Песочные часы (СИ) - Романовская Ольга - Страница 32

Я вздохнула и помотала головой.

— Хорошо, опиши мне его.

— Там было темно, хозяин, я слышала только голос.

— Лей, почему ты снова начала дрожать?

Я не знала, что ответить. Не правду же: что я лгу и боюсь наказания за правду больше, чем за ложь?

Он снова погладил меня по волосам:

— Хорошо, потом. Сейчас ты слишком напугана, можешь забыть детали. Завтра утром подробно расскажешь обо всём, что произошло после того, как ты переступила порог норины Дорраны.

Хозяин встал, взял меня на руки и, отдав необходимые распоряжения на миосском диалекте (что-то о трупах и заведении, я ещё плохо понимала араргский), вышел на улицу. Усадил меня на лошадь, сел сам и кивком поблагодарил солдата, принёсшего забытое им ружьё.

Уже стемнело. Гридор был расцвечен огнями. С закатом жизнь в нём не замирала, просто постепенно перетекала из одних кварталов в другой.

Хозяин бережно прижимал меня к себе, закутав в свой плащ. Его запах уже стал для меня за год родным, во всяком случае, после пережитого он мне таковым казался, и дарил чувство безопасности, защищённости. Глупо, наверное, но сейчас я была уверена, что ничего со мной не случится, никто меня не тронет. Никто, кроме самого норна альг Тиадея.

До дома мы добрались без приключений.

Спешившись, хозяин меня не отпустил и тут же приказ позвать врача. Отнёс к себе в спальню и опустил на кровать. Сам сел рядом, взял в ладони моё лицо и заглянул в глаза. Я невольно потупилась, опасаясь, что он сейчас потребует от меня выдать организатора похищения и продажи. Но нет, хозяин просто смотрел, а потом провёл рукой по волосам, заправляя их за уши.

— Если хочешь лечь, ляг. Скоро придёт врач.

Он ушёл, а я осталась одна в полутёмной спальне. Она казалась такой же огромной, как в замке, только вся в дереве, и мебель более вычурная, тяжеловесная.

Лечь хотелось, но я не хотела приминать узорчатое покрывало, поэтому встала и устроилась в кресле, полагая, что раз мне дозволили сидеть на кровати, то можно и там.

Минут через пять вошла служанка и поставила передо мной поднос с каким-то дымящимся напитком. Не дожидаясь напоминаний, я выпила его и поблагодарила служанку.

Вопреки ожиданиям, она улыбнулась:

— Да не за что. Если хочешь, я с тобой посижу, пока доктор не придёт? Всё не так тоскливо.

Я промолчала, искоса рассматривая служанку. Обыкновенная, ничем не примечательная девушка, не страшная, но и не красавица. В привычном для прислуги синем платье, только на груди дешёвая брошка-бабочка.

Восприняв моё молчание, как согласие, служанка устроилась в кресле по другую сторону небольшого столика.

— Я тебе потом поесть принесу, хозяин распорядился. Ты ведь торха хозяина?

Я кивнула.

— Давно он себе никого не покупал, с тех пор, как Ивона умерла.

— А отчего она умерла?

— Родами. Не знаю, что там произошло, но всё раньше срока началось. Ни мать, ни ребёнок не выжили. Сеньор Мигель, наш маг, пытался вдохнуть жизнь во младенца, но он недоношенный был…

— А зачем хозяину ребёнок от торхи? Разве он не рождается рабом.

— Нет, — рассмеялась служанка. — Он рождается свободным, если мальчик, и полусвободным, если девочка. Мальчики ещё и отцовскую фамилию получают, только без дворянской приставки 'альг'. Кстати, как тебя как зовут?

— Как называет хозяин или?

— Как при рождении назвали. Я, к примеру, Карен.

— Иалей.

— Карен, ты, когда о детях торх говорила, упомянула, что девочки полусвободными рождаются. Это как?

— Их скенами называют. Они не рабыни, браслетов не носят, но целиком и полностью подвластны воле отца. А в документах только имя матери и дата и место рождения указывается. Обычно они служанками становятся, потом на них кто-нибудь из слуг женится, кого хозяин так облагодетельствует. Если норн великодушный, то образование девочке может дать, профессии какой-то научить и дать разрешение покинуть дом, чтобы жить отдельно. Отец над ними господин — захочет, из дома вышвырнет, захочет, в больницу сиделкой работать отправит или в любовницы кому-то отдаст. И возразить нельзя — он в своём праве. Власть над скеной он теряет лишь тогда, когда та выходит замуж. Тогда она становится авердой.

Постепенно мы разговорились и не заметили, как в комнату вошёл врач.

Бегло осмотрев меня, он констатировал ушиб, не представляющий угрозы для жизни, нервное истощение и несколько ссадин. Всё, по его словам, несерьёзное, о чём и было доложено хозяину. Странно, но он вошёл только после окончания осмотра.

А потом был ужин. Не в моей комнатке, даже не в спальне хозяина, а в столовой.

Меня переодели в обычную одежду: какую-то кофту и юбку, одолженную одной из служанок, и усадили на стул по левую руку норна.

— Ешь нормально, — приказал он, заметив, что я стесняюсь попросить себе ещё кусочек, и сам положил мне на тарелку добавки. — Заодно, я и узнаю, учили ли тебя манерам. От этого будет зависеть, заслужишь ли ты маленькое поощрение.

Хозяин велел принести ещё бокал и налил мне немного вина:

— Тебе нужно успокоиться. Оно не крепкое, голова не закружится. Да и в твоём возрасте пора привыкать к вину.

— Благодарю, хозяин, но торхе это не к чему — кто станет угощать её вином?

— Не путай себя с хырой, зелёноглазка, тебе доступно многое, что не доступно им. Например, сидеть, как сейчас, рядом с хозяином.

Я кивнула и маленькими глотками осушила бокал. Вопреки опасениям, больше норн мне не налил, зато пристально следил за тем, как я орудую ножом и вилкой.

А ведь скоро успею забыть, как пользоваться ножом и салфеткой.

Доев, хозяин встал. Я поднялась вслед за ним, с тоской взирая на недоеденную дольку мандарина.

— Возьми, — милостиво разрешили мне, и я тут же отправила сочный кусочек за щёку.

— Спать сегодня будешь со мной, — бросил через плечо хозяин.

Меньше всего на свете мне этого хотелось. Однако, всё вышло иначе, нежели я предполагала. Норн меня не трогал, просто устроил у себя под боком и пару раз погладил под ночной рубашкой (её принесли и положили на кресло во время ужина).

Зачем ему понадобилось оставлять меня у себя, раз ему хватило норины Дорраны? Видимо, хотел быть уверен, что за ночь его игрушка не испарится.

Утром я привычно проснулась раньше хозяина, оделась и прошла к себе, обустраивать своё холодное пристанище. Безусловно, в постели под боком мужчины было теплее, но я не любовница, чтобы нежиться там до завтрака, и желать ему доброго утра.

На кровати меня ожидало чистое бельё и новое одеяние торхи.

А ещё Фей, с зевком, вылезшая на свет подлунный из-за ширмы:

— Я вам воды нагрела и душистое мыло принесла.

Через четверть часа я уже была готова выслушать указания дворецкого. Как и в замке хозяина, слуги собирались на кухне, даже примерно в то же время.

Меня поручениями обделили, велев лишь вытереть пыль на лестнице и холле после возвращения. Но возвращения откуда? Сомнения разрешила Карен, весело шепнувшая, что мы с парочкой хыров для охраны идём по магазинам.

Магазины оказались самыми обыкновенными, лишь один заслуживал внимания — галантерейный. А начали мы вообще с рынка, на котором Карен, сверяясь со списком, лихо порхала через толпу от прилавка к прилавку, бросая в корзины хыров морковь, редис и прочие овощи. Я, привязанная к ней знакомой алой ниткой, едва поспевала за расторопной служанкой.

— Ты осматривайся, запоминай, потом сама ходить будешь. Думаю, уже через недельку, — щебетала между покупками Карен.

Фрукты для хозяйского стола мы покупали в лавке краснолицего полукровки, явно не араргца. Радовало то, что он говорил на сойтлэ.

Особенно долго задержались у мясника, выбирая постную говядину. Она должна была быть определённого цвета, с нужной линией прожилок, обязательно мягкая и свежая. Карен деловито тыкала куски пальцем, пытаясь определить, не обманул ли торговец, назвав свой товар парным.

Наконец, отпустив одного хыра, мы перебрались в другой квартал, где затоварились нитками трёх цветов, тёплыми носками и туфлями для меня и туалетными принадлежностями.