волос —Все это пустою бабой звалось,Но дурак ее звал Королевой Роз(Впрочем, как Вы и Я).О, года, что ушли в никуда, что ушли,Головы и рук наших труд —Все съела она, не хотевшая знать(А теперь-то мы знаем — не умевшая знать),Ни черта не понявшая тут.Что дурак растранжирил, всего и не счесть(Впрочем, как Вы и Я) —Будущность, веру, деньги и честь.Но леди вдвое могла бы съесть,А дурак —на то он дурак и есть(Впрочем, как Вы и Я).О, труды, что ушли, их плоды, что ушли,И мечты, что вновь не придут, —Все съела она, не хотевшая знать(А теперь-то мы знаем — не умевшая знать),Ни черта не понявшая тут.Когда леди ему отставку дала(Впрочем, как Вам и Мне),Видит Бог! Она сделала все, что могла!Но дурак не приставил к виску ствола.Он жив. Хотя жизнь ему не мила.(Впрочем, как Вам и Мне.)В этот раз не стыд его спас, не стыд,Не упреки, которые жгут, —Он просто узнал, что не знает она,Что не знала она и что знать онаНи черта не могла тут.

БАЛЛАДА О ЦАРСКОЙ ШУТКЕ

Перевод А. Оношкович-Яцына

Когда в пустыне весна цветет,Караваны идут сквозь Хайберский проход.Верблюды худы, но корзины тучны,Вьюки переполнены, пусты мошны,Засыпаны снегом, долгие дниСпускаются с Севера в город они.Была бирюзовой и хрупкой тьма,Караван отдыхал у подножья холмаНад кухней стоял синеватый дымок,И о гвозди палатки стучал молоток,И косматые кони кое-гдеТянули веревки свои к еде,И верблюды, глухой издавая звук,Растянулись на четверть мили на Юг,И персидские кошки сквозь сизый мракФыркали злобно с тюков на собак,Торопили обед то там, то тут,И мерцали огни у форта Джемруд.И несся на крыльях ночных ветровЗапах верблюдов, курений, ковров,Дым, голоса и звук копыт,Говоря, что Хайберский торг не спит.Громко кипел мясной котел.Отточили ножи — и я пришелК погонщику мулов Магбуб-Али,Который уздечки чинил вдалиИ полон был сплетен со всей земли.Добрый Магбуб-Али говорит:«Лучше беседа, когда ты сыт».Опустили мы руки, как мудрецы,В коричневый соус из жирной овцы,И тот, кто не ел из того котла,Не умеет добра отличить от зла.Мы сняли с бород бараний жир,Легли на ковры, и наполнил нас мир,На Север скользил разговор и на Юг,И дым ему вслед посылал чубук.Великие вещи, все, как одна:Женщины, Лошади, Власть и Война.О войне мы сказали немало слов,Я слышал вести с русских постов:Наточенный меч, а речи что мед,Часовой в шинели средь тихих болот.И Магбуб-Али глаза опустил,Как тот, кто намерен басни плести,И молвил: «О русских что скажешь, друг?Когда ночь идет, все серо вокруг.Но мы ждем, чтобы сумрак ночи исчезВ утреннем зареве алых небес.Прилично ли, мудро ли, так повторю,О врагах Царя говорить Царю?Мы знаем, что скрыли Небо и Ад,Но в душу Царя не проникнет взгляд.Незваного друга проклял бог,Вали Дад подтвердить бы это мог».Был отец его щедр на слова и дела,Кудахчущей курицей мать была,И младенец рос среди стариковИ наследовал горе несчетных словИ с ним безумье, — и вот дерзнулЖдать, что его почтит Кабул.Побывал далеко честолюбец тот,На границе, где серых шинелей взвод.Я тоже там был, но я счастлив,Ничего не видал, молчал — и жив.Как дыханье, ловил он молвы полет,Что «этот знает», что «молвил тот»,Басни, что мчались из уст к устам,О серых шинелях, идущих к нам,Я слышал тоже, но эта молваИсчезает весной, как сухая трава.Богом забыт, нетерпеньем объят,Обратно в столицу скакал Вали Дад,В полный Дурбар, где был весь двор,И с Вождем Войны Царь вел разговор.Густую толпу растолкал он плечомИ, о чем слыхал, рассказал о том.Красный Вождь улыбнулс я — ни дать ни взятьТак на лепет сына смеется мать,Но тот, кто б смеялся, смеялся зряПеред темным, как смерть, лицом Царя.Нехорошо, придя в Дурбар,Голосить о войне, как будто пожар.К цветущей айве на старый валЕго он отвел и там сказал«Будут хвалить тебя вновь и вновь,Доколе за сталью следует кровьРусский идет с войной впереди.Ты осторожен. Так ты и жди!Смотри, чтоб на дереве ты не заснул,Будет недолгим твой караул.Русский идет, говоришь ты, на нас.Будет, наверно, он здесь через час.Жди, карауль! А завидишь гостей,Громче зови моих людей».Прилично ли, мудро ли, так повторю,О его врагах говорить Царю?Стража, чтоб он не сбежал, стерегла,Двадцать штыков — вокруг ствола.И сыпался цвет, как снежинки, бел,Когда, содрогаясь, он вниз глядел.И волею бога — велик он один! —Семь дней над судьбою он был господин.Потом обезумел; со слов людей,Он прыгал медведем среди ветвей,И ленивцем потом, и сорвался вниз,И, стеная, летучей мышью повис.Развязалась веревка вокруг руки,Он упал, и поймали его штыки.Прилично ли, мудро ли, так повторю,О врагах Царя говорить Царю?Мы знаем, что скрыли Небо и Ад,Но в душу Царя не проникнет взгляд.Кто слышал о серых шинелях, друг?Когда ночь идет, все серо вокруг.Великие вещи, две, как одна:Во-первых — Любовь, во-вторых — Война,Но конец Войны затерялся в крови —Мое сердце, давай говорить о Любви!