Пепельная земля - Конторович Александр Сергеевич - Страница 37

– Как меня задолбало тут все! Интриги какие-то, чуть не заговоры, сам черт ногу сломит. Доигрались уже – полмира, если не больше, в развалинах лежит, а туда же! Все никак не успокоимся.

– А ты сам в эти игры разве не мастак играться?

– Да идут они!

– Тогда чего взбеленился? Или у нас с тобой и без того работы не хватает?

– Уж чего-чего, а этого не отнять!

– Ну так делами и занимайся! Меня, думаешь, не колбасит от всего этого бардака да кровищи?!

Странное заявление в его устах. Вот уж от кого услышать такие речи не ожидал!

– Не знаю...

– И похлеще твоего подкатывает! Я-то своих клиентов временами крупным планом вижу! Не робот, чай, тоже человек живой! Оттого и фляга всегда с собою... А с тебя и спрос больше!

– С хрена ли?

– А кто всю эту бодягу затеял? К кому народ так и прет? Не ко мне же?

– Ну... так ведь недолго тоже будет... доберусь до списков...

– А до той поры – держись! И под пули не лезь! Хватит уже! А то я на звание и не посмотрю... сам тебе ноги набок заверну!

– Присаживайтесь, – указываю визитеру на стул. – Как самочувствие, Олег Петрович?

Поливанов грузно садится на предложенный стул.

Видок у него...

Надо полагать, крушение амбициозных планов здорово выбило его из колеи. Он даже похудел и лицом осунулся.

– Спасибо, могло быть и лучше, – отвечает он.

– Ну, это в значительной степени от вас самого и зависит, – пожимаю плечами и киваю на стол. – Все болезни от нервов... Чаю хотите? Разносолами и деликатесами я вас побаловать не могу.

– Отчего ж так? На складах эти продукты есть.

– Не спорю. Однако мы решили оставить эту категорию продовольствия на крайний случай. В ближайшее время ожидаем здесь большое количество беженцев из пострадавших мест. Вот для них могут потребоваться высококалорийные продукты. Как раз эти и подойдут.

– Хм! Кормить беженцев икрой?

– А почему нет? Среди них и дети могут быть. С продовольствием там не ахти...

– Дело ваше. Что от меня-то хотите? Обещали же отпустить...

– Стрелять не надо было.

– Так это не я стрелял! Это Вашадзе, с него и спрос.

– С вас тоже есть что спрашивать.

– Например?

– Почитайте... – кладу перед ним на стол несколько листов бумаги. – Это касается обстоятельств организации побега заключенных. Ну и некоторые другие интересные моменты отмечены...

Пока бывший губернатор листает бумаги, я смотрю в окно. На плацу проходят занятия с нашими ополченцами. Инструкторы из числа бойцов СОБРа гоняют их в хвост и в гриву. Иногда мне даже жалко этих простых парней. Большинство из них, если и служили в армии, то уже успели порядком подзабыть былую науку.

– Это... – произносит Поливанов враз осипшим голосом, – все это еще надо доказать!

– Кому?

– В смысле? – не понимает он вопроса. – Ну... суду... присяжным, наконец! Дела такого рода должны быть рассмотрены судом присяжных!

– Зачем? В том смысле, что доказывать-то особо и нечего. Разве что мелкие эпизоды... так и без них у вас там столько накручено. На три пожизненных срока тянет легко.

– Вы не посмеете!

– Да? – внимательно смотрю на него.

Под моим взглядом он обмякает и как-то даже меньше ростом становится.

– Это произвол...

– Еще скажите, что будете жаловаться. Нет, не подумайте, что я вам этого не разрешаю! Милости прошу, пишите! Только вот кому?

– Ну... общественность...

– С удовольствием повесит вас и всю вашу команду на ближайших фонарях. Хотите, эксперимент проведем? Выведу вас на плац и отзову охрану. А? Рискнем? Ей-богу, клянусь принять любой вердикт, который вынесет вам население города. Скажут власть отдать – отдам. Ну, а если к фонарю потащат... – развожу руками, – тоже мешать не стану.

– Вы же умный человек. Вам что, доставляют удовольствие такие издевки над беспомощным пленником?

О как! Сразу беспомощным стал, ты гляди!

– Нет. Просто хочу, чтобы вы усвоили простую истину.

– И какую же?

– Между вами и фонарем сейчас стою только я. До той поры, пока вы мне интересны. Вы что же думали, можно безнаказанно творить всевозможные гадости окружающим, прикрываясь подставными фигурами и послушными марионетками? Мол, адвокаты всегда отмажут? Вынужден разочаровать – не отмажут. Кончились те времена.

– Ой ли?

– Хотите поспорить? Помощи ждете? Напрасно. Убежище свое, Олег Петрович, хорошо изучить успели?

– Да. А в чем дело?

– Неужто? И про нижний уровень, то есть третий этаж, все знаете... А чтой-то лицо так побледнело?

Губернатор действительно стал белым, как бы кондрашка его не хватила невзначай.

– Какой... какой нижний уровень? Там всего два этажа...

– Три, Олег Петрович! Три этажа в бункере этом! И третий существенно превосходит два других, вместе взятых. Хотите знать, откуда я про это выяснил?

Говорить он не может и только кивает.

– Малкин рассказал. Начальник охраны. Открыл и коды управления сообщил. Так что и помимо губернатора у него начальство имелось... и его он слушал более внимательно. Недолго царствие ваше продлилось бы, ох, как недолго... Статисты, они, знаете ли, иногда в больших чинах ходят... Ну что, все еще помощи откуда-нибудь ожидаете?

Нет, сегодня разговора не будет. Из Поливанова сейчас веревки вить можно, он и не мяукнет, настолько его потрясли мои откровения. Голова в таких ситуациях не работает вообще, а бессвязный бред никому не интересен.

Вызываю охрану и передаю им бывшего губернатора. У него аж ноги подгибаются, настолько потрясен моими словами. Да... слабовата нынешняя элита в коленках. А с другой стороны – откуда другим-то взяться? Таковые качества в наше время очень даже приветствовались. Чиновник не должен был быть слишком уж самостоятельным, опасное это дело. Да ежели он еще и на посту большом поставлен... даже мысли такие – и то уже криминалом были. Человек должен был быть управляемым. И желательно на чем-то неприглядном эту уверенность обосновывать. Чиновник без страха перед вышестоящим начальством – вещь немыслимая даже в принципе! Вот и вырастили таких вот... поливановых.

Сплюнув с досады на пол, выхожу во двор. Сегодня еще много дел предстоит. Уже скоро будем мы караван снаряжать. Поедем с отцом Михаилом к его пастве. Люди там уже, поди, последний хрен без соли доедают, а мы тут дурью всякой занимаемся. По лесам скачем, друг в друга стреляем... не дело это.

Выйдя из ворот, заворачиваю за угол... и останавливаюсь.

У обочины стоят два громадных монстромобиля. Точно таких же, какой мы приспособили в поездку. Около них в живописном беспорядке расположилось человек пять. Все с пистолетами на поясах. От ворот на них искоса поглядывает часовой. А в глубине двора нарисовалось с десяток людей с оружием. На улицу они пока что не выходят и ведут себя тихо. Правда, и компания автомобилистов не дает никаких поводов для беспокойства. Интересно, а это кто такие будут?

Увидев меня, один из сидящих около машин людей встает и подходит ко второму автомобилю. Поднимается по лесенке к кабине.

Почти сразу же распахивается дверь (часовой у ворот тянет руку к автомату), и из кабины появляется здоровенный дядька. Размер одежды у него... шестидесятый, не меньше. Заросший почти до глаз черной бородищей, он неторопливо спускается вниз по лесенке. Хотя сопровождающие его люди и встают при появлении этого дядьки, однако же помогать никто не спешит.

Так... Надо понимать, по мою душу гость. За машину ему обидно стало, вот на разборку и прикатил.

Ну что ж... поговорим.

Дядька тем временем уже ступил на землю и не торопясь направляется в мою сторону. Нехорошо быть невежливым, тем паче это у меня перед ним «косяк», а не наоборот. Делаю несколько шагов ему навстречу.

– Господин Рыжов? – осведомляется хриплым басом бородач.

– Товарищ. Не прижилось, знаете ли, в наших краях это новорусское обращение.

– Ха! Так и я далеко не новый русский! Скорее уж – старый!

– Ну... лет вам не так уж и...