Тайная история Леонардо да Винчи - Данн Джек - Страница 80

80

— Никко! — звал он, но голос его тонул в криках, визге и лязге ярившегося вокруг боя.

Он проложил себе дорогу на корму, к каютам, разыскивая Айше. Никколо, если он был жив, дрался сейчас на палубе.

Внутри, в сырой затененной мгле, он наткнулся на двоих турок, совсем еще мальчишек в тюрбанах, — они насиловали женщину, обрубив ей ноги и руки, как свинье на бойне. Леонардо быстро прикончил обоих, и внезапно его охватило знакомое безразличие: он не чувствовал ни гнева, ни возмущения, лишь усталость и бесконечную скорбь.

Леонардо довершил свое дело, обшарив каждую каюту, и вынужден был уйти, потому что задыхался. Корабль был в огне, и ему пришлось пробиваться наверх сквозь пламя, да и на палубе пришлось побегать, чтобы удрать от огня. Жар царапал когтями его лицо и руки. Поднялся ветер; боги или духи капризны.

И его корабль, «Надежный», отходил прочь.

Над головой да Винчи что-то заскрипело и треснуло: рухнула мачта, и парус вздулся над Леонардо, накрыв его пылающим саваном. Он прорезал себе путь на волю, когда морская вода окатила его, затушив огонь. Под ногами тоже скрипело и трещало: корабль шел ко дну. Поднялась суматоха; турки, христиане, мамлюки — все бегали, вопили и выли. Флагман накренился, и Леонардо заскользил по палубе. Он зацепился было за сетку на борту, но веревки лопнули, и мгновением позже его обожгла ледяная вода.

Когда его наконец подняли на борт «Надежного», стояли сумерки. Море, казалось, поглотило и небо и солнце. Его безжалостную колышущуюся гладь закат окрасил кровью и багрянцем, и словно розовые пальцы тянулись вверх, к облачным барашкам. Всюду плавали обломки, подымаясь на пенных гребнях и ныряя в темную глубину. А на темнеющем, истекающем кровью горизонте резными силуэтами вырисовывались три турецких судна. Их огромный флагман уцелел, и когда-нибудь он снова вступит в бой.

Леонардо видел эти корабли, он смотрел на них из воды, поверх гребней волн; и теперь, живой, измученный, закутанный в одеяла, он все еще грезил о них.

И о том, что рядом с ним Никколо и Айше.

И Симонетта.

И конечно, Джиневра…

Глава 19

КРАСНЫЙ СУЛТАН

Сколько таких, что бродят в безумье, лишившись всего!

Сколько таких, что в море ночами скорбят в заточенье!

Абу Абдалла Мухаммад бен Аби Тамим

Красный владыка владык, повелитель джиннов,

Призови духов своих, всех, кто сможет явиться!

Мольба

В тишине ночи «Надежный», пропахший смертью и людским потом и набитый, как корабль работорговцев, шел под защиту полумесяца Александрийской гавани. Как раненый зверь, он уползал в укрытие. Насосы работали без остановки, потому что корабль сидел в воде опасно низко: недавний шторм почти потопил его. Офицеры «Надежного» уступили свои каюты Деватдару и его свите. Каюту сохранил только капитан, да и то не свою.

Дождь не прекращался; тем не менее Леонардо предпочитал спать на палубе, а не делить с тараканами духоту и вонь трюма.

Сейчас Леонардо стоял у поручней рядом с Деватдаром и смотрел на мерцающий вдали алый огонь: будто огненный шар висел над городом, и сам город казался россыпью тысяч огней, лагерем огромной армии. На юге, в стороне города, куда сейчас смотрел Леонардо, даже в эту безлунную ночь горело зарево. Было ясно и сыро; на палубе спали и отдыхали солдаты и матросы. И свежести воздуха далеко разносилось негромкое пение и бормотание, раздражающее, как жужжание мух. Однако Леонардо был отделен от всего этого, словно его и его восточного повелителя окружала завеса уединения; так оно, впрочем, и было, ибо никто не осмелился бы потревожить Деватдара.

Он обладал властью над жизнью и смертью всех этих людей, включая и Леонардо. Если верить Бенедетто, он отрубил руку человеку всего лишь за неправильное приветствие; говорили, что время от времени он приказывает наказать своих воинов — просто так, в качестве предупреждения. Бенедетто находился внизу, все еще слишком слабый, чтобы подниматься на палубу; но Леонардо слышал, как в темноте перешептываются Америго Веспуччи и Зороастро да Перетола. Его друзья спаслись, как и Колумб. Но почему капитан-командор Колумб выжил, а Никколо и Айше пропали?

Дурацкая мысль. Игра настроения.

Чуть поодаль стоял Куан Инь-ци — бдительный, как всегда. Он неизменно был при Деватдаре, словно телохранитель. Впрочем, такое вполне могло быть и на самом деле.

— Что это за свет впереди? — спросил Леонардо.

— Я так и думал, что это должно заинтересовать тебя, маэстро Леонардо, — сказал Деватдар. — Ты наверняка слышал о Фаросском маяке. Он считался одним из чудес света.

— Так это он?

— Маяк был разрушен, сперва людьми, потом землетрясением. На одном только нижнем его этаже было три сотни комнат, а венчала его огромная статуя ложного бога. Благодаря маяку Александрия была практически неприступна с моря. Говорят, секрет маяка был утрачен с его разрушением.

Леонардо ждал, когда Деватдар продолжит говорить. Разговоры вокруг них стихли.

— Но это неправда, — продолжал Деватдар. — Александрия по-прежнему неприступна, благодарение Аллаху и моему повелителю. А секрет не утерян.

— Секрет?

— Древние утверждали, что могут увидеть корабли прежде их появления.

— Как это делалось? — с интересом спросил Леонардо.

Не отвечая, Деватдар смотрел на берег. Затем он повернулся и знаком велел своей охране очистить палубу. Матросов и воинов оттеснили, а с ними и Зороастро и Америго Веспуччи. Тогда Деватдар сказал небрежно, как бы между делом:

— Если калиф не казнит тебя, уверен, он сам откроет тебе секрет.

— Почему он должен меня казнить?

— Если ты не выполнишь своих обещаний. У него есть твое письмо Великолепному. Ты помнишь, о чем писал?

Леонардо кивнул.

— Я буду молиться, чтобы это не оказалось простой похвальбой, чтобы ты и вправду мог построить чудеса техники, которые летали бы в воздухе и плавали под водой.

— Я могу это сделать, — сказал Леонардо.

— Народ прозвал калифа Красным Владыкой Владык. Ты знаешь, что это значит?

И снова Леонардо ждал, пока Деватдар продолжит говорить. Насмехался ли над ним этот человек? И почему? Леонардо хотелось остаться одному, покончить со всем этим, думать, делать зарисовки в записной книжке, которая и теперь висела у него на поясе, спрятанная в кожаный кошель, чтобы защитить бумагу и чернила от каприза стихий.

— Люди думают, что он джинн, Красный Джинн, самый необузданный и могущественный из духов. Когда он убивает или карает, он превращает это в действо, празднество. Беднота, конечно, обожает его, потому что он кормит ее.

— Зачем ты мне все это говоришь?

— Только чтобы подготовить тебя, маэстро. Калиф милостив и щедр. Он осыплет тебя почестями.

— Вот как?

— Смотри не обманись. — Деватдар на миг перевел взгляд на берег, затем так же между прочим сказал: — Айше любит тебя.

Захваченный врасплох, Леонардо пробормотал:

— Вряд ли нам стоит…

— Я сам отдал ее тебе, разве нет?

— Но я не мог и подумать, что ты любишь ее.

Деватдар негромко засмеялся.

— А я не мог и подумать, что она полюбит тебя.

Леонардо ничего не ответил — он почуял опасность.

— Твой юный ученик, — сказал Деватдар, — ты любишь его?

— Я за него в ответе. Он умер или попал в рабство, и это из-за меня.

— Я спрашивал не об этом.

— Если ты хочешь знать, люблю ли я Никколо, как мужчина любит женщину, ответ будет — нет, — напряженно сказал Леонардо. — Почему Айше просила за него?

— А, так ты знаешь. Ты читаешь в умах так же, как по губам?

Леонардо промолчал.

— Если ты читаешь в умах, то не можешь не знать, что она хотела задеть тебя. Она считала, что ты любишь мальчика, а не ее. Это правда, не так ли?

— Сиятельный господин, я не знаю, как ответить на твой вопрос.