Албанские народные сказки - Автор неизвестен - Страница 80

КРЕСТЬЯНИН, УХОДИВШИЙ НА ЗАРАБОТКИ

Крестьянин, уходивший в чужие страны на заработки, возвращался домой. Немного не дойдя до родной деревни, встретил он на дороге корчмаря.

— Здравствуй! — обрадовался крестьянин старому знакомому. — Ну, расскажи, как дела, как вы тут поживаете? Дома у меня все в порядке?

— Здравствуй, добро пожаловать в родные края! — ответил корчмарь. — Дома у тебя, слава богу, все в порядке. Живут, как у Христа за пазухой. Грех на бога роптать. Только вот собака у вас недавно издохла.

— Жалко. А что случилось с собакой?

— Мяса объелась.

— Где же она взяла столько мяса, чтобы объесться?

— Так у вас же волы пали, мяса было хоть отбавляй.

— Как волы пали? Почему они пали?

— Надорвались. Тащили надгробный камень на могилу хозяйки, надорвались и пали.

— Какой надгробный камень? Разве она умерла, моя жена?

— Так ведь у нее брат умер, Суло, она день и ночь по нему плакала, а потом и сама умерла.

— Как же так? Выходит, у меня теперь никого больше нет? И дом стоит с заколоченной дверью?

— С какой заколоченной дверью? О чем ты говоришь? Дверь вообще не закрывается. Я забрал дом за долги и там, где у тебя раньше висели старые ружья, развесил бурдюки с вином, так дверь теперь день и ночь открыта, народ, сам понимаешь, идет и идет.

МУЛ С ПРИПЛОДОМ

Послал однажды визирь за Насреддином и велел ему прийти в его крепость. Насреддин, чуть живой от страха, отправился к визирю, рассуждая по дороге сам с собой:

— Зачем он позвал меня, боже праведный? Что со мной будет? Наверно, кто-нибудь донес на меня! Ох-ох-ох! Этого еще не хватало! А вдруг он собирается отрубить мне голову? Боже упаси! Что может быть на свете хуже того, что происходит: я сам, на своих собственных ногах, никто меня на веревке не тянет, иду в крепость, чтобы живым попасться в когти этому дикому зверю! Как я умудрился оказаться в такой ловушке? А может, не ходить туда? Да разве можно не пойти? Ну, будь что будет… Кто знает, вдруг со мною ничего плохого не случится, обойдется как-нибудь… Пойду уж, авось аллах не даст меня в обиду, а там как получится… Все равно рано или поздно придется умирать…

Когда он открывал ворота крепости, ноги у него тряслись и не слушались, словно ватные. Он попросил слуг проводить его к визирю. Визирь встретил Насреддина во дворе, держа за поводок хорошего молодого мула.

— Ты кто такой? — спросил визирь.

— Господин! — простонал Насреддин, дрожа от страха. — Я человек бедный, такой бедный, что второго такого ты не встретишь под нашими небесами, ничего у меня за душою нет, а то, что есть, заработано потом и кровью. Я человек спокойный, живу тихо, в трудах и заботах, никогда ни с кем не ссорюсь и не спорю, никогда и ничем воды не замутил…

— Ну, хорошо, хорошо, достаточно. Скажи, как тебя зовут?

— Меня? Как зовут? Ох, сейчас скажу, да, да… Но я ничего плохого не сделал… Я вообще не способен ни на что плохое… Все, кто знают твою мудрость, скажут тебе… Я не говорю это, чтобы хвалить себя, но ты можешь спросить кого угодно… Более доброжелательного человека, чем я, найти невозможно! Я ведь с детства так воспитан: никогда не скажу «нет!», всегда скажу «да!».

— Имя, имя! Перестань стонать и охать, скажи, как тебя зовут!

— Меня-то? Сейчас, сейчас… Ох уж… Да что и говорить, для меня это такая огромная честь — собственными глазами видеть визиря! Мало того, беседовать с визирем, назвать ему свое имя! О, великий аллах, какое это счастье! А зовут меня Насреддин…

— Да, правда… Я ведь звал тебя! Но до чего же ты успел мне надоесть своей болтовней, а мы еще и не начинали разговора! Вот что, Насреддин, скажи мне, только без лишних слов, что обо мне говорят люди?

— О тебе? Да такое говорят, что лучше ничего и сказать нельзя.

— Это обо мне-то, который камня на камне не оставил во всей округе? Который сажает всех в тюрьмы, режет и убивает безо всякой жалости, грабит, выгоняет людей из домов? Как можно говорить обо мне хорошее?

— Да, да, все говорят о тебе только хорошее… и стар и млад… и мужчины и женщины… все хвалят тебя… благословляют… клянутся именем твоим…

— Ну, ладно, ладно, хватит… А ты, Насреддин, что обо мне говоришь?

— Я? Я говорю, что другого такого прекрасного правителя, как ты, нет на белом свете! Я говорю, что в сердцах наших потому расцветает счастье, что мы живем под сенью твоей…

— Ох, Насреддин, Насреддин, не говоришь ты мне правды… Но послушай, что я тебе скажу. Мало у меня друзей, конечно, но знаешь ли ты, что среди этого небольшого числа друзей находишься и ты?

— Я?! Я — друг визиря?! Нет, это невозможно. Слишком я маленький человек для этого. Мне даже во сне такое не снилось…

— Да, с сегодняшнего дня и до конца своей жизни ты будешь моим самым лучшим другом. И в знак своей любви и дружбы я дарю тебе этого мула. Я хочу, чтобы ты мог совершать на нем прогулки в свое удовольствие, возить все, что тебе вздумается… А через год ты вернешь мне его с приплодом. Понял?

— Да продлит аллах твою жизнь, благословенный господин! Да сопутствует тебе удача во всех твоих делах! А что касается меня, то почему же через год я не верну тебе мула с приплодом?

Взял Насреддин мула под уздцы и вывел его из крепости. Затем уселся на него верхом и проскакал через весь город и базарную площадь, вздымая клубы пыли. Все горожане увидели его на муле и очень удивлялись. Кто-то спросил:

— Где ты взял, Насреддин, этого мула?

— Мне подарил его визирь в знак дружбы!

— Подарил визирь в знак дружбы? Как же ты сумел подружиться с визирем?

— А вот сумел и подружился! Когда приходит удача, открывай дверь шире! Правда, у подарка есть свой секрет, да ладно уж… Может, обойдется…

— Какой же это секрет?

— Да вот, велел он мне через год вернуть этого мула с приплодом.

— Мула с приплодом? Да что ты? Кого же этот мул, по-твоему, родит?

— Вы, конечно, правы, дорогие друзья, — ответил Насреддин. — Я тоже знаю, что до сих пор ни один мул еще никого не родил, но ведь в году триста шестьдесят пять дней! Фью! До тех пор или я помру, или мул околеет, или черти сожрут визиря, провались он пропадом! А сейчас я буду кататься на муле в свое удовольствие! Недаром говорят — что бог ни делает, все к лучшему.

ЕШЬ МЯСО, ЧУРК [32]!

Позвали однажды Насреддина в гости. Он как был после работы, так и отправился туда, не заходя домой и не переодеваясь. Хозяева увидели, что он в старой и поношенной одежде, и посадили его в самый дальний угол комнаты.

Позвали Насреддина в этот же дом еще раз. Насреддин надел новый чурк — выходное пальто, подбитое мехом, — и отправился в гости. Хозяева увидели, что на нем новый богатый тулуп, и усадили его во главе стола.

Когда хозяева и гости приступили к еде, Насреддин поднял полу чурка, сунул ее в котелок с чорбой [33]и проговорил:

— Раз уж тебе такой почет, мой чурк, то ты и ешь это мясо и хлебай эту чорбу!

ТРИ ЯГОДЫ ИНЖИРА В ПОВОЗКЕ

Взял однажды Насреддин три спелых ягоды инжира, положил их на дно высокой корзины, которую используют для сбора винограда, поставил корзину на повозку, запряг в повозку волов и поехал к визирю.

Когда визирю доложили, что приехал Насреддин с большой корзиной на повозке, тому стало очень интересно, что же такое Насреддин ему привез. Поэтому визирь быстро спустился во двор и подошел к его повозке. Насреддин с почтением приветствовал визиря и сказал:

— Благословенный господин, поскольку я человек очень бедный, мне до сих пор никогда не доводилось что-нибудь подарить тебе. Сегодня удача посетила меня, и я увидел на своем инжире три крупных и спелых плода. Я сорвал их и привез тебе в подарок.