Букет полыни (СИ) - Романовская Ольга - Страница 34

Смолистый запах елей и сосен щекотал ноздри.

Стрекотали и щебетали птицы, порхали по воздуху ангелочки-бабочки. Стефания протягивала руку и ждала, пока какая-нибудь красавица не сядет на перчатку.

Реки тоже изменили цвет, наполнились жизнью. Сколько же там было крикливых уток и диких гусей! Наверное, столько же, сколько и горластых резвых ребятишек, мешавших матерям стирать бельё.

Стефания и забыла, какое оно, лето, за пределами города. В Грасс они переехали давно, когда ей минуло три года, в поместье бывали редко, отдав на откуп управляющему.

Воздух и солнце пьянили, ласкали то теплом лучей, то лёгким прикосновением ветра. Они щедро осыпали милостями виконтессу Сибелг, прогоняя страхи, качая малыша в её утробе.

Врач советовал ей больше ходить, и Стефания испросила у мужа разрешения гулять. Треть пути проходила пешком, две трети - на лошади, каждый раз выбирая разные направления. Бывала то в предгорьях, то в полях, то на берегу реки, то на морском берегу, казавшемся теперь таким чарующим, сидела на постеленном на землю кушаке, плела венки, составляла букеты из неказистых, но свободных цветов, слушала птиц, деревенский говор, наблюдала за кораблями.

Единственное, о чём жалела, - что теперь не могла далеко уезжать от Овмена. Не потому, что запрещал виконт, а потому, что быстрее уставала. Ездить верхом же ей надлежало с осторожностью: приближался седьмой месяц беременности, когда седло и вовсе будет под запретом.

Зато она просто лежала и смотрела на небо. Сопровождавшая её горничная обмахивала Стефанию платком и защищала лицо от солнца: от него портится цвет кожи, появляются пятна.

Было душно, хотелось полностью распустить корсаж, ослабить корсет, снять башмачки и чулки. Стефания иногда тайком это проделывала, убедившись, что никто не видит. Горничная шнуровала её теперь свободно, чтобы не сдавливать живот, но даже так Стефания постоянно потела, мучилась от жара.

Зато речная прохлада приходилась как нельзя кстати. Водные прогулки не воспрещались ни врачом, ни повитухой, уже наведавшейся в замок познакомиться с будущей роженицей. Старая, сморщенная, она напугала Стефанию, по словам супруга, принимала роды у всех окрестных дворянок.

Повитуха ощупала живот виконтессы, глянула на её мочу и цвет языка, и заключила, что дитя родится здоровым.

- Крепкого малыша носит миледи - вон, сколько места занимает! И ножками-ручками бьёт, шевелится - живой, значит. Славный мальчик родится, милорд, там точно мальчик. Живот-то клинком!

Разумеется, за такие слова она заслужила лишнюю монетку и обещала переехать в Овмен, когда пойдёт восьмой месяц.

Живот Стефании теперь и вправду стал виден. Нет, он не был так огромен, как расписывала повитуха, но приходилось завышать талию на платьях и отказаться от модных низких, глубоких лифов. Подчёркивала его и ночная сорочка.

Стефания любила смотреть на живот, гладить его. Рос он быстро, прибавляя в объёме с каждой неделей. Как и грудь, ставшая теперь больше, чем у Хлои. Разумеется, запихнуть её старые корсеты не удавалось, но новые взять было неоткуда, поэтому приходилось пользоваться длинными шнурами и смириться с тем, что корсет практически ничего не скрывает. Виконту, впрочем, это нравилось: легче добраться до вожделенного тела. Он по-прежнему занимался с ней любовью, хотя и отказался от своих привычек и умерил аппетиты, довольствуясь полуденным или ночным часом раз-два в неделю. Делал быстро и не ложился сверху, предпочитая укладывать супругу набок или раздвигать её ягодицы.

В июле виконт и вовсе должен был оставить её в покое: последние месяцы делали недопустимыми любую близость. Стефания надеялась спать одна и избежать одностороннего выполнения супружеских обязанностей. Да и тяжело бы ей было стоять на коленях или ласкать, приподняв голову: беременность принесла с собой одышку.

Ноэль частенько пропадал на охоте.

Стефания не могла носиться по полям и лесам, поэтому ждала супруга домой. Обычно сидела в саду и читала.

Виконт неизменно возвращался с богатой добычей, временами пропадал на пару дней. А вместе с ним и Сигмурт. Забирались и в горы, и в леса, не давали покоя и зайцам в полях, с гиканьем и свистом гоня их через поля.

От загонщиков Стефания слышала, что родственники проводят время не в чисто мужской компании и ночуют не под открытым небом, не в охотничьих домиках и крестьянских хижинах. Об этом свидетельствовали и корзины с провизией, которые охотники брали с собой. Вряд ли им нужны были фрукты и столовые приборы.

Однажды Стефании удалось подслушать сплетни прислуги на кухне, беззастенчиво обсуждавших некую леди Инесс. Она, судя по всему, была из местной аристократии.

Воочию увидеть леди Инесс ей пришлось буквально через пару дней, когда охотники в очередной раз вернулись домой.

Со двора доносился звонкий женский смех.

Выйдя на крыльцо, Стефания увидела некую даму, которой помогал сойти с коня Сигмурт. Она была в амазонке; в волосах запуталась пара листочков. К седлу приторочена заячья шкурка. Щёки раскраснелись, чепец сполз на затылок.

Невысокая очаровательная блондинка с обворожительной улыбкой и живыми голубыми глазами.

Ноэль был тут же, галантно поцеловал незнакомке руку, что-то прошептал на ухо, а потом, заметив супругу, отошёл.

- Позволь представить тебе леди Инесс.

- Очень приятно, - улыбнулась Стефания, настороженно посматривая на гостью. Та окинула её оценивающим взглядом, остановила глаза на высоком поясе платья и вернула улыбку. Стефании показалось, что снисходительной.

- Я тоже безмерно рада познакомиться с вами, миледи Сибелг, и поздравить с грядущим радостным событием, которое мы всем баронством отметим осенью. Ведь осенью же, милорд? - она обернулась к виконту.

- Ровно посредине.

Инесс сочувствующе вздохнула:

- Тяжело, наверное, и тоскливо, когда хлещет дождь, дуют холодные ветра, а ты не можешь выпить вина, чтобы согреться. И никуда не уедешь… Зато под светлый праздник ваш сын получит божье благословение.

- Вы наша соседка?

Стефания в свою очередь тоже оценила леди Инесс и нашла привлекательной. Внутри шевельнулась обида и горечь: если дама охотится в одиночестве с мужчинами, то глупо полагать, будто их ничего не связывает. Оставалось надеяться, что это любовница Сигмурта.

- Соседка. Ступай, проследи, всё ли готово к обеду. Леди Инесс поживёт у нас пару дней.

- Мне распорядиться о комнате?

- Я сам, - остановил супругу виконт. - Иди и приведи себя в порядок. Твой живот не оправдание безделью.

Стефания вспыхнула и, не выдержав, с жаром возразила:

- Милорд, я могу быть кем угодно, только не бездельницей. Пока вы тешите своё самолюбие битым зверем, я исправно веду ваш дом, слежу за слугами, тем, чтобы вы всегда были сыты и здоровы. А в награду получаю только упрёки.

- Разумеется, миледи, и только что заработали ещё один. Ваша несдержанность не делает вам чести. Вы бездельница - даже не удосужились сменить платье с тех пор, как я уехал. Давно ли брали в руку иголку? Вы же проводите дни в праздности. У вас дурной характер, миледи. Взгляните на леди Инесс: ей живётся не в пример тяжелее вас, но она всегда сама любезность, всегда в трудах, следит за собой и домом, не забывает бедных.

- Полагаю, в полях у неё было много работы, - Стефания указала на тушку зайца.

- Ступайте к себе, - повысил голос Ноэль. - Вы ведёте себя хуже торговки рыбой. А ведь я брал супругу из уважаемой семьи. Вы огорчаете и позорите меня, миледи. Абсолютно ни на что не годны.

- Я зачала вам сына…

- Ещё вопрос, кто там. Да и невелика в том ваша заслуга. Каждая здоровая дура сумела бы.

Стефания не нашлась, что ответить, и посторонилась, пропуская леди Инесс. Она, потупив очи долу, шла об руку с виконтом, будто в дверях не стояла его законная супруга. На губах - едва заметная улыбка. Улыбка победительницы.

Когда, переодевшись, Стефания спустилась вниз, все уже заняли места за столом. Гостья пристроилась между братьями, смеясь над их остротами и умело сочиняя свои, щеголяя умом и образованностью. Несмотря на то, что она говорила без умолку, никто даже не подумал одёрнуть её, сделать замечание - наоборот, то Сигмурт, то Ноэль вовлекали леди Инесс в новый разговор, интересуясь её мнением обо всём на свете.