Диверсант - Корчевский Юрий Григорьевич - Страница 45

— Уходим быстро! — скомандовал Саша.

Все бросились в лес. Неизвестно, сколько немцев в деревне, запросто могут преследование организовать.

— Эх, Кочкин! Предупреждал же я его — неладное с деревней, не надо ходить туда, — сокрушался Саша. Он бежал первым, выдерживая направление на северо-восток.

Минут через пятнадцать окруженцы без сил повалились на землю, хватая воздух открытыми ртами.

— Поку… шали… называется, — сипло, с паузами выдавил из себя танкист.

— Что делать будем? — отдышавшись, спросил Иван. Он явно признавал в Саше старшего, потому как не раз видел его в деле.

— Давайте решать, нас немного осталось, — стараясь сохранять спокойствие, обратился Саша к окруженцам. — Идём к своим, на Смоленск, или остаёмся в тылу и партизаним. Но потом, как решим, будем выполнять.

Похоже, окруженцы признали негласно его старшинство. Трое бойцов из группы старшины высказались за переход линии фронта — к своим.

— Я — танкист, мне боевая машина нужна, чтобы гадов этих сильнее бить. А в партизанах, кроме винтовки, ничего не будет, — пояснил танкист свою позицию.

Остальные согласно кивнули. Конечно, постоянно скрываться от немцев, нести потери, голодать — кому понравится?

— Эх, ребятки, думаете — сразу в действующие части вас возьмут? — попытался образумить их Саша, а сам подумал: «Нет, ещё помаетесь в фильтрационном лагере». Правда, об этом Саша не сказал ничего — случай, когда молчание — золото.

— Открой карту, — потребовал Саша.

Была проблема такая в войсках — карту умели читать немногие. Выходцы из крестьян и рабочих, даже окончившие военные училища, в оперативных картах разбирались плохо. Это уже потом, с года сорок второго — сорок третьего выпускники училищ стали приходить более подготовленными, могли легко обращаться с рациями, свободно читали карту, водили технику.

Читать карту — это не только возможность определиться на местности, это умение читать рельеф определения высоты. Это ещё и возможность определить реперы для стрельбы из танков, миномётов и пушек, умение определить скорость течения воды в реке и глубину. Знающий человек многое может почерпнуть из топографической карты.

Когда бежали, было не до ориентиров, но по карте было понятно: справа от них — Днепр, несущий в этих местах свои воды с севера на юг, и переправляться через него надо было по-любому. Вот Саша с группой и повернул на восток.

К полудню лес поредел, впереди открылся луг, за ним блестела вода.

— Отдыхаем, днём по открытой местности не пойдём, — распорядился Саша.

Бойцы улеглись на траву. Саша чувствовал острый голод и усталость. Вроде и прошагали сегодня немного, а ноги как чугунные. «Если не подкрепиться, завтра от усталости падать будем, — думал он. — Надо искать деревню, выпрашивать провизию — больше взять негде». И просить неудобно — не привык Саша попрошайничать. Тем не менее — голод не тётка.

— Вставай, пехота! — толкнул он в бок лежащего рядом пехотинца. — Ищи деревню и без еды не возвращайся! Выпроси, укради — но добудь! И — без мародёрства! Чтобы не позорил честь и достоинство воина Красной Армии!

— Есть.

Пехотинец встал, поправил на плече автомат, оставшийся от старшины.

— В какую сторону идти?

— Иди по лесу вдоль опушки и на открытое место не выходи. Днепр — вот он, стало быть, село, деревенька или, на худой конец, хутор должны быть обязательно.

Пехотинец ушёл с явной неохотой.

И тут подал голос танкист.

— Надо было меня послать.

— Чего же ты не вызвался добровольно?

— Ты же немца к немцам послал, — не ответил на заданный вопрос танкист.

— Это как? — удивился Саша.

— А ты разве не знал? Он из поволжских немцев. В армию ещё до войны призван был, потом — окружение. А нам политрук ещё в конце июня говорил, что немцев только в трудовые армии, на работу в тылу призывать будут. И евреев на передовую посылать нельзя — только в тыловых частях использовать.

— Не знал, — обескураженно ответил Саша.

— Может, он сейчас уже сдался немцам и сюда их ведёт. А у нас патронов — кот наплакал.

На Сашу как ушат ледяной воды вылили, аж холодный пот пробил. В таком случае надо срочно дислокацию менять, перестраховываться. А с другой стороны поглядеть — пехотинец этот воевал вместе с ними, в немцев стрелял, через железнодорожное полотно прорывался. Если бы хотел к немцам перейти, то сделать это можно было проще простого. Притворился бы раненым или убитым, а когда группа дальше пошла, поднял руки и прямиком — к гитлеровцам.

— Как ты говоришь, его имя и фамилия?

— Вилли Хаузе. Мы его Витей промеж собой называли. Когда мы с погибшим стрелком-радистом к группе прибились, он уже тут был. Кто он такой, из какой части — не знаю. Старшина его документы видел.

— М-да, занятно.

— Подозрительно! Я лично ему не верю.

— Подожди клеймо на человека ставить. Пока он ни в чём плохом не замечен, воевал не хуже других.

— Это — да, с этим не спорю.

Разговор затих. Иван и пушкарь осмысливали услышанное.

— Боец Кузьмичёв!

— Я!

— Лезь на дерево и поглядывай по сторонам. Если немцев увидишь, сигнал дашь. Я ничего плохого о Вилли Хаузе не думаю, но бережёного Бог бережёт. Остальным отдыхать.

Саша улёгся на траву, ноги поднял и положил на ствол дерева. Их в учебке в своё время сержант учил — так усталость быстрее проходит.

Все трое погрузились в сон.

Уже прошло часа четыре, когда прокукарекал петух — довольно близко и явственно.

Саша сразу проснулся. То ли сон приснился, то ли голодные галлюцинации? Откуда петуху в лесу взяться?

— Ну наконец-то! — прошипел сверху Иван. — Дрыхнете, аж храпом всех зверей разогнали.

Саша разозлился.

— Кто же в лесу кукарекает? Ты видел в лесу петухов?

— Так я по-другому не умею.

— Ну — куковал бы, как кукушка. Чего кукарекаешь?

— Так вон он, немец наш идёт!

— Тьфу ты со своим петухом, так бы сразу и говорил! Давай слазь оттуда!

— Наконец-то, — задорно отозвался Иван, — а то я весь зад на ветке отсидел.

Саша подобрался к опушке. Всмотревшись повнимательнее, он увидел между деревьями посланного им в деревню пехотинца. Поискал глазами — нет ли за ним «хвоста»? Вроде не видать.

Вскоре пехотинец был уже на месте отдыха группы. За спиной у него была наволочка от подушки, которую он, остановившись, с явным облегчением сбросил на землю.

— Товарищ… — обратившись к Саше, он запнулся.

— Называй пока командиром — я ведь тоже рядовой, как и ты.

— Товарищ командир, ваше приказание выполнено, продовольствие доставлено.

— Молодец!

Саша поймал себя на мысли, что он вслушивается в речь пехотинца — не проявится ли акцент? Но пехотинец говорил по-русски чисто, как коренной русак.

— Доставай, хвастайся добычей.

Группа моментально окружила добытчика. Он запустил руку в наволочку и вытащил целый каравай серого хлеба — явно деревенской выпечки.

— Ура, — вполголоса сказал танкист.

А когда следом показался добрый шматок солёного сала, радости бойцов не было предела.

Жестом фокусника пехотинец достал из наволочки несколько луковиц, изрядный пучок моркови и огурцы. Напоследок же, придав лицу торжественное выражение, вытащил бутылку водки. Самой настоящей, заводской, с сургучной пробкой. Всё это походило на сказку.

Саша извлёк из ножен нож и протянул танкисту.

— Дели поровну.

Сам же отозвал пехотинца в сторонку.

— Рассказывай.

— Дед у деревни коз пас, я на него случайно наткнулся. Он мне это добро и принёс.

— Ты нигде не засветился? Немцев за собой не привёл?

— Вроде нет.

— Вроде! А то когда ты ушёл, танкист тут про тебя небылицы рассказывал.

Пехотинец покраснел, как девица.

— Документы свои дай!

Боец достал солдатскую книжку. И в самом деле — Вилли Франц Хаузе.

— Так ты действительно немец?

— Мне теперь что — с гранатой под танк броситься?

— Да нет, это я так. Хоть предупредил бы.