Рубиновое ожерелье - Киркланд Марта - Страница 18

— Поверьте, мне очень жаль мисс Уиткомб, — сказала Эмелайн. — Я знаю, что она сильно расстроена. Но у меня нет никакого опыта в этом деле. Чтобы ее правильно представить, ей нужна солидная матрона, у которой есть хотя бы хорошие связи. — У меня же ничего этого нет. Более того, у меня нет положения в свете.

— Вы забываете, что вы теперь леди Сеймур.

— Вздор!

— Но я отчетливо помню, как вы сказали, что хотели ли бы насладиться своим новым положением и воспользоваться этим титулом.

— Да, воспользоваться, — ответила Эмелайн. — Но только с хозяевами постоялых дворов и мясниками, чтобы получить хорошую комнату и кусок мяса получше. Я не собиралась покорять светское общество.

— Тем не менее вы действительно являетесь вдовой восьмого барона Сеймура.

— Должна ли я вам напоминать, сэр, при каких обстоятельствах был заключен этот брак? Вы хотя бы просто взгляните на меня, — приказала она и подняла руки, чтобы он рассмотрел ее как следует. — Вдова в зеленом платье! Да люди оскорбятся!

— Несколько дней назад вы говорили, что вас мало заботят такие условности.

— Я помню, что говорила. Но в то время я думала лишь о своей судьбе. А будущее девушки — это совершенно другое дело. Я не хочу, чтобы из-за меня пострадала репутация вашей сестры.

— Не думаю, что это случится. Но даже если так, обещаю, что вина не ляжет на вас.

— Должна сказать вам, сэр, что вы говорите сейчас напыщенную ерунду, потому что…

Она вдруг замолчала.

— О, нет! — воскликнула Эмелайн. — Не буду с вами спорить! Именно таким образом вы провели меня, когда у меня не было ни малейшего желания выходить замуж за вашего кузена. Сначала вы предложили немыслимый план, а затем использовали против меня мои аргументы. Вы загнали меня в угол при помощи моих же собственных слов.

— Я? Наоборот, миледи, вы все перепутали, — ответил Лайам. — Разве это не ваша философия? Не вы ли заявляли, что я ничего не мог поделать в создавшихся обстоятельствах? Поправьте меня, если я ошибаюсь. Но я хорошо помню, что вы все объяснили действием неких небесных сил.

— Понятно, — сказала Эмелайн. — Это точно то, что я и имела в виду. Вы и сейчас обернули мои слова против меня.

— Меа culpa[3].

Он произнес это очень тихо, и Эмелайн подумала, что она эти слова просто вообразила.

После непродолжительного молчания Лайам сказал мягко:

— Конечно, вы правы. С первого момента, как только я увидел вас, я хотел, чтобы вы помогли моей сестре, и предлагал вам сделать то, что возмутило бы любую добропорядочную женщину. Я, конечно, не имел на это право.

Он помолчал немного, потом спросил:

— Вы можете простить меня?

Чудесная смесь смущения и искренности придавала дополнительную прелесть его хрипловатому страстному голосу, от которого у Эмелайн замирало сердце. И ее неприступность развеялась, как утренний туман. Она вздохнула. Эмелайн признавалась себе с огромным неудовольствием, что слишком чувствительна к ласковым словам этого мужчины.

Лайам, должно быть, принял ее вздох за согласие, потому что он немедленно повернул лошадей направо, сделав большой круг рядом со стоянкой экипажей перед входом в Вестминстерское аббатство. Когда они развернулись и поехали в направлении Сент-Джеймс, Эмелайн посмотрела на знаменитое готическое здание. Уже через несколько секунд летящие контрфорсы аббатства и остроконечные трансепты с ажурными круглыми окнами-розетками исчезли из вида.

— Вы проехали мимо, — сказала Эмелайн укоризненно.

Однако она обрадовалась, что можно подумать хоть о чем-то другом, кроме страстного голоса Лайама.

— Значит, так вы относитесь к желаниям леди! — продолжала она. — А я и в самом деле поверила вашим красивым словам. Но теперь знаю, что вы меня обманывали все это время.

Лайам подстегнул гнедых и повернулся к Эмелайн, сладко ей улыбаясь.

Она сразу забыла обо всем на свете.

— Я сдержу свое слово, — сказал Лайам. — К достопримечательностям мы еще обязательно вернемся, они никуда не денутся. Но сейчас, я думаю, более разумно ковать железо, пока оно еще горячо.

«Железо» уже достаточно поостыло к тому времени, когда лорд Сеймур и его сестра вошли в гостиную на Гросвенор-сквер. Хотя щеки Эмелайн все еще горели ярким румянцем, она готова была на все. Пока Лайам отсутствовал — а он ездил в отель «Грийон», где снял комнаты для мисс Кордии и ее компаньонки, а затем привез молодую леди, чтобы она познакомилась со своей новой родственницей, — Эмелайн ругала себя за свою глупость. Какая же она дура! Безмозглая гусыня! И все только потому, что Лайам Уиткомб подарил ей улыбку.

Непростительная глупость! Женщина в двадцать семь не должна себя так вести.

Но еще ни один мужчина не улыбался ей так, как Лайам. От его улыбки она вся замирала, а при звуке его голоса забывала даже как дышать. Эмелайн по-прежнему была погружена в эти мысли, когда дворецкий объявил о прибытии лорда Сеймура и мисс Кордии Уиткомб.

— Леди Сеймур, — сказал Лайам, входя в гостиную, — позвольте представить вам мою сестру. Кордия, — обратился он к молодой леди, которую держал за руку, — я хочу представить тебя леди Сеймур.

При первом взгляде на вошедшую Эмелайн увидела только хорошенькую девушку с густыми темными кудрями и яркими синими глазами; юную леди с нежной кожей, совершенной, как свежий розовый лепесток, с точеной фигуркой. Но Эмелайн поняла сразу, что к этой девушке стоит присмотреться повнимательней. Молодая леди была вовсе не такая застенчивая, как о ней говорил Лайам. Она сама осмотрела Эмелайн с головы до ног очень внимательно. Девушка будто прикидывала, подойдет ли Эмелайн для одного очень важного дела. Эмелайн чувствовала, что это дело не имеет ничего общего с ролью компаньонки для девушки, выезжающей в свет. Но она лишь терялась в догадках, что это за дело. Однако, чтобы это ни было, Кордия явно осталась довольна, и Эмелайн прошла этот тест. Девчонка ей даже задорно подмигнула.

— Здравствуйте! — сказала она и сделала реверанс. — Я очень рада с вами познакомиться, кузина.

— Зовите меня Эмелайн, — сказала Эмелайн, подходя и протягивая девушке руку.

Улыбка Кордии почти как у брата, подумала Эмелайн. Она смотрела, как они сидели рядом на маленькой кушетке, и решила, что, если бы не улыбка, их можно было принять за визитеров, случайно встретившихся в гостиной у друга. Различие было не столько во внешности, но, главным образом, в темпераменте.

Кордия была как свежий цветок, который только и ждет доверчиво того момента, когда можно расправить свои лепестки и радоваться солнцу. В то время, как Лайам был больше похож на холмы Уилтшира. Сильный; надежней и хорошо знающий мир. Он понимал, что все создания на земле очень хрупкие, и поэтому был готов защищать маленький цветочек.

Как именно Эмелайн догадалась об этом, она, пожалуй, не могла бы сказать.

Это было странное чувство. Будто она заглянула в душу другому человеку. Однако Эмелайн была уверена, что угадала правильно. Но что было еще более странным — это растущее в ней самой чувство: желание защитить защитника.

— У меня есть предложение, — сказала Эмелайн, после того, как завязалась обычная нормальная беседа. — План, который, как я надеюсь, позволит нам найти более подходящую компаньонку для мисс Кордии. Ее дебют должен быть успешным, даже если меня не примет свет.

— Не примет? Но как такое может быть? — удивилась Кордия. — Ведь вы жена моего кузена.

Эмелайн быстро взглянула на Лайама, затем повернулась к молодой леди.

— Я не знаю, что лорд Сеймур говорил вам о моем браке с вашим кузеном, но…

— Я ничего не говорил, — сказал Лайам.

— Тогда я должна сказать, что мой брак был очень недолгим и совершенно бестолковым, — продолжила Эмелайн. — В свете могут отнестись с осуждением и к этой поспешности, и к тому, что я не соблюдаю траур. Если это случится, и все потом узнают, что я сопровождала вас на бал, тогда ваша репутация пострадает. Вы же знаете, что такое сплетни.

3

Моя вина (лат.).