Духи Великой Реки - Киз Грегори - Страница 106

– Они в нас стреляют! – закричал старик.

– Я и без тебя вижу, глупец! – бросил Гавиал.

– Он нас настигает! Он уже близко! – простонала Квен Шен.

– Знаю. Вы двое, помолчите лучше, если не можете предложить ничего толкового.

Еще несколько стрел просвистело мимо, но лучники, должно быть, оказались слишком далеко – иначе менги не промахнулись бы.

На то, чтобы не свалиться с седла, потребовались все силы Гана и все обретенное за время путешествия умение ездить верхом. Тропа извивалась по склону, то вверх, то вниз, хотя по большей части вела вверх. Старик вцепился в гриву лошади и уткнулся в нее лицом, слыша только тяжелое дыхание животного; большую часть времени глаза его были крепко зажмурены. В какой-то момент направление движения пугающе изменилось – словно конь устремился прямо в небо. Неожиданно раздалось испуганное ржание. Ган открыл глаза и увидел, что на крутом подъеме лошадь Квен Шен не удержалась на ногах и они обе – и лошадь, и всадница – скользят вниз. Каким-то чудом женщине удалось справиться с конем и снова сесть в седло. Гавиал не обратил на случившееся никакого внимания, он только подхлестнул собственного скакуна.

«Это же лошади, а не горные козы», – подумал Ган. Сердце его бешено колотилось. Но тут тропа стала чуть менее крутой, и измученные лошади, спотыкаясь, затрусили вперед. Деревьев вокруг теперь не было – они не смогли бы уцепиться корнями за голые камни.

Ган посмотрел вниз и тут же раскаялся в этом. Тропа, по которой ступала его лошадь, была, казалось, всего в ладонь шириной, а гора – та самая гора, решил он, – справа уходила в небо отвесной стеной; слева зияла такая бездонная пропасть, что Ган ощутил головокружение. Долина внизу была полна менгов, и оттуда летела туча черных стрел, отскакивающих от камней вокруг.

– Смотрите! – услышал старик отчаянный крик Гавиала. Он растерянно взглянул вперед и тут увидел их: впереди тропу перегораживали трое всадников.

– Сдавайся, – прошипел Ган. – Иначе мы обречены.

– Нет, ты смотри! – Гавиал снова показал вперед.

Ган наконец разглядел воинов. Это оказались не менги: лица их были светлокожими, одежда и оружие – незнакомые. Должно быть, это – иначе и быть не может – соплеменники Перкара.

Лошадь Гана споткнулась, и из-под ее копыт вылетел камень. Старик понадеялся, что он ударит по шлему одного из их преследователей. Он снова взглянул вперед. Удастся им добраться туда? Тропа так крута, спасение так далеко…

Позади троих всадников показался четвертый, маленький и без доспехов, в чем-то вроде желтой юбки… Расстояние было слишком велико, чтобы можно было различить подробности – только смуглое личико. Но он узнал! Узнал!

– Хизи! – закричал Ган изо всех сил; эхо подхватило его крик. Всадница помедлила, но не успели еще отзвуки ее имени замереть, как она пришпорила лошадь и бесстрашно помчалась по тропе навстречу беглецам. – Хизи! – снова выкрикнул Ган и с силой ударил пятками в бока своего коня. Его старое сердце вдруг словно помолодело и наполнилось отчаянной отвагой. Он добрался, Хизи жива, и хоть в долине целая армия врагов, надежда еще есть – он был в этом уверен.

Ган почувствовал боль в спине и даже удивился: почему это до сих пор его старые кости не причиняли ему страданий? Теперь он уже видел глаза Хизи, хотя почему-то свет начал меркнуть. Разве на солнце набежали облака?

Боль усилилась, старик ощутил слабость, головокружение. Он протянул руку назад и нащупал что-то липкое – кровь: стрела вонзилась ему в почки.

– Гавиал… – начал Ган. Ему хотелось рассказать хоть кому-нибудь, как странно, когда у тебя внутри оказывается какой-то предмет. Он всегда думал, что боль будет гораздо сильнее.

Гора стала вращаться вокруг него, словно конь взлетел и начал кувыркаться в воздухе. Ган подумал, что ему следует за что-нибудь ухватиться, но руки перестали слушаться. Вращение перешло в плавный полет, и Ган с изумлением увидел удаляющихся собственного коня, Гавиала, Квен Шен; только тогда он догадался, что упал и скользит по склону горы.

Потом он ударился во что-то ужасно твердое, и свет погас. Почему-то Ган все еще слышал треск и далекие удары, но и они вскоре затихли.

XXXIV

ЗУБЫ СТАИ

– Ган не умер, – убеждала себя тихим голосом Хизи. – Ган в библиотеке, со своими книгами. Ведь ничто не может заставить его покинуть библиотеку.

Но тогда кого же она видела? Чья крошечная, словно игрушка, фигурка почти комично свалилась с тропы и подпрыгивала на камнях склона, пока не исчезла среди деревьев на дне долины?

Не Гана, это точно, хотя Хизи и слышала, как кто-то из поднявшихся по тропе упомянул его имя – кто-то, одетый на нолийский манер; все кругом что-то бормотали на каком-то совершенно непонятном языке.

«Почему бы вам всем не научиться говорить?» – с горечью думала Хизи. Никто из них, наверное, даже и произнести не способен имя Гана. Наверное, этот человек буркнул «гун» или «гаан», а может быть, «кан» или «гэн». Да и какая разница? Еще все они продолжали твердить «менги»; впрочем, это было неудивительно: Хизи видела менгских воинов, собравшихся внизу у склона долины, слышала их далекие воинственные крики.

Один из белокожих всадников осторожно снял ее с седла и посадил на собственного коня. Хизи позволила ему это – она слишком была занята своими мыслями, чтобы сосредоточиться на езде, а их отряд, по-видимому, куда-то спешил, – мыслями о том, кто бы мог быть тот человек: ведь Ган-то в безопасности в Ноле…

– Она ранена? Что случилось? – закричал Перкар, увидев отсутствующее выражение на лице Хизи, которая ехала не на Чернушке, а позади одного из воинов Карака на его коне.

– Нет, – ответил воин, – она просто только что видела, как умер какой-то человек.

Перкар уже выпрыгнул из седла и бежал к Хизи, но Тзэм опередил его и подхватил девочку на руки. Она что-то шептала полувеликану, словно торопилась объяснить ему самую важную вещь на свете. Тзэм казался озадаченным.

Позади Хизи ехали двое незнакомцев – мужчина и женщина. Оба поражали красотой, и оба – насколько Перкар мог судить по своему недолгому опыту пребывания в столице – были одеты по нолийской моде: в цветные килты и блузы. Голову мужчины обвивал тюрбан, настолько растрепанный, что почти сваливался с одной стороны. Когда этот человек увидел Карака, он спрыгнул с лошади и преклонил колени.

– Встать, глупец, – приказал Карак, все еще, конечно, остававшийся в обличье Шелду.

Человек смущенно выпрямился и замахал руками на женщину, которая тоже начала кланяться.

Нолийцы – мужчина и женщина, – которые узнали Карака и склонились перед ним… Что бы это могло значить?

Перкару не хотелось об этом думать, да и в любом случае ему было не до того.

– Менги захватили долину. Я уверен, что некоторые из них попытаются подняться сюда и напасть на нас.

– По тропе можно ехать только по одному, – ответил Карак. – Их легко будет перебить.

– А остальные тем временем поднимутся по более пологому склону позади нас, – прокричал подскакавший к ним Нгангата. – Они могут быть здесь, еще когда солнце не завершит свой круг.

– Но эта дорога для нас самая короткая, – настаивал Карак.

– Только если удастся пробиться. Сколько там менгов? Несколько сотен? А нас всего тридцать пять, Шелду. Мы должны перевалить еще один хребет и ехать дальше по другой долине.

– Это же смешно!

– Нгангата знает здешние края, Шелду, – перебил его Перкар.

– Как и я! – заорал Карак; его глаза вспыхнули опасным желтым огнем.

– Да, – многозначительно прошипел Перкар, наклоняясь к нему. – Но Нгангата знает, как они выглядят с земли, – он ездил здесь верхом.

– Ох… – растерянно заморгал Карак.

Перкар обернулся как раз вовремя, чтобы заметить ухмылку Нгангаты. Юноша был уверен: полукровка теперь уже понял, кто такой их предводитель.

– Перевалить еще один хребет… – пробурчал Перкар и повернулся к Караку. – Не лучше ли тебе играть роль более значительную, чем просто проводника?