Меч тамплиеров - Кристофер Пол - Страница 55

— Нас не интересует кухня в забегаловках Корву, — терпеливо пояснил Холлидей. — Нам не нужны, как вы говорите, «умца-умца» — ночные клубы. И мы даже не слушаем хиты Майкла Джексона. Мы хотим увидеть остров со стороны океана, как некогда мореходы Средневековья.

— Старые исследователи умерли, — ответил Таварес. — Причем все.

— Я знаю, — кивнул подполковник. — Вы беретесь довезти нас до Корву?

— Если вы не любите «умца-умца», не ловите рыбу, то о чем мы будем говорить по дороге? До Корву далеко — сто тридцать пять морских миль. Семь или восемь часов туда. Семь или восемь часов обратно. Это очень долго. — Капитан выглядел недовольным.

— А зачем нам вообще о чем-то разговаривать? — вздохнул Холлидей. — Сколько вы хотите?

— Мануэль Таварес любит поговорить, — нахмурился капитан.

— Сколько?

— Тысяча евро.

— Пятьсот.

— Семьсот пятьдесят.

— Семьсот.

— Вы оплачиваете бензин?

— Мы.

— Пиво на дорогу закупаете?

— Да.

— Семьсот двадцать пять. И я угощу вас и вашу маленькую сестренку отличной тушеной рыбой!

— По рукам!

Закупив порядочный запас еды и еще больший — пива, того сорта, который предпочитал капитан Таварес — «Сагрес Бранка», — они прибыли к пирсу, как и договаривались, через два часа, и вскоре уже огибали длинный волнорез. Прошли на север мимо остатков старого вулкана, и лишь потом катер повернул на запад, в открытое море, устремляясь к далекому Корву.

Пэгги улеглась на солнышке прямо на верхней палубе и с головой погрузилась в чтение путеводителя Брадта, а Холлидей уселся около капитана Тавареса на мостике. «Сан-Педро» тарахтел двигателем, но упрямо выполнял обещанные восемнадцать узлов. Буревестники кружили над темно-синим, чернеющим к горизонту морем. Кроме птиц и катера, между небом и водой не было никого.

Далеко впереди, над призрачной линией горизонта, Холлидей видел расширяющуюся полосу облаков — темных, недобрых. Они предвещали шторм. Подполковник почему-то подумал, что с того момента, как он покинул Вест-Пойнт, погода стояла идеальная — теплая, солнечная, без дождей. Ну, разве что туман, в который они попали, приближаясь к Фридрихсхафену. Но хорошее имеет обыкновение рано или поздно заканчиваться.

— Приближается шторм, — сказал Джон, рассматривая сгущающиеся тучи.

Таварес вынул бутылку из ящика, откупорил ее и выпил в несколько глотков — попросту вылил в горло. Счастливо отрыгнул и вернул опустошенную бутылку на место.

— Да, вскорости начнется… — кивнул он. — Мануэль Таварес знает толк в таких вещах.

Он повернулся к Холлидею и, указав на свой глаз, широко улыбнулся:

— Капитану Джеку Воробью нечего волноваться! — Он громко захохотал над собственной шуткой. — Этот Джонни Депп — забавный парень, правда? — И снова рассмеялся. — Имя такое забавное — Депп. Слышали, он чем-то мажет волосы, чтобы они блестели? Суперклеем, что ли? Депп! Ха!

— Вы хорошо знаете Корву? — спросил Холлидей.

— Знаю ли я Корву? Конечно! С рождения! Корву — сплошные коровы. Бурые, толстые, с выменем, как волынка. Лежат на траве, жуют и смотрят на океан. Молоко накапливают. Вот это Корву. Ну, может быть, еще козы.

— А какие-нибудь истории о сокровищах слышали?

— Конечно! Само собой! — закивал Таварес. — Моби Дик!

— Кит?

— Ну да! В этой книге писали о Корву! Храбрость наших мужчин! Как там в книге? «Зовите меня Измаил»… Так, правда? У нас тут была статуя. Человек, указывающий на запад. На Бостон, прямо на храм Богородицы. Китобоец. Может быть… А кроме статуи нашли горшок с золотыми монетами. Старые-престарые. Говорят, финикийские. Вы об этом слышали, правда?

— Вы шутите? — спросил Холлидей.

Финикией раньше называли Ханаан. Финикийские монеты нашли в подземельях замка Пелерин. Случайное совпадение? Вот уж вряд ли, слишком все сходится, чтобы быть случайностью. Мифы превращаются в реальность. Легенды обрастают фактами. Так Шлиман обнаружил Трою.

— Нет, нет! Истинная правда, Богом клянусь! — загрохотал Таварес. — Нашли! Точно нашли! Священник по имени Гао, На Понта-ду-Марко, на самом краю мира. Хотите, я отвезу вас туда?

«Благослови вас Господь, дядя Генри», — подумал Холлидей. Слова старика подтверждали, что поиски движутся в верном направлении. Значит, их одиссея продолжается.

Погода ухудшалась на глазах. Темные тучи, наползавшие на горизонт с запада, почернели, приобретая сливовый оттенок. Полоса их ширилась, неотвратимо пожирая солнце и ясное небо. Когда Холлидей и капитан спустились с мостика вниз, Пэгги уже не загорала. Не успели они втроем забраться в крошечное укрытие у руля, как взревел ветер, поднимая на дыбы волны, швыряя пригоршни пены, сорванные с верхушек водяных гор. Поднимаясь на стремительно несущиеся холмы и проваливаясь в глубокие ущелья между ними, «Сан-Педро» продолжал неуклонно идти по заданному Таваресом курсу. И даже не слишком уменьшил скорость, несмотря на тяжелые удары, сотрясающие видавший виды стекловолоконный корпус.

Потом с неба обрушился ливень. Струи били по палубе, а наверху ревела буря. Девушка наконец-то спустилась в каюту, а Холлидей оставался с Мануэлем Таваресом, который продолжал твердо сжимать штурвал.

— Как долго это продлится?! — заорал подполковник в ухо португальскому капитану.

— Самое малое всю ночь! — отвечал тот. — А может, и больше! Нет смысла идти на Корву. Лучше всего укрыться в гавани на Флорише!

— Вы капитан! — согласился Холлидей. — Вам решать!

Таварес кивнул и повернул рулевое колесо. Катер развернулся к западу, и спустя час в поле зрения появился остров Флориш.

«Сан-Педро» вошел в миниатюрную гавань Санта-Крус-дас-Флориш — короткий пирс рядом с маленькой деревушкой у подножия скалистых холмов. Местные жители строили дома из обломков застывшей лавы, покрывая крыши красной черепицей, как это принято в Португалии.

Вместе с капитаном путешественники отправились в ресторанчик, где отведали осьминога, тушенного в вине, жаркое из кролика и свежайшего хлеба со сливочным маслом.

После еды Таварес куда-то убежал, но через несколько минут вернулся, волоча на буксире пожилого человека в линялой военной форме, прозрачной накидке-дождевике и высоких резиновых сапогах. Он назвался доктором Эмилио Сува.

Ученый курил трубку с глиняным чубуком и, судя по морщинистому, обветренному лицу, выдававшему долгую и нелегкую жизнь, приближался возрастом к ста годам. Но глаза его смотрели цепко и проницательно, а дребезжащий резкий голос ясно давал понять — доктор все еще далек от старческой слабости. Как сказал Таварес, Эмилио Сува прожил на островах всю сознательную жизнь, и если уж он чего-то не знает, то этого не знает никто.

Доктор подробнее растолковал о статуе и монетах. По-английски он говорил плохо, а потому капитан взял на себя роль переводчика.

Человека, нашедшего клад, звали вовсе не Гао, как утверждал Таварес, а Дэмьен де Гоес. Статуя представляла собой фигуру всадника в мавританском одеянии с непокрытой головой и смуглым, почти черным лицом. Он сидел на коне и простертой вперед правой рукой указывал на запад. В ногах изваяния обнаружили котелок или горшок, наполненный монетами, в том числе пять бронзовых и две золотые из североафриканского города Кирены и из Карфагена, некогда финикийской колонии, ныне территория Туниса.

Болтовня или миф? Нет, слишком уж много реальных подробностей…

Пока старик излагал свою историю, Холлидей припомнил карту, которую видел в музее, посвященном братьям Пицигано. 153 Эти итальянцы жили и работали раньше, чем были обнаружены Азорские острова, и почти за двести лет до того, как Колумб открыл Америку.

Братья Пицигано, иллюстрируя древнюю финикийскую легенду о землях за Геркулесовыми столбами, изобразили на карте всадника. Причем приблизительно там, где находились Азорские острова. Рука человека на лошади указывала на запад, а подпись под рисунком предупреждала каждого, кто рискнет пересекать Атлантику, что он будет поглощен «морем тумана и тьмы». Что ж, не самое ошибочное описание Атлантического океана, когда он в плохом расположении духа.

153

Братья Франциско и Доминнко Пицигано — венецианские купцы, жившие в XIV веке, известные картографы Средневековья.