Шаман - Гордон Ной - Страница 129

У матушки Мириам было свое мнение на этот счет. Когда в тот же день Шаман приехал в монастырь и показал ей письмо, она кивнула.

— Твой отец рассказал мне о Дэвиде Гуднау, — спокойно сообщила она.

— Если преподобный Гуднау — на самом деле преподобный Паттерсон, то он должен ответить за смерть Маквы!

Матушка Мириам вздохнула.

— Шаман, ты — доктор, а не полицейский. Пускай лучше Господь свершит правосудие над этим мужчиной. Мы же отчаянно нуждаемся в тебе, как во враче. — Она подалась вперед и пристально заглянула ему в глаза. — У меня есть важные новости. Наш епископ прислал весточку, что сможет выделить нам средства на то, чтобы мы открыли здесь больницу.

— Преподобная матушка, это же превосходно!

— Да-да, именно превосходно.

Улыбка осветила ее лицо; она была искренне рада, подумал Шаман. Он вспомнил, как отец писал в дневнике, что совсем недавно она получила наследство, доставшееся ей после смерти отца, и все до последнего пенни передала церкви; поэтому теперь ему оставалось лишь гадать, была ли милость епископа связана с этим фактом. Но ее радость была совершенно искренней, в ее голосе не прозвучало и доли цинизма.

— Наконец-то и в нашем городе будет больница, — похвасталась она с лучезарной улыбкой. — И наши сестры станут лечить людей в больнице святого Франциска Ассизского.

— И я смогу обслуживать в этой больнице своих пациентов.

— На самом деле, мы надеялись на нечто большее. Все сестры меня поддержали в этом вопросе. Мы хотим, чтобы ты стал директором нашей больницы.

На миг он задумался.

— Это большая честь для меня, ваше преподобие, — сказал он в конце концов. — Но на эту должность вам нужен человек постарше, кто-то более опытный. И к тому же я не католик.

— Когда я только мечтала об открытии больницы, то надеялась, что это место займет твой отец. Господь послал нам твоего отца, он был нам другом и хорошим врачом, но теперь его нет с нами. Сейчас Господь дал нам тебя. Ты лечишь жителей Холден-Кроссинга, и именно ты должен стать директором больницы.

Она улыбнулась.

— А что касается того, что ты слишком молод, то мы все сошлись во мнении, что ты — самый взрослый юноша из всех, кого мы когда-либо встречали. Да и больница будет небольшой, всего лишь на двадцать пять коек, так что все мы будем расти вместе с ней. Я бы хотела дать тебе один совет. Не будь излишне скромным, ты достиг очень многого. Не бойся ставить перед собой высокие цели, Господь щедр к тебе.

Шаман смутился, но улыбнулся при мысли о том, что у него будет больница.

— Ваши бы слова да Богу в уши, преподобная матушка, — сказал он.

О своем разговоре с настоятельницей Шаман рассказал только матери. Сара удивилась и от всего сердца порадовалась за него, испытывая невероятную гордость.

— Будет просто чудесно, если у нас будет своя больница и ты будешь ее директором. Твой отец был бы просто счастлив!

Епископ предупредил матушку Мириам, что епархия не выделит средств на постройку больницы до тех пор, пока не будет представлен и одобрен план работы.

— Пока мы ждем, Мириам Фероция попросила меня съездить в несколько других больниц и изучить, как они организовывают свою работу, — сказал он.

Шаман уже знал, куда именно он поедет и каким поездом.

В понедельник он отправился в Молин и договорился со знакомыми о том, что оставит у них Босса на пару дней. Поезд в Чикаго прибывал в этот городок днем, в три часа двадцать минут, и стоял совсем недолго — всего лишь время, необходимое для погрузки товаров компании Джона Дира по производству плугов, поэтому уже в два часа сорок пять минут Шаман ожидал на вымощенной досками платформе.

Когда поезд прибыл, он решил начать поиски с последнего вагона. Он знал, что Рэйчел села в этот же поезд несколько минут назад, в Рок-Айленде, и нашел ее в третьем с конца вагоне; она сидела одна. Он мысленно отрепетировал, как удивленно поздоровается с ней, отпустит пару шуточек об их «случайной» встрече, но она вдруг побледнела, увидев его.

— Шаман… Что-то случилось с детьми?

— Нет-нет-нет, я просто еду в Чикаго по своим делам, — поспешно заверил он, ругая себя за то, что забыл сделать вид, будто несказанно удивлен. — Можно присесть?

— Конечно.

Но когда он поставил свой чемоданчик на ее полку и сел рядом с ней, то почувствовал какое-то напряжение.

— Шаман, тот день в лесу…

— Мне он очень понравился, — уверенно сказал он.

— Мы не должны больше так делать.

И снова он впал в отчаяние.

— Но мне казалось, тебе тоже понравилось, — сказал он, и кровь прилила к его щекам.

— Не в этом дело. Мы не должны предаваться таким… удовольствиям, от этого реальность станет лишь еще более жестокой.

— И какова же эта реальность?

— Я — овдовевшая еврейка с двумя детьми.

— И?

— Я поклялась никогда не позволять больше родителям выбирать мне мужа, но это не значит, что я не захочу выбрать его сама, если полюблю кого-нибудь.

Эти слова причинили ему острую боль. Но на этот раз он не хотел молчать, скрывая свои чувства.

— Я любил тебя всю свою жизнь. Мне никогда не встречалась женщина, красивее тебя душой или телом. Ты — средоточие всех добродетелей.

— Шаман, пожалуйста… — Она отвернулась и уставилась в окно, но он не умолкал.

— Ты заставила меня пообещать, что я никогда не сдамся и не покорюсь никому. И я не могу позволить себе потерять тебя снова. Я хочу жениться на тебе и стать отцом для Хетти и Джошуа.

Она все так же сидела и смотрела в окно на поля и фермы, мимо которых мчался поезд.

Он сказал все, что хотел, и достал из кармана медицинский журнал, чтобы почитать об этиологии и способах лечения коклюша. Наконец, Рэйчел отвернулась от окна, достала сумку из-под сиденья и вынула из нее свое вязание. Он заметил, что она вяжет маленький свитер из синей пряжи.

— Это для Хетти?

— Нет, для Джошуа. — Их взгляды встретились и задержались друг на друге, после чего она нежно улыбнулась и продолжила вязать.

Когда они проехали уже пятьдесят миль, стало совсем темно и пришел кондуктор, чтобы зажечь лампы. Около пяти часов они проголодались настолько, что не могли ждать больше ни минуты. Шаман достал сверток с ужином, в котором лежала жареная курица и яблочный пирог, а Рэйчел достала хлеб, сыр, вареные вкрутую яйца и четыре маленьких сахарных груши. Они поделились друг с другом пирогом, яйцами и фруктами. Еще у него была с собой фляга с колодезной водой.

После остановки в Джолиете кондуктор погасил свет, и Рэйчел ненадолго уснула. Когда она проснулась, ее голова покоилась на плече Шамана, а он сам держал ее за руку. Руку она убрала, но на миг задержалась на его плече. Когда поезд выехал из темноты прерий и оказался в море огней, она резко поднялась и начала поправлять волосы, зажав шпильки в крепких белых зубах. Закончив с прической, она сообщила Шаману, что они приехали.

На станции они наняли экипаж и отправились прямо в паломническую гостиницу, где поверенный Рэйчел заранее заказал ей комнату. Шаман проводил ее до комнаты 306 и дал на чай носильщику. Ему дали комнату 508 на пятом этаже.

— Тебе нужно что-нибудь еще? Может быть, кофе?

— Пожалуй, нет, Шаман. Уже поздно, а у меня так много дел завтра.

Также она не захотела присоединиться к нему во время завтрака.

— Почему бы нам не встретиться здесь в три часа? Я могу показать тебе Чикаго после обеда, — предложила Рэйчел.

Он согласился, сказав, что это отличная идея, и поднялся к себе на пятый этаж. Сначала распаковал вещи: часть из них разложил по полкам в комоде, а часть повесил в платяной шкаф. Потом снова пошел вниз, чтобы воспользоваться уборной, расположенной позади отеля, которая неожиданно оказалась чистой и убранной.

На обратном пути он на миг задержался на третьем этаже и бросил взгляд в сторону ее комнаты в другом конце коридора, но затем все же отправился на свой пятый этаж.