Шаман - Гордон Ной - Страница 102

Сара пришла в ярость — как из-за того, что он собирался присоединиться к «вражеской стороне», так и из-за того, что он уезжал. Она все молилась и советовалась с Блэкмером. Объясняла ему, что останется совсем без защиты.

— Прежде чем уезжать, напиши хотя бы письмо в армию Союза, — просила она, — и спроси, числится ли в их записях Алекс среди пленных или погибших.

Роб Джей уже отправлял такое письмо несколько месяцев назад, потому согласился, что можно написать им еще раз; этим он и занялся.

Сара и Лилиан сдружились в то время, как никогда. Джей наладил отличную связь с Лилиан, присылая ей новости с фронта Конфедерации — должно быть, он передавал письма речными контрабандистами. Еще до того, как об этом написали иллинойсские газеты, Лилиан сообщила им, что Иуду Бенджамина, занимавшего должность военного министра Конфедерации, повысили до государственного секретаря. Однажды Саре и Робу Джею довелось попасть на званый обед к Гайгерам, когда кузен Лилиан как раз гостил у них; он приезжал в Рок-Айленд, чтобы проконсультироваться с Хьюмом по вопросу одного судебного процесса, касающегося железной дороги. Бенджамин показался им умным и честным — не похожим на человека, который жаждет возглавить новую нацию.

Лилиан рассказала, что ее муж жив и здоров. Он дослужился до уорент-офицера и занимал теперь должность распорядителя в военном госпитале где-то в Виргинии. Услышав, что Роб Джей собирается вступить в ряды северян, она осторожно кивнула.

— Я буду молиться за то, чтобы вы с Джеем никогда не встретились в бою.

— Не думаю, что это вероятно, — ответил он и потрепал ее по руке.

Он постарался не делать шума из своего отъезда, насколько это было вообще возможно. Матушка Фероция выслушала его с каменным выражением лица. Он подумал, что, должно быть, прощаться с теми, кто стал им дорог, — это неотъемлемая часть жизни монахинь. Они шли туда, куда велел им Господь; в этом смысле они ничем не отличались от солдат.

Утром двенадцатого августа 1862 года он надел Мее-шомеи взял с собой маленький чемоданчик. Сара проводила его до причала в Рок-Айленде. Она расплакалась, целовала его в губы снова и снова, не обращая никакого внимания на косые взгляды окружающих.

— Милая моя девочка, — нежно прошептал он.

Ему тяжело далось это расставание, поэтому он испытал облегчение, поднявшись на борт и помахав ей рукой на прощание; последовали два коротких гудка, затем еще один — долгий, после чего судно выплыло на середину реки и отправилось в путь.

Большую часть пути он провел снаружи, на палубе. Ему нравилась Миссисипи, он с удовольствием смотрел на ее полноводное течение. До сих пор южане демонстрировали большее рвение и отвагу, и у них были лучшие полководцы, нежели у северян. Но когда весной юнионисты взяли Новый Орлеан, они получили преимущество, заняв верхнюю и нижнюю части Миссисипи. Вместе с Теннесси и другими меньшими реками эта река давала возможность добраться по воде до самого сердца Конфедерации.

Одним из военных лагерей на берегах этого водного пути был Каир, откуда Роб Джей отправлялся в путешествие на «Боевом ястребе» — именно здесь он теперь и сошел на берег. В конце августа Каир не страдал от наводнений, но от этого в городе не стало лучше. Теперь на окраинах ютились тысячи солдат, повсюду разносилось зловоние. Смрад исходил от огромного скопления людей, мусора, мертвых псов и прочих гниющих останков, которые валялись на грязных улицах прямо перед симпатичными домиками.

Он заметил нескончаемый поток солдат, которые направлялись в лагерь, и хотел было последовать за ними, но дорогу ему преградил караульный. Роб Джей представился и попросил, чтобы его проводили к командиру части. Его привели к полковнику Сибли — командиру шестьдесят седьмого пенсильванского полка. Полковник сообщил, что в его полку уже есть два врача в соответствии с организационно-штатным расписанием. Но в Каире встали лагерем еще три полка — сорок второй канзасский, сто шестой канзасский и двадцать третий огайский. Полковник припомнил, что в сто шестом канзасском как раз разыскивают младшего хирурга. Роб Джей решил отправиться именно туда.

Командир сто шестого полка оказался полковником по имени Фредерик Хилтон. Роб Джей нашел его в отдельной палатке, где тот жевал табак и что-то писал на маленьком столике. Хилтон несказанно обрадовался и, конечно же, согласился внести имя доктора в списки полка. Он тут же пообещал ему звание лейтенанта («а потом и капитана, как можно скорее») в обмен на годовой срок службы в должности младшего хирурга. Однако Роб Джей еще дома тщательно изучил вопрос и все обдумал. Если он решится поступить на штатную службу, то быстро доберется до чина майора и сопутствующего ему щедрого жалованья, после чего его назначат штабным офицером или отправят хирургом в головной госпиталь. Но он точно знал, чего хочет.

— Мне не нужна ни штатная служба, ни чины. Вы ведь нанимаете временных врачей из гражданских? Я пойду к вам на три месяца.

Хилтон пожал плечами:

— Тогда я оформлю вас нештатным хирургом-ассистентом. Возвращайтесь после ужина, подпишете документы. Восемь долларов в месяц, от вас нужна только лошадь. Могу отправить вас к портному в городе, пускай сошьет вам форму.

— Я не стану носить униформу.

Полковник окинул его оценивающим взглядом.

— А я бы не советовал вам от нее отказываться. Вы будете работать с военными. Они не станут исполнять приказы гражданского.

— И тем не менее.

Полковник Хилтон вежливо кивнул и сплюнул под ноги табак. Он позвал с улицы сержанта и приказал ему проводить доктора Коула к палатке офицеров медицинской службы.

Не успели они спуститься вниз по улице, как высокие звуки горна оповестили всех о том, что подошло время спуска флага — церемонии, которую всегда проводили на закате. Все звуки в лагере стихли, и движение прекратилось; все мужчины в лагере повернулись в сторону флагштока и отдали честь.

Это был первый на его памяти спуск флага, и Робу Джею эта церемония показалась неожиданно волнительной, потому что она была сродни религиозной мессе, в которой участвовали все бойцы, салютовавшие до тех пор, пока не умолкли последние дрожащие звуки игравшего где-то вдалеке горна. После этого лагерь вновь ожил.

Большей частью лагерь состоял из походных палаток, но вскоре они с сержантом миновали их, и то тут, то там стали появляться своего рода вигвамы, которые живо напомнили Робу Джею типи. Они остановились у одной такой палатки.

— Ваш дом, сэр.

— Благодарю.

Внутри хватало места максимум для двоих, спать обитатели вигвама должны были на земле, покрытой тонким полотном. Там уже забылся пьяным сном один мужчина — очевидно, полковой хирург — от которого исходило зловоние немытого тела и тяжелый аромат рома.

Роб Джей поставил чемодан на землю и сел рядом с ним. Он не раз совершал ошибки, но не больше и не меньше других. И теперь ему оставалось только гадать, не сделал ли он только что один из самых глупых шагов в своей жизни.

Хирурга звали майор Воффенден. Он сразу рассказал Робу Джею, что никогда не учился на врача, но был помощником у «старого доктора Коуэна», после чего решил, что и сам может лечить людей. Полковник Хилтон завербовал его в Топеке. Также Роб узнал, что жалование майора — лучший заработок в его жизни. А еще этот парень предупредил, что собирается напиться от души и возложить на плечи своего помощника всю повседневную работу.

На осмотр пациентов у Роба Джея ушел почти весь день. Очередь раненых и больных казалась ему бесконечной. Полк состоял из двух батальонов. Первый был полностью укомплектован пятью ротами. Во втором батальоне было только три роты. Полк сформировался лишь четыре месяца назад, когда все относительно приспособленные к бою солдаты уже находились на службе. Поэтому сто шестому достались те, кто не сумел присоединиться к более старым полкам, и во второй батальон вошли отбросы канзасских частей. Одни из тех, кто стоял в очереди к Робу Джею, были уже слишком стары для армейской службы, а другие — напротив, слишком молоды; среди них было даже шестеро мальчишек не старше пятнадцати. Чаще всего жаловались на понос и дизентерию, но попадались и другие заболевания: разнообразные лихорадки, сильные простуды, поразившие бронхи и легкие, сифилис и гонорея, белая горячка вместе с прочими признаками алкоголизма, грыжа, цинга.