Портрет Мессии - Смит Крейг - Страница 19

Пока Мэллой просматривал досье на Уиллера, Маркус объяснил ему, что «Гётц и Риттер» является именно тем, чем себя позиционирует, — небольшим эксклюзивным и чрезвычайно надежным частным банком. За пятьдесят тысяч они позволят клиенту войти через главный вход. За пару миллионов обеспечивается персональное внимание, ну а если счет превышает десять миллионов, в дело вступает сам господин Гётц. На протяжении пяти поколений банком владеют две семьи. А до того Гётц и Риттер продавали солдат-наемников разным монархиям Европы и сколотили значительное состояние в стране, которая вовсе не славилась богатством.

Само собой разумеется, Гётц и Риттер управляли банком, который в Америке не считался бы абсолютно легитимным. В конце девяностых разразился скандал, связанный со счетами жертв холокоста. Правительство США инициировало переговоры о новых соглашениях со Швейцарией, обязывающих все банки этой страны предоставить информацию о любых подозрительных счетах, где могли храниться деньги наркодельцов, террористов и американских граждан, которые укрывали свои накопления от бдительного ока налоговых служб. Теоретически Америке удалось наконец «взломать» хранилище самых богатых в мире преступников. Но на деле транснациональные корпорации сотрудничали крайне неохотно и лишь под угрозой санкций, тогда как частные банки, подобные «Гётц и Риттер», продолжали работать так же, как и последние два столетия.

Правительство Швейцарии издало закон. Банки обязаны его соблюдать. Америка продолжала давить на швейцарские власти, но поскольку процветание страны, иными словами двадцать процентов валового национального продукта, зависело именно от финансов, то битва была проиграна заранее. Центральное правительство Швейцарии назвать сильным никак нельзя. Кроме того, местные жители уже давным-давно пришли к выводу, что смешивать деньги и мораль просто глупо. Вольтер сформулировал подобное отношение задолго до Французской революции. «Если вам довелось увидеть швейцарского банкира, выбрасывающегося из окна, — писал он, — следуйте прямо за ним. По пути к земле вы определенно заработаете изрядную сумму денег». С тех пор мало что изменилось.

— Уиллер — это отдельная история, — сказал Маркус.

Мэллой кивнул и продолжил просматривать отчеты Интерпола о деятельности торговца антиквариатом. Полиция провела ряд расследований, связанных с торговлей краденым, но все они закончились ничем. Впрочем, между строк читалось, что Уиллер пользовался такой поддержкой швейцарских властей, на которую нельзя было рассчитывать ни в одной другой стране. Причина была очевидна: Уиллер переехал в Цюрих в начале девяностых, но на протяжении тридцати лет до этого обзаводился всевозможными деловыми связями. За это время он сделал городу несколько весьма ценных подарков на общую сумму около пятнадцати миллионов долларов — вполне достаточную, чтобы завести друзей на самом верху.

— Он осторожен, — пояснил Штайнер, когда Мэллой отметил, с какой неохотой сотрудничали городские власти с Интерполом в расследованиях, связанных с кражами предметов искусства.

— Хочешь тем самым сказать, что у швейцарцев он не ворует?

Маркус улыбнулся. Именно это он и имел в виду.

— То, чем занимаются люди по ту сторону границы, нас не слишком интересует, Томас.

По отчетам Мэллой понял, что Интерпол подозревал Уиллера также и в собирании предметов искусства с последующей продажей коллекционерам, зачастую и гражданам Швейцарии, из тех, кого не особенно волновало происхождение приобретенных полотен, лишь бы собрание выглядело престижно. Сделка устраивала всех, поскольку швейцарский закон защищал владельцев антиквариата, которые ненамеренно приобрели похищенную собственность, с помощью статуса ограничений сроком на пять лет. С точки зрения цюрихской полиции, принципиальной ошибкой Интерпола в этом вопросе была неспособность доказать связь Уиллера с какими-либо криминальными сообществами Европы. Как и где он находил эти полотна, до сих пор оставалось загадкой. Возможно, он тоже жертва и, сам того не ведая, оказался вовлечен в скупку краденого? Интерпол не мог дать ответа на этот вопрос, а швейцарцы не стали продолжать расследование. Фактически, если не считать досужих слухов — один приятель обсудил с другим кое-какие приобретения, — они твердо придерживались мнения, что против Уиллера нет прямых улик, говорящих о его причастности к чему-либо противозаконному. Следовательно, у полицейских не было никаких оснований выписывать ордера на обыск, прослушивание или задержание этого человека. В равной степени это относилось к его семье и бизнесу.

Маркус опять хитро улыбнулся.

— Проработав четверть века в полиции, Томас, я усвоил одно непреложное правило. Доказательство всегда трудно найти, если отказываешься видеть его.

— Ну, похоже, к подделкам это не относится.

— Это искусство. Они все имеют дело с подделками, хотят того или нет. Но, судя по всему, это не его поле. Он специалист. Хочешь Моне — он найдет тебе Моне. Решил купить Леонардо да Винчи — у него в запаснике всегда найдется парочка работ, которые он с удовольствием отдаст тебе, если цена устроит.

Перелистнув еще одну страницу, Мэллой увидел снимок. На нем Уиллер сопровождал тридцатилетнюю блондинку, красавицу нордического типа. Хорошая прогулка, подумал он и уже собрался снова перевернуть страницу, когда вдруг заметил слово на немецком: «Дочь».

— Его дочь? — он ткнул пальцем в снимок.

— Хороша, верно?

— Живет здесь, в Цюрихе?

— Повсюду, где захочет, Томас.

— Кэтрин Кеньон.

— Вообще-то леди Кеньон. У папаши были деньги, поэтому малышке Кейт удалось выскочить за господина голубых кровей. Вместо медового месяца парочка устроила вылазку в горы, пытаясь подняться по северному склону горы Айгер. Муж и еще трое мужчин там и остались.

— Да, что-то такое припоминаю. Когда это случилось? Лет десять-одиннадцать назад?

— Примерно так. Думаешь, подобное происшествие отбило у нее всякий вкус к скалолазанию? Ничего подобного. Из этого печального происшествия она вынесла лишь один урок: нельзя подниматься, используя альпинистское снаряжение. Так что, по всей видимости, лорда Кеньона увлекли за собой в пропасть трое остальных. Леди Кеньон успела перерезать трос, потому и не погибла. Спустилась одна, без страховки, и с тех пор ею не пользуется.

— Что, все еще ходит в горы?

— Года три назад на швейцарском телевидении о ней даже вышла специальная передача. Ее причислили к пятерке лучших альпинистов страны, а стало быть, она одна из лучших в мире. И этого нельзя не принимать во внимание.

Мэллой закрыл папку с досье, сунул ее в сумку для покупок, которую Маркус предусмотрительно поставил на пол между ними. Полицейский также принес ему «сигму» 38-го калибра в кобуре.

— Заряжен и чистый. Только не забудь вернуть перед отъездом, если будет возможно.

Говоря «если будет возможно», он подразумевал «если не применишь».

Мэллой стер отпечатки пальцев друга с кобуры и пистолета, затем сунул «сигму» за ремень сзади — так он привык носить оружие в Штатах.

— Полагаю, расценки твои не изменились.

Он достал из кармана спортивной куртки две пачки тысячедолларовых купюр и передал их другу под столом. Маркус с довольным видом убрал деньги в карман и выслушал задание Мэллоя. Когда тот закончил, улыбнулся.

— Прямо как в старые добрые времена. И убивать никого не надо.

— Похоже, ты меня не совсем правильно понял.

— Ни один швейцарский коп тебя не поймет, Мэллой. С тех пор как ты уехал, уровень преступности упал до нуля. Поговаривают, будто скоро в полиции начнутся сокращения.

Вернувшись в номер, Мэллой обнаружил там Боба Уайтфилда. Тот сидел без света со стаканом виски в руке. Это был грузный мужчина высокого роста, с бледной неуловимой улыбкой и тихим нервным голосом. Двойной подбородок, несколько длинных прядей черных волос вокруг лысины и маленькие, часто мигающие карие глазки. Мэллой познакомился с Уайтфилдом в Париже, вскоре после того как новый шеф местной разведывательной сети вызвал его на совещание. Мэллой до сих пор помнил каждое произнесенное там слово. С первого взгляда стало ясно: Уайтфилд не любит пустых разговоров. Он сообщил Мэллою, что по приказу Чарли Уингера все работающие в Западной Европе агенты должны докладывать прямо в Париж, то есть непосредственно ему, Уайтфилду. А когда Мэллой ответил, что на протяжении многих лет он всегда докладывал напрямую Джейн Гаррисон, Уайтфилд сразу поставил его на место: