Букет полыни (СИ) - Романовская Ольга - Страница 68

Король сомневался, медлил с решением, а потом неожиданно приказал освободить маркиза из-под стражи. Помедлив, велел снять с герцога кандалы.

Освободившись, Лагиш растёр запястья, неспешно проверил, гнуться ли суставы - будто его не судили, а вокруг сидели его друзья.

- Отчего же клятва вашего сына незаконна? - не выдержав, поинтересовался король.

- Ивар Дартуа не только мой подданный, но и мой сын, один из членов семьи Дартуа, связанный с ней общими клятвами и обязательствами. Глава рода я, и именно я приношу вассальные клятвы от имени всей семьи. Остальные Дартуа обязаны подчиняться - таков закон герцогства Лагиш.

Король метнул вопрошающий взгляд на хранителя печати: тот, сожалея, развёл руками.

- Его светлость герцог Лагиш говорит сущую правду, - подтвердил граф Амати, старательно, чтобы на него, как печального вестника, не обрушился гнев монарха, подбирая слова. - В Лагише подобные вопросы решает глава рода. Увы, маркиз Ивар Лагиш не может стать вашим подданным, пока им не станет его отец.

Монарх скривился, а потом неожиданно захлопал в ладоши:

- Браво, милорды, вы провели меня. Ивар, вас воистину нельзя обвинить в измене, но, - голос его посерьёзнел, - вы не учли одного: земли герцогства принадлежат мне.

- Мы не оспариваем ваши права на них, - прежним ровным низким голосом, так странно действовавшим на Стефанию, ответил герцог, - мы говорим о чести. Ваше величество владеет городами и деревнями, но не может покуситься на сердца.

Король усмехнулся и вернулся к трону. В волнении постукивая пальцами по подлокотнику, он пару минут безмолвствовал, затем сел и попросил Лагиша приблизиться.

Все ожидали, что герцог поклониться - этого не произошло, спина Лагиша осталась прямой. Его сын, словно тень, маячил за спиной.

Стефания решилась открыть глаза и с трепетом наблюдала за каждым шагом герцога, посмевшего перечить королю.

- Я требую принесения клятвы верности, милорд. Именем божьим, поклянитесь, что не станете злоумышлять против меня и призывать к неповиновению. Подобное обещание вы в состоянии дать?

- Что взамен? - герцог смел торговаться.

- Ваша свобода и моё прощение.

- Ваше прощение? - вскинул брови Лагиш. - За что же?

Король вновь замолчал, покусывая губы.

- Моё доверие. Я оставлю вас правителем Лагиша.

- И не станете вмешиваться во внутренние дела?

- Если они не будут противоречить интересам и безопасности государства.

Теперь пришёл черёд герцога задуматься. Наконец он громогласно произнёс:

- Клянусь именем божьим, что не держу в сердце зла и не стану подстрекать народ к бунту. Признаю вашу власть требовать с герцогства Лагиш ежегодных податей и военной помощи.

Совсем не этих слов ожидали от герцога Лагиша, но тот ясно дал понять, что ничего другого он не произнесёт. Стоял, дерзко глядя в глаза королю, а потом и вовсе потребовал немедленного освобождения.

Монарх напомнил, что не в положении герцога требовать, и подал знак начальнику стражи увести узника на прежнее место.

Лагиш раздражённо скинул с плечами руку солдата, оттолкнул второго и, игнорируя всех и вся, отведя древки протазанов, вскочил на тронное возвышение.

Король вскочил; охрана взяла его в кольцо.

- Значит, так вы чтите законы чести? - Лагиш снова обвинял. - Богобоязненный монарх, поступающий хуже язычника. Так не решают судьбу равных. Если у вас со мной личные счёты - извольте, я к вашим услугам! Честный поединок уладит все разногласия. Повторяю: я требую своего освобождения. Выкуп уплачен, клятва принесена.

Герцог прошёлся по краю возвышения, скользя взглядом по собравшимся, будто силясь запомнить их лица.

- Что ж, если Его величество не в состоянии принять решения, примите его сами, милорды. Ну же, пусть поднимутся те, кто желают мне сгнить в тюрьме, кому не дают покоя мои деньги, земли и собственный страх. Ивар, - он обернулся к сыну, - запомни их имена.

Большинство из тех, кто ратовал за заключение, а то и казнь Лагиша, остались сидеть, но некоторые поднялись, облив его грязью и требуя умерить спесь.

Конец препираниям положил король, постановивший заключить герцога под домашний арест здесь же, в замке.

- Вы вольны принимать любых посетителей, милорд, получать любые книги и иные необходимые предметы. С вами будут обращаться соответственно вашему происхождению. Решение о вашей дальнейшей судьбе я вынесу в течение месяца.

Герцог слегка поклонился, холодно поблагодарил за смягчение условий содержания и извинился перед Советом благородных за резкость, 'если таковая имела место быть'.

Ивара допустили к отцу, и тот, воспользовавшись случаем, отвёл его в сторону, чтобы под присмотром стражи о чём-то пошептаться. Затем оба под конвоем удалились, и Совет благородных занялся обсуждением текущих проблем. Правда, судьба и речь Лагиша интересовала его членов куда больше налогов, только представление новых членов хоть как-то отвлекло внимание от персоны герцога.

Решив, что ей здесь больше нечего делать, Стефания спустилась с хоров и направилась во дворец.

Слух, глаза и сердце подкинули богатую пищу для размышлений. Только виконтесса предпочла бы ни с кем ими не делиться. Во-первых, небезопасно говорить кому бы то ни было, что она подслушала заседание Совета благородных, пусть и с разрешения принца. К слову, Его высочество на нём не присутствовал: находился за приделами столицы, выполняя поручение отца.

Во-вторых, ей нужно было разобраться в самой себе.

Пробравшись в сад, Стефания мерила шагами самые дальние его уголки, гадая, можно ли нанести визит Ивару Дартуа: теперь она знала, где он живёт. Страшно хотелось его увидеть, поговорить, выразить слова поддержки. Там, в замке, виконтесса так переживала за него, молила бога, чтобы отвёл гнев короля.

Ивар был таким безрассудно-смелым, гордым и непреклонным, разительно отличаясь от встреченных ранее мужчин. Не даром Стефания сразу обратила на него внимание, не даром запомнила его облик, частенько думала о нём, радовалась прикосновению руки…И жалела, что провидение на послало ей такого мужа.

Герцог Дартуа-Лагиш произвёл на виконтессу не менее глубокое впечатление. Особенно его голос - никогда ещё мужской голос так не действовал на Стефанию.

Покраснев, она отбросила постыдные мысли и тут же со сладостным трепетом воскресила в памяти бархатный тембр. Словно наваждение, он преследовал её, не давая покоя.

Виконтесса гнала от себя мимолётное вожделение. Унялось оно только через пару часов и, к счастью, больше не повторялось.

Дождавшись вечера, Стефания на свой страх и риск в одиночестве отправилась к нужному постоялому двору. Она надеялась, что Ивар Дартуа уже вернулся из замка.

Ночной город кишел опасностями, но виконтесса не желала, чтобы кто-нибудь знал, кому она нанесла столь поздний визит. Особенно принц: его заступничество всё ещё было необходимо.

За корсажем Стефания спрятала кинжал. Из дворца выбралась через заднюю калитку, одевшись скромно, низко надвинув на лицо капюшон.

Стараясь держаться в тени, поминутно оглядываясь, пугаясь собственных шагов, виконтесса добралась-таки до нужного места. Пару раз ей едва удалось избежать неприятных встреч, но темнота и быстрые ноги стали её союзниками.

Яркий свет резанул глаза после ночного сумрака.

Не обращая внимания на громкий смех и любопытные взгляды постояльцев, Стефания направилась прямиком к хозяину и осведомилась о маркизе Дартуа. Ей ответили, что тот ещё не вернулся, но, как 'благородной даме, я по говору вижу', разрешили подождать в его комнате.

Проводив гостью наверх: небезопасно ей внизу, - хозяин отворил своим ключом одну из дверей, предложил принести что-нибудь поесть. Виконтесса отказалась, попросив только немного вина.

Стефания сидела, вертя кружку в руках, изредка делая по глотку, и осматривала комнату. Просторная, дорогая, не только кровать и табурет. Но практически никаких вещей Ивара: и то верно, украдут.