Портрет Мессии - Смит Крейг - Страница 50

Корбо сказал по-английски:

— Молитесь своему Богу, доктор Норт. Насколько я понимаю, он должен служить в подобные моменты единственным утешением.

Николь вскрикнула, точно ее пронзили ножом, хотя Корбо не сказал ничего страшного, лишь упомянул Бога.

Он оставил ее и подошел к Кейт. Крики Николь постепенно стихали — по мере того как он отходил от нее все дальше, но дыхание оставалось учащенным, натужным. Глядя в глаза Кейт, Корбо произнес по-итальянски:

— С кем вы ворвались в мой дом летом?

Кейт ответила по-английски:

— Один человек. Познакомилась с ним в Риме.

Корбо подошел к стене, снял пылающий факел, затем, любуясь его ослепительно ярким пламенем, направился к Норт. Та дико завопила от страха, заметалась.

— Итан Бранд! — воскликнула Кейт.

Но это не помогло. Пламя коснулось ног Николь. Корбо сохранял прежнюю невозмутимость, словно не видел, как она корчится от боли. Кейт прежде никогда не слышала, чтобы человек так ужасно кричал, и что-то внутри у нее словно сломалось. Ей казалось, что она сможет вынести все и этот негодяй никогда не увидит ее покорившейся. Но он догадался, в чем состоит единственная слабость Кейт. Она оставалась человеком.

— Оставь ее в покое!

Корбо, не выпуская факела из рук, направился к Кейт. Окинул ее оценивающим взглядом с головы до пят — шею, плечи, груди, бедра, ноги. Взгляд этот не оставил у Кейт никаких сомнений в его намерениях.

И улыбка тюремщика была почти дружеской.

— Допустим.

— Чего тебе надо?

— Мне нужна правда! И не думай, что предаешь тем самым своего любовника. Он все равно уже мертв.

Глаза Кейт горели гневом. Горло перехватило. На долю секунды показалось — нет, она этого просто не вынесет.

Если это послужит утешением, могу добавить: он убил двоих из троих моих людей, которых я послал, чтобы допросить и казнить его. Он был очень сильным и ловким, твой возлюбленный. С радостью взял бы его к себе на службу.

Кейт заморгала, слезы застилали глаза. До этого момента она не знала, что это такое — ненавидеть по-настоящему. Ярость жгла сердце, но ум оставался холодным и ясным. Пусть это будет стоить ей жизни. Она ощутит себя свободной, только когда убьет Джулиана Корбо. Тем труднее примириться с мыслью, что сделать это сейчас невозможно. Итана больше нет, а она даже оплакать его не может. Это чудовище не увидит ее слез.

— Что за люди подъезжали к воротам?

Кейт покосилась на Николь. Запираться невозможно. Ей нужно почувствовать сильную физическую боль, это поможет сфокусировать гнев на подонке. А видеть страдания Нортона больше не в силах.

Какие-то австрийцы. Имен не знаю. Знакомые отца. А я видела их лишь однажды.

— Как их зовут?

— Мы не используем имена.

И она снова взглянула на Норт — та не отрывала от нее взгляда, полного надежды и страха одновременно. Видимо, у нее уже выработался рефлекс: боль напрямую связана с ответами Кейт.

На твоем месте я бы не сильно о них беспокоился. Они оба мертвы. Хельга покончила с собой сегодня днем. Бедняжка поступила не слишком умно. Она выпила какую-то жидкость для выведения пятен. Насколько мне известно, очень страдала, очень. А Хьюго нашли примерно час назад, в Вене, в его любимой пивной. Кто-то кастрировал его в туалете и оставил истекать кровью. Скверное дело.

— Ты жалкий выродок.

— Зато у меня очень длинные руки, леди Кеньон, если вы этого еще до сих пор не заметили.

— Ты за это заплатишь.

— Твой отец сказал почти то же самое, перед тем как я всадил ему пулю в голову. Не далее как сегодня днем.

Кейт яростно рванулась вперед. Наручники впились в запястья, цепи натянулись. Настал ее черед кричать от боли.

Корбо подошел к Николь, та при виде его не могла сдержать дрожи.

— Встаньте, доктор Норт, — скомандовал он.

Николь не ответила, даже не шевельнулась, видно, пребывала в ступоре.

— Встать! Кому говорят! Или буду снова поджаривать на огне!

Николь повиновалась, но простояла лишь несколько секунд, ноги не держали. Она ухватилась за цепи.

— Как вы узнали о моей картине? — спросил Корбо и, словно ненароком, поднес факел к ее волосам.

Николь тихо заплакала. Страх ее был столь велик, что она утратила всякую волю к сопротивлению.

— Это не она! — крикнула Кейт. — Итан узнал!

Корбо отвернулся от Норт, но не отошел, продолжал держать факел совсем близко от волос женщины — на тот случай, если Кейт перестанет отвечать.

— Письмо из коллекции Билла Ланди в университете Денвера? — спросил он.

— Вы сами все знаете! Зачем вы мучаете ее?

— Расскажите о письме.

— В тысяча девятисотом году Ланди был в Париже, где учился живописи. Случайно познакомился в пабе с Оскаром Уайльдом. Угостил его выпивкой, и за это писатель рассказал ему историю о портрете Христа, якобы заказанном Понтием Пилатом утром накануне казни. Человек, владеющий этой картиной, бессмертен, сказал он, это воскресший дух Жака де Моле. [20]Ланди подумал, что Оскар Уайльд все это выдумал, я бы и сама так решила. Все же он написал об этом брату, хвастаясь тем, что ему удалось познакомиться с самим Уайльдом.

— Но как мистер Бранд нашел это письмо?

— Следовало спросить его об этом, прежде чем убивать.

— Я спрашиваю вас.

— Кто-то задал вопрос на его сайте о портрете Иисуса, что был заказан Понтием Пилатом. Итан никогда об этом не слышал, но заинтересовался и начал поиски. Когда он кое-что нашел, то ответил адресату и в обмен получил копию письма Ланди.

— Вы что-то скрываете, — сказал Корбо.

— Я говорю вам то, что знаю. Ланди был довольно успешным художником и архитектором, жил и работал в Денвере. А когда умер, все его бумаги, письма и документы передали в архивы университета.

— Кто писал мистеру Бранду?

— Не знаю. У него есть… был… свой сайт в Интернете. — Голос Кейт едва не сорвался. — Он вел переписку с разными людьми, которым была нужна информация. По большей части, все это можно найти в учебниках по Средневековью. Но порой и сам он наталкивался на что-то любопытное. Поначалу я ничего об этом не знала. Он молчал до тех пор, пока не нашел вас.

— Нашел меня? Как прикажете это понимать? Кто-то упомянул в Интернете о существовании некой непонятной картины… и он нашел меня?

— Он узнал, что в тысяча восемьсот восемьдесят третьем году владелец картины жил в Париже, а с тысяча восемьсот девяносто девятого года — в Швейцарии. Именно тогда его посетил некий англичанин по фамилии Уайльд. Не знаю, какие отношения связывали его с вашим дедом, но Итан нашел нечто интересное.

— Вы лжете. Хотите кого-то выгородить.

Кейт обратилась к нему по-итальянски:

— Стараюсь по мере сил защитить того, кто находится здесь сейчас. И говорю правду! — А потом добавила по-английски: — Возможно, Итан рассказал мне не все, но я видела копию письма Билла Ланди. И знаю, что оно настоящее.

— Тот, кто сообщил Итану о письме, наверняка знал о его выдающихся криминальных талантах.

— Это невозможно.

— Если я вас нашел, то и другой мог это сделать.

— Считаете, за этим стоит кто-то из ваших?

— Я даю своим людям то, чего бы они никогда не смогли получить сами, даже обладая этой картиной. Вот почему они так преданы мне. Это не член ордена. Это враг.

— Может, ему просто повезло.

— Не существует такой вещи, как простое везение. Позвольте спросить вот что. Вы украли мою картину… из-за денег? Другой цели не было?

— Украли, чтобы понять, получится ли у нас.

Похоже, Корбо принял это объяснение, мало того, даже отнесся к мотиву одобрительно.

— Тогда, думаю, вы со мной согласитесь. Вы потерпели полный, сокрушительный провал.

— Могу я спросить? — Судя по выражению лица, Корбо не возражал. — Что будет с нами, если вам вернут картину?

Корбо мрачно улыбнулся.

— Думаю, прежде всего госпоже Норт необходима медицинская помощь.

Кейт спросила его по-итальянски:

20

Жак де Моле — последний магистр ордена Храма.