Узы крови - Хамфрис Крис - Страница 99

Джанни Ромбо. Как бы Томас ни осуждал его поступки, одно оставалось очевидным: решимость Джанни добиться своего оставалась непреклонной. Если кому-то и удастся получить Анну обратно, то это будет ее брат.

Сбросив оленью шкуру, которой он укрывался, Томас вышел в ночь. Гроза надвигалась с северо-запада, с противоположного берега. Она позвала его к узкой тропе, ведущей к воде. Там обнаружилась узкая полоска песка, отделенная от главного залива, который уже заполняли каноэ племени и собиравшихся к нему на помощь союзников. Еще одна возможность побыть в одиночестве. Подумать. Помолиться.

Но иезуиту не дано было столь желанного одиночества. Одну лодку вытащили на берег. Перед ней горел костер. Это оказалась гребная шлюпка с «Дыхания Святого Этьенна». Она стояла на берегу, параллельно воде, но была закреплена так, что казалось, будто она плывет по суше. И на ее носу скорчился Джанни Ромбо.

Джанни услышал его шаги и даже узнал своего товарища, потому что европейские сапоги на дорожке издавали звуки, совершенно не похожие на мягкие толчки мокасин. Однако Джанни не прервал своих приготовлений. Если гроза наконец принесет дождь, у него останется мало времени.

Он тщательно отмерил селитру, серу и древесный уголь, смешал их, завернул в страничку, которую вырвал из своей Библии — Божье дело в Божьих словах, — а потом забил сверток в дуло фальконета. После этого затолкал туда те обломки металла, какие ему удалось собрать. Фроншар, который был на корабле мастером по парусам и бомбардиром, не захотел отдавать парню остатки трехфунтовой картечи: она могла понадобиться на обратном пути. Однако Джанни сумел отыскать внушительное количество старого металла: он снял обручи с бочек, располосовал старый котел… Но сейчас Джанни не собирался использовать много металла. Ведь это была просто проверка.

Иезуит остановился в нескольких шагах от лодки. Джанни не обращал внимания на его присутствие: он прицеливался, закрыв один глаз и глядя вдоль ствола. В небе постоянно громыхало — центр бури неуклонно приближался.

— Ты действительно думаешь, что это необходимо?

Голос иезуита звучал спокойно и размеренно — как всегда. И как обычно, это вызвало у Джанни раздражение, с которым юноша тем не менее справился. Настроение у него было на редкость хорошее.

— Необходимо? О, думаю, да. Это еще на шаг приближает меня к победе.

Он прошел к дулу пушки, небрежно поднес запал к самому дулу и заглянул в него. Томас содрогнулся.

— Ты себя взорвешь. Джанни рассмеялся:

— Нет. Только моих врагов.

— И кто же они? Мне это стало неясно.

Джанни вернулся в лодку, проверил железные канавки, которые он соорудил из обручей от бочки и закрепил на передней скамье. Маленькие колеса пушки будут двигаться по ним, обеспечивая необходимый откат, который у фальконета был совсем небольшим. Гром ударил почти над их головами, так что они ощутили направленную вниз волну давления.

— Мои враги? Все, кто мешает мне получить то, чего я желаю. Кто угодно.

И Джанни в первый раз поднял голову. Томас выдержал его взгляд.

— А кто твои друзья?

Джанни передвинул ствол пушки, опустив его чуть ниже. В пятидесяти шагах дальше по берегу еще один костер горел перед огромными листами кедровой коры: это были стены брошенного дома, которые Джанни укрепил кольями.

Он хмыкнул.

— Мне не нужны друзья. Эти дикари — просто способ достижения цели, и только. Они помогают осуществиться Божьей воле.

Наконец он закончил свои приготовления. Гром звучал совсем близко. Если начнется дождь, то порох может намокнуть.

Томас наклонился, чтобы говорить негромко — и все же быть услышанным.

— Почему ты считаешь, что Черному Змею можно доверять? Он предал свой народ дважды.

— Дважды?

— Тот народ, среди которого он родился. И тот народ, который его принял.

— Понятно. Но мне ни к чему доверять ему. У меня есть то, что он хочет получить.

— И что же это?

Джанни усмехнулся. Томас едва сумел расслышать единственное слово, которое произнес Серый Волк из Рима, потому что загромыхало прямо над их головами.

— Власть.

Пламя прикоснулось к запальному отверстию. В дуле сверкнуло. Рев фальконета прозвучал громче грома. Кедровая стена разлетелась, словно от прикосновения Господней руки.

— Правила? Правил нет. Нет, одно есть: убей или будь убитым.

С этими словами Сада подскочил к лубяному ящику, в котором хранился табак. Стирая с ладоней влагу, прежде чем прикоснуться к ящику (они уже час сидели в шалаше для потения, и с их тел обильно стекал пот), он продолжил объяснения:

— Он выше тебя, сильнее тебя, опытнее… Ты когда-нибудь убивал человека?

Тагай немного подумал.

— Да. На острове. Я убил того, кто охранял каноэ. Я ни о чем не думал. Просто сделал это.

Сада хмыкнул.

— В такой горячке — не в счет. Когда у тебя есть время, чтобы думать… Первый убитый что-то у тебя забирает. Второй — уже меньше. Но у Черного Змея на шесте вигвама висит вот сколько скальпов, — Сада широко развел руки, демонстрируя их количество. — И даже больше. Еще один для него ничего не будет значить.

И он вернулся назад, прихватив с собой лучину. Пососав трубку, двоюродный брат передал ее Тагаю. Тагай тоже сделал затяжку, прежде чем заговорить. Он уже понял, что среди его народа даже путь к смерти принято было обсуждать спокойным голосом, рассудительно. Тагай отказался от возможности немного поспать, чтобы провести это время со своим двоюродным братом. Единственным источником света в шалаше были угли. Высоко в небо поднималась прибывающая луна. Грозовые тучи убежали на восток.

— Так что я могу сделать в поединке с более старшим, сильным и мудрым человеком?

— Вести свой собственный бой, Тагай. А не его. Раз правил нет, значит, ты можешь делать все, что сочтешь нужным. Тебе не разрешается бросать копье и стрелять в него из лука. За исключением этого дозволяется все.

Глотнув дыма, Тагай закашлялся.

— Значит, правила все-таки есть! Ты хочешь сказать, что мне нельзя залезть на мой дуб и бросать в него желуди?

Сада сел прямо и приблизил лицо вплотную к лицу собеседника.

— Послушай, Медвежонок, шутками тебе этот бой не выиграть.

— Извини. А чем мне его выиграть? Как мне вести сражение?

Сада снова сел удобно.

— Раз противник выше тебя, значит, ты ближе к земле. Раз он сильнее, не пытайся мериться с ним силой. А коли он старше, стало быть, он медлительнее, так что используй свою быстроту. Ты быстрый, Тагай, быстрее даже Отетиана. Воспользуйся этим.

— И я отомщу за Отетиана. — Остатки смеха покинули Тагая, когда он вспомнил о человеке, который погиб ради него на острове. — Он ведь убил его, знаешь.

— Знаю. — Голос Сады звучал тихо, но жестко. — Я верю всему, что ты о нем рассказал. Но для того, чтобы тебе поверило племя, ты должен убить его. Потому что тогда это будет решением богов-близнецов.

В дверь из оленьей шкуры поскреблись, и чей-то голос сообщил снаружи:

— Доспехи готовы, Сада.

— Хорошо. — Воин встал и потянулся за костылем, который соорудила для него Анна. — Мы выберем тебе хорошее оружие. Но сначала ты должен нырнуть в воду. Если тебе все-таки предстоит путь в Поселение Мертвых, ни к чему прибывать туда вонючим, как весенний бобр.

— А мне казалось, ты запретил шутки.

Тагай встал и пошел за хромающим братом.

Последняя полоска оленьей кожи была закреплена на нужном месте. Обряжавший бойца воин шагнул назад, чтобы осмотреть результат своих трудов.

Тагай поднял руки, отпрыгнул в сторону и взмахнул воображаемой боевой палицей.

— Она все равно слишком тугая. Сковывает движения.

Он был облачен в тисовые пластины толщиной в два пальца. Их скрепляли шнуры. Одна надевалась на торс, другие, собранные в юбку, покрывали пах и бедра. Пластины меньшего размера защищали руки и ноги.

— Нет, Сада, я не смогу в них двигаться. Спасибо за идею, но…