Ангелология - Труссони Даниэль - Страница 53

Поэтому мне было очень трудно оценить обман Габриэллы. Если мои впечатления были правильными, то Габриэлла не только работала против ангелологов, но и вместе с доктором Рафаэлем предала доктора Серафину. Хотя я верила, что Габриэллу свел с ума мужчина не из нашей академии, теперь я знала, что ее роман был более коварным, чем я ожидала. Скорее всего, доктор Рафаэль работал вместе с Габриэллой против наших интересов. Я понимала, что должна рассказать обо всем доктору Серафине, но не могла заставить себя сделать это. Мне требовалось время, чтобы понять собственные чувства, прежде чем открыть кому-либо свое знание.

Посчитав, что надо обсудить и другие дела, я заговорила о том, что привело меня в ее кабинет.

— Простите, что меняю тему, — осторожно сказала я. — Я должна спросить вас кое о чем, касающемся первой ангелологической экспедиции.

— Вы для этого пришли сюда сегодня утром?

— Я провела почти всю ночь, изучая текст Клематиса, — ответила я. — Я прочла его много раз и почувствовала — что-то здесь не то. Я не могла понять, что именно в отчете меня беспокоит, а потом поняла — вы никогда не говорили мне про лиру.

Доктор Серафина улыбнулась с обычным профессорским спокойствием.

— Именно поэтому мой муж разочаровался в Клематисе, — ответила она. — Он провел десять лет, пытаясь найти информацию о лире, — перерыл по всей Греции библиотеки и антикварные лавки, писал письма ученым, даже вычислял связи брата Деопуса. Но все бесполезно. Если Клематис нашел лиру в пещере — а мы полагаем, что так и было, — ее либо потеряли, либо уничтожили. Не имея возможности самим завладеть ею, мы договорились никому не говорить про лиру.

— А если бы у вас была такая возможность?

— Тогда больше не надо было бы молчать, — ответила доктор Серафина. — С картой все было бы по-другому.

— Но вам не нужна карта, — проговорила я.

Все мысли о Габриэлле, докторе Рафаэле и подозрениях доктора Серафины испарились. Я взяла в руки брошюру и открыла ее на странице, над которой ломала голову.

— Вам не нужна карта. Все написано здесь, в отчете Клематиса.

— Что вы имеете в виду? — спросила Серафина, уставившись на меня так, словно я только что призналась в убийстве. — Мы изучили в тексте каждое слово каждого предложения. Нет никакого упоминания о точном местоположении пещеры. Есть лишь какая-то несуществующая гора где-то около Греции, а Греция — очень большая страна, дорогая.

— Вы, может, и изучили каждое слово, — ответила я, — но эти слова ввели вас в заблуждение. Подлинник рукописи все еще существует?

— Записи брата Деопуса? — переспросила доктор Серафина. — Конечно. Они заперты в хранилищах.

— Если вы дадите мне доступ к первоисточнику, — сказала я, — я уверена, что смогу показать, где находится пещера.

Пещера Глотка Дьявола, Родопы, Болгария.

Ноябрь, 1943 год

Мы ехали по узким дорогам, вьющимся в тумане, по каньонам с высокими, резко обрывающимися стенами. Перед экспедицией я изучала геологию региона, но все же представляла себе Родопские горы совершенно иначе. Из описаний бабушки и историй отца о его детстве я запомнила деревни в стране вечного лета, фруктовые деревья, виноградные лозы и нагретые солнцем камни. В детстве я верила, что горы походят на песочные замки, которые штурмует океан, — глыбы растрескавшегося песчаника с бороздками и канавками на светлой мягкой поверхности. Но когда мы поднялись сквозь клубы тумана, я увидела массивную неприступную скалу с каменными пиками, нагроможденными один на другой, торчащими на фоне неба. Над заснеженными долинами возвышались вершины в белых шапках; скалы впивались в бледно-голубое небо.

Доктор Рафаэль остался в Париже готовиться к нашему возвращению, что было непросто при надвигающейся угрозе оккупации. Экспедицию возглавляла доктор Серафина. К моему удивлению, в их союзе ничего не изменилось после нашей беседы, или мне так показалось, хотя я очень внимательно наблюдала за ними, пока война не добралась до Парижа. Я готовилась к разрушениям, которые принесет война, но не подозревала, насколько быстро изменится моя жизнь, как только немцы займут Францию. По требованию доктора Рафаэля я жила со своей семьей в Эльзасе, училась по нескольким книгам, которые привезла с собой, и ждала новостей. Связи почти не было, и много месяцев я ни слова не слышала об ангелологии. Несмотря на срочность миссии, все планы, касающиеся экспедиции, были приостановлены до конца сорок третьего года.

Доктор Серафина ехала на переднем сиденье фургона и разговаривала с Владимиром на смеси французского и ломаного русского. Владимир вел машину на большой скорости и так близко к краю пропасти, что казалось, мы вот-вот соскользнем и покатимся по гладкой поверхности, чтобы навсегда скрыться из вида. Когда мы поднялись еще выше, дорога превратилась в извилистую каменистую тропинку через густой лес. Время от времени на пути попадались селения. Дома вырастали в долине, словно грибы. Вдалеке виднелись каменные развалины стен, построенных еще римлянами. Наполовину засыпанные снегом, они мало отличались от скал. Зрелище было восхитительное и одновременно угрожающее. Страна моей бабушки и отца пугала меня.

Каждый раз, когда колеса увязали в снегу, мы откапывали их. Одетые в толстые шерстяные пальто и прочные ботинки из бараньей кожи, мы походили на жителей горных селений, которых в пути застала метель. Только качество нашего транспортного средства — дорогого американского фургона К-51 с радиостанцией и цепями вокруг колес, подарка щедрого покровителя Валко из Соединенных Штатов, — и оборудование, тщательно упакованное в мешковину и обвязанное веревками, могло бы нас выдать.

Преподобный Клематис из Фракии позавидовал бы нашей скорости, хотя мы останавливались на каждом шагу. Он путешествовал пешком, а груз несли мулы. Я всегда считала, что первая ангелологическая экспедиция была гораздо менее опасна, чем вторая, — мы собирались войти в пещеру глубокой зимой, во время войны. И все же Клематис подвергался опасностям, какие нам были неведомы. Основатели ангелологии были вынуждены скрывать свою работу и не показывать успехов. Они жили в ортодоксальную эпоху, и за их действиями очень внимательно наблюдали. Из-за этого они продвигались слишком медленно, у них не было крупных достижений по сравнению с ангелологией современности. Их исследования увенчались определенными успехами, мы изучаем их спустя столетия. Если бы их раскрыли, то объявили бы еретиками и отлучили от церкви, а может, посадили бы в тюрьму. Я знала, что преследования не остановили бы миссию, но серьезно задержали бы ее. Учредители ангелологии пожертвовали многим, чтобы продолжать свое дело. Они верили, что ими повелевают высшие силы, так же как я полагала, что ангелология — мое призвание.

Экспедиции Клематиса грозили воровство и недоброжелательность со стороны сельчан, а мы больше всего опасались, что нас перехватят враги. После оккупации Парижа в июне сорокового года мы были вынуждены уйти в подполье и отложить экспедицию. Несколько лет мы втайне готовились к путешествию, собирали припасы и информацию о местности, создавали сеть преданных ученых и членов совета, ангелологов, за долгие годы верного служения нашему делу доказавших, что им можно доверять. Но меры безопасности изменились, когда доктор Рафаэль нашел покровителя — богатую американку. Она помогала нам, проникнувшись уважением к нашей работе. Когда мы приняли помощь со стороны, нас стало легко обнаружить. С деньгами и влиянием благотворительницы наши планы продвигались, а опасения — росли. Мы не могли знать наверняка, известны ли нефилимам наши намерения. Мы не знали — а вдруг они уже в горах и следят за каждым нашим шагом.

Я дрожала в фургоне, но не от холода, а от нетерпения. Меня укачивало — путь проходил по ледяным ухабистым дорогам. Остальные члены группы — трое опытных ангелологов — сидели рядом и со страстной убежденностью спорили о предстоящей миссии. Эти люди были намного старше меня и работали вместе задолго до моего рождения, но именно я разгадала тайну местонахождения пещеры, заслужив особый статус среди них. Габриэлла была моим единственным конкурентом на это место, но она покинула академию в сороковом году, исчезла, даже не попрощавшись. Она просто забрала из квартиры свои вещи и испарилась. Тогда я думала, что ей сделали предупреждение, возможно, даже исключили, и она уехала молча от стыда. Выгнали ее или она скрылась вместе со всеми, я не знала. Хотя я понимала, что заслужила место в экспедиции благодаря своим успехам, меня не оставляли сомнения. Втайне я мучилась вопросом: вдруг меня взяли только потому, что ее не было рядом?