Отважное сердце - Янг Робин - Страница 43

Роберт как раз пересекал внутренний двор, когда с верхнего этажа покоев для гостей до слуха его донеслись сердитые голоса. Узнав львиный рык деда и раздраженное ворчание отца, он подошел к двери. Не успел юноша взяться за ручку, как она распахнулась, и наружу выскочили две служанки, держа в руках корзины с бельем. Обе тут же прянули в стороны и вежливо склонили головы, пропуская его. Роберт уловил кисловатый запах, и ему показалось, что на одной из простыней он заметил кровавые пятна, но он не стал задерживаться, перешагнул порог и стал подниматься по лестнице на второй этаж. В коридоре, в который выходили комнаты, занимаемые его родителями, он остановился. Из-за двери до него ясно доносились голоса отца и деда.

— Не могу поверить, что ты послушал эту старую каргу! Чертов ты дурак! — Голос графа дрожал от ярости. — Жалкий пережиток прошлого, до сих пор верящий в проклятия и магию, словно древняя старуха, которой больше нечем заняться! Неудивительно, что король Эдуард предпочел тебе этого шлюхина сына Баллиола!

— Когда-то ты тоже верил во все это, если мне не изменяет память.

— Я был пьян, когда решил обратиться к старой ведьме, — прошипел граф. — Пьян от крови, которую пролил на холмах Уэльса, пьян от гибели моих людей. Я был не в себе.

И вдруг голос деда едва не сорвался от сдерживаемого бешенства.

— Ты послал одного из своих людей за нею, потому что тебе было стыдно? Ты захотел наказать ее за то, что она выполнила твою просьбу?

— Я не имею к этому никакого отношения, — пробормотал в ответ граф.

— Но ты не дал ей справедливости, которой она заслуживала.

— Справедливости? — Последовал взрыв жестокого смеха. — Женщина, которая живет одна и обманывает мужчин за их же деньги, рано или поздно получает то, чего заслуживает.

Воцарилась долгая тишина. Когда старый лорд заговорил вновь, голос его был холоден, как лед.

— Единственное, что теперь имеет значение, — это то, что наше право сохранено.

— У нас больше нет никаких прав, будь ты проклят!

Дед Роберта продолжал, словно не слыша графа.

— Сегодня я откажусь от своего права в твою пользу, но завтра ты переуступишь это право ему.

Роберт попятился назад, озабоченно хмурясь.

— Я не собираюсь участвовать в этом безумии!

Послышались шаги, направляющиеся прямо к двери.

— Ты сделаешь так, как я велю! — прогремел голос лорда Аннандейла. — Или, клянусь Богом, я лишу тебя всего!

Шаги замерли на месте.

— Я знаю, что ты обманул меня и сообщил королю Эдуарду о нашем нападении на Галлоуэй. Я знаю, что с тех пор ты регулярно сносишься с королем, сообщая ему о наших планах.

Неожиданное открытие и ярость в голосе деда повергли Роберта в ужас.

— В Каррике есть люди, которые по-прежнему остаются верны мне, — продолжал лорд. — Меня тошнит при мысли о том, что приходится шпионить за собственным сыном, но ты никогда не давал мне повода доверять тебе. Я ничего и никому не рассказывал о твоем предательстве. Я постарался не обращать на него внимания и забыть о нем, как о других твоих недостойных поступках, но это лишний раз доказывает, что если у нашей семьи и осталась надежда, то она связана не с тобой!

— А с кем же, с тобой, что ли? Да тебя скорее накроют саваном, чем ты наденешь корону! Это я гарантировал настоящую власть нашей семье, когда женился на Марджори.

— Как же быстро ты забыл о том, что, женившись на Марджори без позволения короля Александра, ты навлек его гнев на вас обоих. Тогда ты едва не потерял все! И только благодаря моему влиянию король простил тебя и вернул Каррик твоей супруге.

— И ты всегда ненавидел меня за это. Я не отдам того, что принадлежит мне по праву!

— Если ты откажешься, то Аннандейл никогда не будет твоим. Тебе не достанутся ни мои земли в Англии, ни мое состояние. После моей смерти ты не получишь ничего.

— Ты не посмеешь так поступить со мной. Я спас тебя из камеры в Льюисе. Я заплатил за тебя выкуп. Если бы не я, тебе вообще нечего было бы оставлять в наследство после себя!

— Согласен, сын, и я обещал тебе, что до конца дней своих ты будешь жить, ни в чем не нуждаясь. Но если ты откажешься сейчас, то, клянусь Богом, я позабочусь о том, чтобы ты остался нищим!

Под чьими-то шагами скрипнули ступеньки. Роберт вздрогнул и обернулся. Это была мать. Она держала в руках свечу, и в свете дрожащего огонька лицо ее выглядело усталым и осунувшимся.

— Что ты здесь делаешь, Роберт?

Не успела она задать вопрос, как голоса за дверью стихли. Прозвучали тяжелые шаги, и щелкнул замок. Дверь приоткрылась, и на пороге появился дед Роберта.

Старый лорд распахнул дверь настежь.

— Входи, малыш.

Роберт метнул взгляд на мать и вошел в комнату. Дед не называл его «малышом» вот уже много лет. Он вновь ощутил себя маленьким и испуганным мальчиком. Отец стоял в центре комнаты, и побледневшее лицо графа было искажено от ярости. Все остальное пространство за его спиной занимала кровать. Простыней на ней не было. Роберт вспомнил о кровавых пятнах, которые заметил на белье в корзине, но тут сзади зазвучал голос деда.

— Твой отец хочет сказать тебе кое-что.

Граф в два шага оказался возле двери. Не сказав Роберту ни слова, он повернулся лицом к деду.

— Клянусь Богом, я жалею о том, что не оставил тебя гнить в Льюисе, — прошипел он, прежде чем выйти из комнаты.

У старого лорда задрожал подбородок. Он хотел что-то сказать, но плечи у него поникли, и он, шаркая ногами, подошел к неубранной кровати и опустился на нее. Роберт в молчании смотрел на деда. Тот выглядел так, словно за один миг постарел еще больше. Руки его, сложенные на коленях, выглядели ужасно хрупкими и тряслись, а кожа казалась тонкой, как бумага. Мелкие возрастные морщинки превратились в глубокие борозды, разбегавшиеся от уголков глаз и губ. Роберт как-то слышал одного барда, который пел о том, что мужчине лучше умереть молодым в бою, чем лишиться сил и молодости, которые отнимает у него величайший вор на свете — Время. Он опустил взгляд на свои руки, которые были здоровыми и сильными.

— Не знаю, сколько ты слышал, — сказал старый лорд, — но ты должен знать, что я откажусь от своих претензий на трон в пользу твоего отца. Это кровное право нашей семьи, и им никто не может пренебречь, какие бы эдикты ни издавал король Эдуард или кто-либо еще. Я хочу, чтобы его сохранил тот, кто достоин этой чести. — Он медленно поднялся и подошел к Роберту. — В свою очередь, твой отец откажется от этого права в твою пользу, а вместе с ним — и от графства Каррик. — Лорд Аннандейл взял Роберта за плечи. — Завтра ты будешь посвящен в рыцари и станешь одним из тринадцати графов Шотландии. — Ястребиный взор деда впился в лицо Роберта. — Обещай, что будешь хранить и уважать право нашей семьи на трон, кто бы из претендентов ни сидел на нем.

— Клянусь вам, сэр, — прошептал Роберт. Собственный голос показался ему странным, как будто его устами говорил кто-то другой. Голова у него шла кругом.

Во взгляде старого лорда читались забота и любовь.

— Прости меня, Роберт, за эту тяжкую ношу. Просто знай, что я не передал бы ее тебе, если бы не был уверен в том, что ты сможешь достойно нести ее.

— Это не ноша, дедушка. Это честь.

Дед ничего не сказал, только крепче стиснул его плечи.

Процессия медленно поднималась по склону холма Мут-Хилл. Шел снег с дождем, и женщины подбирали юбки, чтобы не запачкать их в грязи, а лорды и рыцари осторожно ступали по размокшей земле, боясь поскользнуться. Деревья раскачивались в странном танце, роняя с голых веток крупные капли дождя на головы людей, собравшихся на вершине холма позади аббатства. Из их рядов вышли два человека, держа толстый железный шест, с которого на кольцах свисал камень теплого кремового цвета. Лица мужчин покраснели, на шеях вздулись жилы, когда они с трудом внесли свою ношу по скользкой земле и опустили ее на каменную плиту в центре поляны, окруженной рядом деревьев. Монахи аббатства Скоун с тревогой смотрели, как камень опускается на широкую плиту, после чего накрыли его расшитой золотой тканью, с которой вставал на дыбы красный лев. Внимание остальных было приковано к худощавому мужчине в промокшем насквозь красном платье, подпоясанном ремнем, на котором висел обнаженный меч. Он вышел из толпы и направился к камню.