Портрет Мессии - Смит Крейг - Страница 60

Несколько лет назад я видел человека, который очень неплохо управлял городскими толпами.

— Подобные люди встречаются редко. И крайне опасны для мира и спокойствия.

— Возможно, ты его знаешь. Иуда Искариот.

Глаза Никодема сверкнули.

— Знаю. Он сын очень богатого купца. Связался с какими-то радикальными элементами, и, насколько я помню, отец лишил его за это наследства.

В беседу вмешался сын Никодема:

— Иуда — ученик раввина, о котором я тебе рассказывал, отец. Помнишь?

— Того, который якобы презирает деньги? — со смехом воскликнул Никодем. — Расскажи Пилату, о чем вы с ним говорили.

— Я путешествовал по делам и слышал, как говорит этот человек. И чем дольше слушал, тем больше нравились мне его слова. Он вовсе не из тех, кто хочет избавиться от опеки Рима. Нет, вместо этого он говорил о Царстве Божьем. Я потом к нему подошел: думал, что такому человеку стоит помочь, но когда спросил, что смогу для него сделать, он ответил, что я должен распродать все нажитое и раздать деньги бедным, а потом уйти с ним в пустыню.

— Можете себе представить? — откликнулся Никодем-старший.

Пилат не ответил, лишь как-то странно глядел на молодого человека. А тот добавил вполне серьезно:

— И знаете, я едва не пошел за ним.

— Почему? — спросил Пилат.

Им вдруг овладело любопытство.

Молодой человек улыбнулся — загадочно и счастливо одновременно.

— Наверное, потому что сам никогда не решился бы поступить именно так.

— Он хочет разрушить Рим, — сказал Никодем. — Все они одинаковые, эти бунтовщики!

— Мы с отцом все время спорим об этом раввине.

— А все потому, что мой сын был еще младенцем, когда Иуда из Галилеи захватил храм. Он не помнит те времена и что тогда произошло.

— Я слышал разные истории, отец.

— Истории — это одно. А кровопролитие — совсем другое. Было время, когда я уже стал думать, что Иерусалим превратится в новый Карфаген — все люди перебиты, город разрушен, земля разорена.

— Он говорил о Боге, а не о восстании!

— А как разыскать этого человека? — спросил Пилат. Никодем с сыном удивленно взглянули на него. — Если он действительно такой великий врачеватель, — добавил Пилат, — я бы мог воспользоваться его услугами.

— Его очень трудно найти, — уклончиво ответил молодой человек.

— Ты мог бы сообщить мне, если он вдруг появится в Иерусалиме?

Молодой человек слегка склонил голову, делая вид, что это ему безразлично.

— Вы знаете, мы всегда готовы помочь, чем можем.

Оставшись наедине с Никодемом, Пилат поведал ему всю правду. Тот слушал внимательно и молча, прежде чем высказать свое мнение.

— Думаю, твой центурион прав. Сеян хочет войны. Он знает, ты исполнишь свой долг до конца, просто потому что обязан. Он надеется, что Иуда пойдет навстречу. И совершить такое ему вполне по силам. В Иерусалиме у него до сих пор много друзей.

— Я не могу не исполнить приказа.

А если я займусь Иудой? Ведь остальные, те, кто следует за Иешуа, люди самые простые. Без своего проповедника и особенно Иуды им просто не по силам поднять восстание против римских гарнизонов.

Мои приказы носят весьма специфический характер, Никодем. Всех последователей Иешуа надо оставить в покое. Если вдруг Иуда погибнет, Сеян знает, на кого можно возложить вину. Если я убью Иуду, мне придется перерезать себе вены.

Никодем задумался, потом заметил:

— Тогда исполняй приказы. Следуй им… до последней буквы.

Выбор наместника был невелик: он мог погибнуть от рук взбунтовавшихся евреев, а в случае потери гарнизона ему ничего не оставалось, кроме как покончить с собой. Но теперь во взгляде прокуратора засветилась надежда.

— Есть идеи?

— Давай назовем это шансом. Для нас обоих и для наших семей. И для Иерусалима тоже.

В шаббат с заходом солнца люди начали покидать город. К рассвету свыше пятидесяти тысяч человек выстроились вдоль дороги, ведущей к Сузским, или Царским, воротам. Ровно в полдень их Мессия оказался в самом центре толпы. Люди расступались, бросали на дорогу перед ним пальмовые ветви. Он торжественно въехал в город верхом на осле.

— Ветер пришел, — заметил Корнелий, наблюдая за происходящим с зубчатой крепостной стены.

Пилат мрачно кивнул, не отрывая взгляда от зрелища.

— Вот только бы этот ветер не оказался ураганом, который может сорвать наш парус, — ответил он.

— Тогда умрем с честью, как и подобает римлянам, наместник.

— Честь — это прекрасно, центурион. Но я все равно предпочитаю жизнь.

Рабы Никодема наблюдали за Иудой Искариотом, укрывшись возле дома его родителей. Он появился на второй день, с наступлением темноты, и вошел через боковую калитку. Примерно час спустя вышел на улицу. Рабы продолжали слежку. Вскоре, приблизившись к Иуде, они передали ему свиток, скрепленный восковой печатью с инициалами Никодема. Увидев, от кого послание, Иуда сразу вскрыл его и прочитал при свете факелов, которые услужливо держали невольники.

Царство Божье близко, друг мой.

Иуда вопросительно взглянул на рабов. Один из них пояснил:

— Мой хозяин желает переговорить с вами сегодня вечером, если это возможно.

Иуда последовал за ними и предстал перед Никодемом-старшим.

— Твоего господина ищут римляне, Иуда, — вместо приветствия объявил ему Никодем. — И у него осталось совсем мало времени.

— Антипа безуспешно гонялся за ним почти весь прошлый год.

— Антипа старый лис, и зубы у него давно сгнили оттого, что он жует падаль. А Пилат — совсем другой. Он найдет его… рано или поздно.

— Может, это мы первыми доберемся до Пилата.

— Для этого вам нужна армия. Стыд и позор, что твой царь до сих пор ею не обзавелся.

Иуда гневно сверкнул глазами, но промолчал.

— Евреи как никогда прежде готовы к борьбе, да и время самое подходящее. Им нужно лишь вдохновение и командир, который поведет их за собой.

— Рим был всегда добр к тебе, Никодем, — заметил Иуда.

Намек был ясен. Никодем понял, что гость ему не доверяет.

— Я сполна плачу за эту доброту, — ответил он. — И уже устал от этого. Алчности их нет предела. И я скорее стану оплачивать услуги армии, способной победить их, чем дам Пилату хотя бы еще один сестерций по доброй воле.

Иуда улыбнулся.

— Разве армии у нас выставлены на продажу?

— Ирода Антипу легко подкупить.

— От него нам ничего не нужно!

— Он ничего и не продает. Стоит вам напасть на римский гарнизон, как наместник в Сирии вышлет на помощь целых три легиона, они двинутся на Иерусалим с юга. Ну и, разумеется, римляне получат поддержку трех вспомогательных эскадронов сирийской кавалерии, итого тридцать тысяч человек. Вдобавок Пилат, перед тем как двинуться на Иерусалим, попросит Антипу задействовать его армию. Если Антипа будет медлить, римлянам придется подождать. Вот тогда вы и можете ударить.

— Вы говорили с Антипой?

— Мое золото скажет за меня все, что нужно. Но на мечтателей и фанатиков тратить я его не собираюсь. Я хочу видеть человека, способного поднять Иудею на римлян, прежде чем тратить свои деньги на восстание.

— Сейчас этот человек среди нас!

Хозяин покачал головой.

— Не раз доводилось мне видеть людей, похожих на твоего господина. Вроде бы владеют всеми талантами, какими наделил их Господь, а в критический момент колеблются. Целые нации поднимались и гибли из-за такой нерешительности. И кто знает, чего не хватает им в такую минуту? Уж определенно не храбрости. Возможно, они думают, что со временем возможностей станет больше. Не знаю. Мне ясно одно: народ Израиля не возродится снова, если не прольется кровь и римлян, и евреев. Пусть Пилат получит твоего господина. Пусть распнет его на римском кресте, как намеревается. Пусть сделает это на глазах всех евреев в день Песаха!

— Вы это серьезно?