Песочные часы (СИ) - Романовская Ольга - Страница 58

Через четыре месяца после трагедии, когда чувства немного притупились, а врач заверил, что госпожа способна вновь забеременеть и удачно выносить ребёнка, хозяин начал снова ночевать в спальне супруги. Ему хотелось наследника, и норине Мирабель теперь, похоже, тоже. Видимо, она считала себя виноватой в том, что не оправдала надежд мужа, не сделала то, ради чего он на ней женился.

Я была рада. Норн оставил меня в покое, даже отменил запланированный визит к врачу: он хотел, чтобы тот меня осмотрел. Он надеялся, что со второй попытки получит будущего виконта Тиадея от той, что и должна была его родить.

В начале зимы норина Мирабель забеременела вторично. На этот раз никаких опасных симптомов не было, животик постепенно рос, мучая хозяйку только тошнотой и резким увеличением аппетита. Тем не менее, врач регулярно её осматривал, чтобы исключить малейшую возможность повторения несчастья.

Госпожа радовалась, радовался и хозяин, оказывая повышенное внимание беременной супруге. Глядя со стороны, можно было даже подумать, что он её любит.

Беременность, хоть и протекала без опасений за здоровье малыша, выдалась для норины Мирабель тяжёлой: тошнота по мере приближения родов не спадала, а, казалось, усиливалась, ноги отекали. Бедняжка не могла смотреть на еду, болезненно реагировала на резкие запахи, стала очень нервной и много плакала безо всякой причины.

Она боялась рожать, боялась родить мёртвого ребёнка или умереть во время родов. Я устала успокаивать её и с облегчением вздохнула, когда у госпожи начались схватки.

Мирабель кричала, а хозяин, осушив пару стаканов рашита, заперся в кабинете, велев сказать, когда всё это закончится. Ждать пришлось долго: миновал день, наступила ночь, а крик младенца всё не раздавался.

Акушерка несколько раз выходила, просила сладкого чаю и, отказываясь что-либо говорить, возвращалась к роженице.

Норн не мог заснуть, выискивал невидимую пыль, придирался к слугам, срывал волнение на попадавшихся под руку хырах, меря шагами комнаты. Его бесило собственное бессилие и неизвестность.

— Успокойтесь, хозяин, всё будет хорошо, — я решилась протянуть ему кружку с успокоительным. Понимаю, он волнуется, но ведь от него ничего не зависит. — С госпожой врач, опытная акушерка, сеньор Мигель готов помочь в любую минуту. Роды иногда затягиваются, к примеру, одна моя родственница рожала почти два дня…

Хозяин, вопреки моим опасениям, выпил лекарство и, покосившись на меня, устало то ли попросил, то ли приказал:

— Посиди со мной.

Я кивнула и спросила, не нужно ли ему ещё чего-нибудь.

Он отрицательно покачал головой, покосился на дверь в спальню жены, быстрым шагом направился к кабинету. Значит, остаток ночи проведёт там, ложиться не собирается.

Хозяин сидел за столом, пытался что-то читать, прислушиваясь к доносившимся из-за двери звукам. Я устроилась у его ног, прислонившись головой к ножке стола. Глаза закрывались, но спать сидя было неудобно. Да и нельзя мне было спать.

Отодвинув бумаги, норн вздохнул, покосился на меня и усадил себе на колени. Провёл рукой по щеке, притянул мою голову к себе, устроив её на своём плече. Обнял, удобнее перехватив, чтобы поза была максимально расслабленной, и спросил:

— Намучалась с ней? Подремли, судя по всему, это надолго.

— А как же…? — я в недоумении подняла на него глаза.

— Я просил просто посидеть, а не развлекать и отвлекать. Хотя, одно твоё присутствие уже отвлекает.

Я не стала спорить и позволила сну смежить веки.

Как оказалось позже, хозяин тоже задремал — подействовало успокоительное, поэтому первый крик младенца мы, к несчастью, пропустили.

— Мой норн, мой норн, ваша супруга разрешилась от бремени! — радостный голос акушерки с трудом пробрался сквозь паутину сна.

Хозяин встрепенулся, легонько толкнул меня и встал, поспешив вслед за повитухой.

Зевнув, я оправила платье и тоже поспешила в коридор, чтобы в числе слуг поздравить норна со столь знаменательным событием.

Но реакция хозяина у кровати спящей супруги (врач предпочёл дать ей снотворное), стёрла с моего лица улыбку. Разочарование.

Акушерка протягивала ему орущий свёрток — ребёнка со сморщенным красным личиком, а он упорно не желал брать его на руки, сухо распорядившись найти кормилицу и няньку по совместительству.

— Мой норн, посмотрите, какая она красивая, так на маму похожа!

Хозяин мотнул головой, покосившись на затихшую, спокойно дышащую норину Мирабель. На её лбу всё ещё блестели бисеринки пота, да и ночная рубашка была влажной.

— Стоило так мучиться, чтобы родить девочку! — с досадой пробормотал он, но ребёнка на руки всё же взял. Подержал минуты две, вглядываясь в маленькое личико, и отдал обратно акушерке. Та положила её на грудь матери, и девочка притихла, глядя на окруживших её людей большими голубыми глазками.

Я невольно улыбнулась этому созданию.

— Нравится?

Я кивнула. Всегда любила детей. Нет, не до умопомрачения, но улыбку неизменно вызывали. Новорожденную я видела впервые, честно говоря, представляла их немного иными, но ведь ей нет и получасу отроду.

Интересно, какой она вырастет, и как её назовут?

— Как она может не нравиться, хозяин, маленькая норина прекрасна.

— Она девочка, а мне нужен наследник. В чём смысл женитьбы на Мирабель Ларели, если она не способна произвести на свет мальчика! — раздражённо пробормотал хозяин и вышел.

Госпожа целыми днями возилась со своей Ангелиной — так с согласия мужа она нарекла новорожденную. Покупала ей всевозможные распашонки, чепчики с оборочками, погремушки. Я связала для маленькой норины носочки, преподнеся их на первый день рождения крохи — месяц её существования в этом мире.

Отношение хозяина к дочери потеплело, он стал брать её на руки, хотя по-прежнему не выносил её плача и не разделял восторгов по поводу идеальности собственного ребёнка.

К двум месяцам уже проступила двуцветность мягких, как шёлк, волос девочки: она обещала быть блондинкой, как и оба её родителя, только кончики волос отливали рыжиной. Глаза по-прежнему были пронзительно голубыми, но врач сказал, что цвет может изменяться. Какими они станут, узнаем через год.

Когда минули положенные шестьдесят дней, хозяин снова стал посещать спальню жены. Он не был у неё с известия о беременности: не хотел, чтобы с ребёнком что-то случилось, да и желания особого не испытывал. Его интересовала я, регулярно гревшая его постель.

Норина Мирабель понимала причину столь странного пристального внимания, чувствовала себя виноватой и втайне от мужа молилась Богине жизни послать ей второго ребёнка, мальчика.

Госпожа забеременела, но неудачно. Выкидыш случился на раннем сроке, почему, врач сказать не мог. Через некоторое время норина Мирабель снова отяжелела. Вроде бы всё было хорошо, но на девятой неделе начались жуткие боли в животе, окончившиеся тем, что ребёнка она опять потеряла. Я догадывалась, что причиной всему простуда, которую госпожа подхватила в гостях у подруги. Сквозняки и мнимое тепло майского вечера сыграли с ней злую шутку.

На этот раз всё было серьёзно: не обошлось без врачебного вмешательства.

Выйдя от больной, врач попросил хозяина поговорить с ним с глазу на глаз.

— Можете сказать и при моей торхе, она не разболтает, — пожал плечами норн.

— Хорошо, как пожелаете. Как вы знаете, у вашей супруги снова случился выкидыш… К сожалению, судя по всему, она больше не сможет иметь детей, или же беременность будет протекать с риском для здоровья норины.

— То есть? — напрягся хозяин, слегка подавшись вперёд.

— У норины хрупкое здоровье, есть некоторые проблемы, которые не лечатся даже магией. Быть может, с годами, если она окрепнет, можно будет попробовать, но я бы не советовал. Если даже норина сумеет выносить ребёнка, велика вероятность, что вам придётся выбирать между ними.

— Уйди, — глухим голосом пробормотал норн, обращаясь ко мне.

Я забрала метёлку для пыли и покорно вышла. Не удержавшись, обернулась через плечо. Никогда ещё не видела хозяина таким убитым.