Невеста Коупленда - Филлипс Сьюзен Элизабет - Страница 98

Саймон развалился в кресле спиной к двери с полупустым бокалом в руке. Он разместился в центре комнаты, откуда беспрепятственно мог рассматривать портрет, висящий над камином.

Куин молча наблюдал за отцом. Саймон кутался в вылинявший пейслийский халат, подаренный Амандой на Рождество. Боже, это было больше двадцати лет назад! Забавно, что он все еще помнит этот халат; еще смешнее, что Саймон сохранил его. Саймон прошел к резному венецианскому буфету с большим ассортиментом бутылок с выпивкой и налил себе добротную порцию виски. С другой стороны, ничего веселого.

Саймон салютовал бокалом к портрету и, не взглянув на Куина, сказал:

– Она была красавицей, твоя мать. Может, не в общепринятом смысле, но по-своему неотразима.

Куин опустился на софу и вытянул вперед длинные ноги, потягивая свою выпивку, словно был в комнате один.

Одним махом Саймон осушил бокал и встал, чтобы снова наполнить.

– Странно, но законный брак не имел для нее особого значения. Условности не обременяли ее. Да, она ходила в церковь по воскресеньям, но лишь по моему настоянию. Религия ее не интересовала, – он закупорил бутылку и побрел обратно к своему креслу. – В своем сердце она стала моей женой в тот день, когда я купил ее у Картера Слэйда, и никогда не думала обо мне иначе, как о своем муже. Она обычно смеялась надо мной, когда я заговаривал об этом. Чертовка! Так никогда и не поняла, какой я трус.

– Почему, Саймон? – раздался бесстрастный голос Куина. – Почему ты не женился на ней, когда был должен?

– Предрассудки, – наконец-то произнесенное слово повисло между ними в притихшей комнате.

– Слепое, дурацкое предубеждение. Какая-то крошечная часть меня не хотела жену с индейской кровью. Слышал ли ты в свое жизни что-нибудь такое же дьявольски запутанное и печальное? Капля крови твоей матери была дороже всех моих вместе взятых!

Впервые со дня смерти Аманды, тугой узел ненависти внутри Куина ослаб. Возможно, из-за прямодушия Саймона. Слова Ноэль вспомнились так ясно, будто она стояла за его плечом. «Твой отец – человек, а не Бог, Куин. Он совершает ошибки, как и все мы».

Саймон продолжал говорить, не сводя глаз с портрета.

– Конечно, когда родился ты, я понял, до чего глупо себя повел. Но было уже поздновато, ведь правда? Даже если бы я увез Аманду далеко от Кейп Кросс, чтобы пожениться, всегда оставался шанс, что кто-то проведает правду. Упаси Боже, чтобы люди узнали правду о Саймоне Коупленде! Узнали, что его единственный сын ублюдок, а жена – и не жена ему вовсе. Я решил, что гораздо целесообразнее – это стало моим излюбленным словом, – решил, что гораздо целесообразней ничего не предпринимать. Вот что я сделал – ничего.

Куин наклонился вперед, в его позе не осталось и следа былой ленности. Он должен был спросить своего отца, почему он все-таки женился на ней в самом конце, когда мать умирала. Но даже не успев задать вопрос, он уже знал верный ответ, словно заглянул в собственное сердце. Саймон не мог смириться с тем, что Аманда умрет, так и не став его женой.

В комнате воцарилась тишина, каждый погрузился в свои раздумья. Куин первым нарушил молчание.

– Надеюсь, Кристофер не будет судить меня так жестоко, как я тебя.

– Ах, нет, не стоит, мой мальчик! – воскликнул Саймон, встревоженный неожиданной мягкостью в словах сына. – Не прощай меня. Твоя ненависть – единственное, на что я всегда мог рассчитывать. Слишком резкие перемены вредны для человека моего возраста.

Куин расхохотался. Виски это повлияло, или слова Саймона – он не знал, но что-то помогло ему расслабиться. Наконец он опомнился, понимая, что должен сказать нечто большее.

– Я был несправедлив, Саймон. Мне не следовало осуждать тебя все эти годы.

Саймон почувствовал, как внутри него разрастается счастье. Он отпил глоток и прочистил горло.

– То судно, которое ты строишь, сынок. Уверен, ты не просчитаешься. Сколько, по-твоему, узлов этот корабль сможет дать?

Разговор переключился на действительно важные темы…

На следующее утро Ноэль и Констанс встретились в коридоре.

– Ты не знаешь где…?

– А Куин не… ?

Они видели тревогу в глазах друг друга.

– О, дорогая, – Констанс наконец справилась с собой, стянув кружевной зеленый пеньюар на талии. – Не думаешь ли ты…?

Не говоря больше ни слова, они ринулись вниз по лестнице. Золотистый шелк порхал возле лодыжек Ноэль, летящей в переднюю. Куин был в таком опасном расположении духа вчера вечером, трудно вообразить, что могло случиться.

– Возможно, Дейнти видела их.

Они уже устремились на кухню, когда Нэль заметила, что дверь в гостиную приоткрыта. Она потянула Констанс за руку, и они вместе вошли внутрь.

Слабый свет едва проникал в комнату сквозь наглухо сведенные шторы. Спертый воздух пропитан запахом сигаретного дыма и выдохшегося спиртного. Пустые опрокинутые бутылки на ковре. Ботинки Куина прислонены к высокому канделябру. Трубка Саймона и окурки манильских сигар переполнющие рифленую конфетницу. На полу поблескивали бокалы, соседствующие с двумя деревянными макетами кораблей в разрезе и ломтями хлеба. Помятые и небритые оппоненты крепко спали.

Саймон разлегся на спине, устроившись на диване, его ноги свободно свисали с подлокотника, в то время как Куин ссутулился в мягком кресле, закинув ноги на стол, полупустая бутылка опасно накренилась у него на коленях.

– Вот это да! Неудивительно, что они не добрались до кровати. Они налились до бровей!

– В Джорджии, мы говорим «пьяны как скунсы», – улыбнулась Ноэль.

– Правда, моя дорогая? Как образно.

Что-то теплое и радостное росло внутри Ноэль, когда она осматривала бокалы, бутылки, модели судов, окурки сигар – все свидетельства мужского товарищества.

– Ах, Констанс, тебе не кажется, что они наконец-то помирились?

Констанс коснулась руки Ноэль, ее зеленые глаза внезапно наполнились слезами.

– Разумеется, видимость может оказаться обманчивой, но картина многообещающая, в самом деле, обнадеживающая, – она легонько потянула носом. – И не слишком приятно пахнет.

У Ноэль вырвался легкий, как пушинка, смешок.

– Не знаю, стоит ли будить их. Это первый раз, когда я вижу их вместе в одной комнате, не орущими друг на друга.

– Хм… Однако, признаюсь, меня разбирает любопытство. – Констанс склонилась над мужем и тронула его за плечо. – Саймон?

Никакой реакции.

Она тряхнула его посильнее.

– Саймон, проснись!

Он пробормотал что-то невразумительное и отвернулся на бок.

– Так легко не отделаешься, мой дорогой. Открой глаза.

Саймон с трудом приподнял одно веко и уставился на нее.

– Убирайся! – он снова закрыл глаза и провалился в сон.

Ноэль засмеялась.

– Ловко сработано, Констанс!

– Отлично, дерзкая девчонка, если тебе известен лучший способ, самое время его продемонстрировать, – она многозначительно посмотрела на Куина.

– Ладно, смотри, как надо.

Она убрала бутылку с коленей Куина и поставила ее на стол. Потом, опустившись на колени возле кресла, начала нежно поглаживать его рукой по щеке.

– Милый, пора вставать.

Не открывая глаз, он притянул ее к своей груди и начал ласкать ее волосы.

– Ах, Высочество, – обольстительно шептал он.

– Весьма поучительно, – зеленые глаза Констанс весело сверкали. – Нам, похоже, не добудиться их, так давай, по крайней мере, наведем хоть какой-то порядок в этой кошмарной комнате. Здесь отвратительно воняет, как в таверне самого дурного пошиба.

Ноэль раздвинула шторы и распахнула окна. Порыву прохладного утреннего воздуха удалось то, с чем не справились женщины.

Саймон медленно зашевелился.

– Которча…

– Прошу прощения, дорогой?

Он заставил свой рот заработать.

– Который час?

– Почти половина девятого, – когда он попытался привести себя в сидячее состояние, Констанс уперлась рукой в бок. – Саймон, о чем ты только думал? Пьянствовать всю ночь. Спать в гостиной. Не решаюсь представить, что еще.