Попала! - Кузьмина Надежда М. - Страница 27

Кстати, есть тут некий непроясненный вопрос. Сны с участием Арвиса – это сны, хотя и очень реальные. Но, наверное, мое тело в это время спокойно лежит в кровати. А вот смогу ли я вовремя проснуться, если кто-то заберется в комнату или начнется пожар? Представив, что может натворить реальный инициативный гиперактивный Лириад с несопротивляющимся телом, пока призрачный Арвис выписывает вокруг меня вензеля где-то совсем в другом месте, икнула. Да вред один от этих снов!

Внезапно Лириад подмигнул мне и исчез с такой скоростью, будто ураганом сдуло. Ага, ясно, сюда идет К-2. Вид довольный. Присел на край скамьи, откуда унесло нахального шатена, и стал рассказывать. Оказалось, зовут кузнеца Борадис. Он – владелец большой мастерской в средней части города, получает заказы с парусных судов и из верфей на разнокалиберное железо, состоятелен. Имеет пару кузниц поменьше на ведущих из города дорогах. Ими управляют его сыновья. Деловая репутация у него хорошая – обязателен, слово держит. Торгует сам на этом небольшом рынке не от бедности – просто тут отовариваются студенты и преподаватели, с которыми можно парой слов перекинуться и, если повезет, узнать что-то новое. Я кивала.

Закончил рассказ К-2 тем, что сообщил, что пригласил сегодня вечером Борадиса к нам домой. Мол, что зря время терять? Каникулы не бесконечны, изъясняюсь я уже членораздельно, а подстраховать он меня готов. И ему, если честно, очень интересно послушать наш разговор.

Упс! А вот я готова совсем не была! Спасибо, что хоть вчера голову вымыла и выспалась ночью…

Вечером я аккуратно причесалась, загладив волосы и собрав в большой пучок на затылке. Оказалось, что в доме носить чепец желательно, но необязательно. Если не носишь – то как бы претендуешь на равенство с мужчинами. Со всеми приятными и неприятными вытекающими. Я претендовала.

Надела синее платье, закрытое под горло. Поверх – мою цепочку с топазом. Подумала, не показать ли кузнецу ключи – Мультилок должен бы был произвести благоприятное впечатление, – но решила, что пока не стоит. Все равно я не смогу объяснить, как именно устроен замок. Ибо не знаю.

Попыталась узнать у К-2, должны ли мы, раз уж пригласили, кормить кузнеца? Наверняка аппетит у него под стать комплекции. Шашлык я собиралась жарить в любом случае, но в результате уверена не была – незнакомое мясо, непонятно какой концентрации уксус в маринаде, не хватает половины привычных пряностей, и жарить предстояло на ивовых прутьях, которые, по совету К-2, я ошкурила и хорошенько вымыла – чтобы не было горечи.

Ладно, в случае чего заедим блинами – эти пристойно печь я уже наловчилась.

Сообразив, что разводить костер в длинном платье – занятие, чреватое порчей оного, переоделась в то, что поплоше. Побежала на задний двор. К-2 с интересом смотрел, как я снимаю дерн, копаю прямоугольную яму, укладываю вокруг камни, утащенные с бордюра клумбы. Поинтересовался, чем мне нехороша печка?

– Киаре фиатил ниэти – нужен открытый огонь, – пропыхтела я, ворочая булыжник размером в две мои головы. И, закончив, понеслась дробной рысью на кухню – смотреть, как замариновалось мясо. Вроде бы пахнет правильно… Приготовила пять шампуров в большой миске и побежала разводить костер – мне же нужны угли, а им – время прогореть!

К тому моменту, как в нашу дверь постучал Борадис, белый свет был мне уже не мил. То есть сделала я все, что хотела, но устала, как ломовая лошадь. В такой обстановке принимать гостей мне еще не приходилось. Зато и взирала я на все происходящее равнофигственно, как контуженый удав. Любой исход встречи был уже хорош, лишь бы все меня оставили в покое.

Впрочем, кузнец пришел не за тем, чтобы критиковать наш быт.

И беспокоилась я напрасно – горячий шашлык с дымком и закуской из салата, сотворенного мной из вареной картошки, мяса, пары морковок, яиц, зеленого лука и похожих на маринованные огурцов, пошел на ура. Профессор и кузнец дружно причмокивали, я облегченно вздыхала.

После трапезы перебрались в кабинет. И тут началось самое интересное. Сначала по требованию К-2 Борадис поклялся держать в тайне все, что услышит. Потом договорились, что если из наших начинаний будет толк, то прибыль – то есть разницу между вложенными капиталами и расходами на материалы, труд и налоги – делим пополам. Я была готова сдвинуться до сорока процентов, но равные доли предложил сам кузнец, резонно решивший привязать меня к себе покрепче. В награду я показала ему свою вилку, французскую заколку для волос, необычную вязь цепочки и брелок с ключами.

Пятую часть из своей доли я собиралась выплачивать К-2 как переводчику, посреднику и консультанту.

Написали договор в трех экземплярах – каждому по одному. Идеи, что я отдавала для реализации Борадису, я не должна была больше передавать никому, но ограничения на сотрудничество с кем-либо еще не ставились. Борадис же, со своей стороны, обещал делать все возможное, чтобы довести до ума то, что я ему предложила, в самые разумные сроки. В договоре я именовалась Иримэ Мария Кузнецова.

Подписали. Я протянула ладонь для рукопожатия. На нее уставились. Я объяснила, что это – жест приветствия или делового соглашения, и пожала своей правой рукой левую. Мужчины закивали – мол, поняли. Через минуту я трясла кисть и думала, какой бес меня попутал – пожимать лапу кузнецу?

А потом настало время работы. Я предложила начать с небольшого – кухонных приспособлений. Вилок – но они должны быть красивыми, даже престижными, шампуров, сделанных из перекрученной заостренной тонкой полосы стали с кольцом на конце, терок – нарисовала, как это должно выглядеть, какие прорези и какого размера должны быть. И наконец чуда продвинутой технологии – мясорубки! Винтовая резьба тут была уже известна, хотя и не использовалась толком. Кстати, если начать выпускать для строителей саморезы, сбыт может быть о-го-го!

Напоследок я изобразила для Борадиса шарикоподшипник в разрезе, рассказав, что так снижается трение при прокручивании колес. Что такое трение – алпиэрт, – выясняли эмпирически в процессе разговора – я, кряхтя, возила толстый талмуд по крышке стола и терла друг о друга ладони. Еще договорились, что я научу его, как мариновать мясо для шашлыка и как правильно его жарить. А он передаст это невесткам. Чтобы те открыли небольшие харчевни у дороги рядом с кузнями мужей. Одурительный запах станет лучшей рекламой. И для новой еды, и для кухонных новинок.

Когда кузнец удалился от нас с кипой листков в руках и огнем в глазах, я, обессиленная, упала в кресло. А ведь я ему не рассказала о железных дорогах и смутно представляемых мной токарных станках… И – во! – я могу изобрести велосипед! Только из чего бы сделать шины? Вроде бы у первых конструкций их делали деревянными, окованными металлическим ободом. Но трясло их, невзирая на амортизирующие пружины под седлом, ужас как.

Пока убрала посуду, пока рассказала К-2 о железных дорогах, пока аккуратно записала те новые слова, что потребовались во время разговора, стемнело. Я влезла в новые серенькие портки, завязала тесемочки на пупке ровненьким бантиком. Потом надела тунику и поняла, почему цена была так высока. Материал практически не мялся, зато лег ровными складками, красиво обрисовывая плечи и грудь. Да эту штуку можно с собой взять домой и на улице носить с теми же черными брюками: до середины бедра длиной, свободный рукав три четверти, приспущенное плечо, ручная вышивка. Ладно, хватит о тряпках… вот вспомнить бы, как устроен токарный станок. У нас на первом курсе был непонятно зачем практикум в мастерских, но вынесла оттуда я немного – только собственноручно сделанный болт длиной в палец.

Устроившись на подушках, начала думать о выпуске тачек с колесами на подшипниках и о велосипедах. На том и заснула…

Честно говоря, попав в мансарду, я захлопала глазами. Как-то вся эта лирика у меня за день из головы повылетала. Не до того было. И этот полумрак с одинокой горящей свечой, и улыбающийся Арвис в белой расстегнутой рубахе и штанах по колено, который при моем появлении встал со стула, где сидел, чтобы меня обнять… как-то я уже смирилась, что этого не будет, да и ни к чему мне оно. Точку опоры нужно искать внутри себя – только тогда положение будет устойчивым. А тут выходило, что от меня ничего и не зависит. Захотел – позвал. Был занят или устал – забыл до следующего вечера. Так что в моей улыбке было больше вежливости, чем радости. Да и спать мне сейчас хотелось сильнее, чем целоваться непонятно с кем неизвестно зачем.