Любовная петля - Кларк Луиза - Страница 17

Когда они вышли из комнаты, Абигейл покачала головой и вздохнула.

– Пруденс, я надеюсь, ты не собираешься следовать в жизни примеру твоей сестры? Иногда я боюсь, что она плохо кончит со своими нелепыми идеями.

Пруденс ответила серьезно:

– Нет, мама. Алиса красива и постоянно окружена лучшими мужчинами, но мне кажется, она не захочет связать свою жизнь с кем-нибудь из них. Она слишком многого хочет. Я более практична. Я хотела бы выйти замуж за человека, имеющего собственность и положение в обществе, который не был бы мне противен. Я не хочу никаких сердечных привязанностей.

– Хорошо, – Абигейл аккуратно отложила шитье и начала считать поименно будущих гостей, загибая пальцы. Деловые рассуждения Пруденс о дальнейшем замужестве тут же оказались забыты из-за более насущных проблем – кого пригласить, что подавать к столу, во что одеться для этого вечера.

Следующие несколько дней все были заняты делом – разосланы приглашения и получены ответы. Члены комитета Стразерна ответили очень быстро, поэтому не прошло и двух дней, как сэру Филиппу послали уведомление с вопросом – сможет ли он посетить их маленький семейный вечер, который устраивают супруги Стразерн. Сэр Филипп с удовольствием принял приглашение, тогда такие же разослали остальным гостям.

Подготовка к вечеру шла очень быстро. В доме провели генеральную уборку. В большом зале и музыкальной комнате, где стоял клавесин, мебель была отполирована до блеска. Алиса села за клавесин и с задумчивой улыбкой сыграла какую-то веселую мелодию, но знала, что танцы устраивать нежелательно.

Она смутилась, осознав, что представила себя танцующей не с Цедриком Инграмом, а с сэром Филиппом Гамильтоном.

Когда прибыли гости и сэр Филипп Гамильтон был должным образом представлен всем и каждому, Стразерн решил, что пора незаметно ускользнуть с несколькими джентльменами, чтобы обсудить с ними детали встречи Томаса, а Гамильтон всецело завладеет вниманием гостей, поэтому никто даже не заметит его исчезновения.

– Посол короля должен прибыть через две недели – начал лорд Стразерн свое тайное заседание. – Человек, которого посылают к нам, – мой сын Томас. Вы, конечно, его знаете…

Он замолчал и внимательно обвел взглядом всех присутствующих, потом продолжал:

– Недавно я получил сообщение, вызывающее беспокойство, – одному из членов Тайного Союза нельзя доверять, но не уверен, что это правда. Я предупредил Томаса, он прибудет в Фенвикскую бухту в полночь. Мною намеренно изменены время и место прибытия, так что об этом знают только те, кто сейчас здесь находится. Не думаю, что возникнет какая-то опасность, если нас встретят люди лорда протектора. Нам достаточно будет инсценировать маленькое событие: небольшая компания джентльменов ночью на пустынном пляже, якобы встречающая контрабандистов, не вызовет никаких сомнений. Конечно, предупредительность не помешает. Поэтому мы выставим дозорного, надеюсь, это тоже будет нормальным.

Четверо мужчин в Королевском салоне слушали с серьезными лицами. Цедрик Инграм заговорил первым:

– Разумное предложение, Стразерн. Контрабанда у нас на берегу распространена. И хотя лорд протектор и его прихвостни пытались положить этому конец, до сих пор мы пользуемся ею. Даже если патруль натолкнется на нас, он не заподозрит настоящую причину.

– Все равно они нас арестуют! – сказал сэр Генри Баллентайн, человек нервного вида. Его имение находилось в десяти милях от Западного Истона, и он осуществлял связь между Стразерном и роялистами Уэльса. Генри Баллентайн был из тех, у кого всегда полно идей, которые невозможно осуществить. Но людей, желающих жертвовать головой ради короля, находилось не так уж много, поэтому Стразерну было необходимо мириться с их странностями и недостатками.

– Мы станем в тени, пока не придет корабль, – успокоил он. – Патруль нас не заметит, уверяю вас, Баллентайн. Ну а теперь, я хотел бы просить вас, Цедрик Инграм, вас, юный Грэхам, и еще одного человека быть на пляже в тот вечер. Мы попросим Барнауса Вишингема, кузнеца, чтобы он взялся быть дозорным.

Сэр Генри Баллентайн согласился участвовать очень неохотно и только потому, что его настойчиво попросили, и Стразерн подумал, что тот предпочел бы не приходить. Остальные согласились сразу.

– Отлично, встречаемся в полночь на пляже через две недели. В первый вечер Томас пойдет с кем-то из вас…

– Он, несомненно, придет сюда, – сказал Цедрик, вскинув брови.

– Не обязательно, – холодно ответил Стразерн. – Ему надо встретиться со многими группировками, поэтому придется быть в разных местах. Еще не решено, откуда он начнет.

– Разумно, – подтвердил нервный сэр Генри. Стразерн кивнул.

– Подробности я сообщу тому, кто будет избран для предоставления ему убежища, как только приму решение. А сейчас, господа, предлагаю вернуться к гостям, чтобы наше отсутствие не казалось слишком долгим.

Цедрик Инграм выждал, пока все ушли, и спросил:

– У кого вначале остановится Томас?

Стразерн пристально посмотрел на него – Цедрик не дрогнул.

– У меня, – наконец, сказал он. – Хотя Союз организовал, чтобы представитель был послан в каждый район страны, его маршрут разрабатывают местные роялисты. Вам, конечно, известно, что есть выступающие за активный переворот, которым удалось снискать благосклонность короля. Члены Союза считают переворот преждевременным. Его Величество, выслушав эти разные мнения, решил послать своих доверенных. В Тайном Союзе считают, что посланники подтвердят их точку зрения: восстание провалится и, что хуже всего, объединит республиканцев – к чему они так стремятся – чтобы защищаться от угрозы возвращения монархии.

– Мы с вами расходимся во мнениях по этому вопросу, Стразерн. Я считаю, Англия слишком долго терпит ярмо пуритан! Необходимо показать им, что мы – мужчины, и, причем, опасные! Я бы с радостью принял участие в восстании.

– Знаю. Вам разрешат проголосовать за вашу точку зрения, Инграм, когда мы встретимся с Томасом. Если большинство согласится с вами, король узнает об этом. Ну, а теперь я не хочу, чтобы мое отсутствие было неверно истолковано. Вернемся на вечер.

Цедрик вынужден был согласиться, и сделал это с улыбкой и готовностью, однако, выразив недовольство по поводу расхождения мнений.

Когда они вошли, большой зал был пуст. Переливчатый голос весело звучавшего клавесина привел их в музыкальную комнату. Они увидели, что Абигейл играла, а гости танцевали. Поскольку танцы официально были запрещены, то элемент риска усиливал удовольствие, которое явно испытывали люди от движения под музыку.

– Великолепная идея, – тихо сказал Цедрик, когда они остановились в дверях музыкальной комнаты, – и как она могла прийти в голову леди Стразерн, чтобы посметь разрешить танцы?

Стразерн едва сдержался от ругательств. В действительности, все соседи, приглашенные на вечер, были убежденными роялистами, но это не означало, что можно так явно пренебрегать правилами. Особенно теперь.

Однако в глазах Цедрика Инграма Стразерн не собирался уличать ошибку, допущенную его женой. Он понимал, что Цедрик не из числа его друзей, а всего лишь сочувствующий его идее возвращения короля на трон. И зятем – ему не был. Во всяком случае, пока.

– Бесспорно, у моей жены были причины, чтобы согласиться на это. Я непременно выясню, а сейчас лучше не обращать внимания.

Цедрик хмыкнул. Потом, в порыве юношеского очарования, что с ним случалось весьма редко и по-своему внушало симпатию, он засмеялся:

– Должен признаться, что я с удовольствием потанцевал бы с вашей дочерью. Где она? Вы ее видите?

К несчастью, Эдвард увидел ее.

В центре танцующих были Филипп и Алиса.

Одетая в платье цвета морской волны с лифом, украшенным серебряным шитьем, и шелковой нижней юбкой в голубую и серебряную полоску, Алиса не сводила глаз с Филиппа и представляла собой романтическое видение. Улыбка на ее устах растопила бы сердце любого мужчины. На щеке обозначилась соблазнительная ямочка, и когда она говорила, ее живые голубые глаза искрились от удовольствия.