Ангелология - Труссони Даниэль - Страница 63

Плечи доктора Рафаэля опустились. Он облегченно вздохнул.

— Футляр в безопасности, — сказал он. — Но они задержали наших агентов.

— Разумеется, — кивнула монахиня. — Они бы никогда не позволили таким ценным пленникам уйти, не получив у них взамен что-нибудь не менее ценное, чем свобода.

— И какие их условия? — спросил доктор Рафаэль.

— Обмен — сокровища ангелологов, — ответила монахиня.

— И что они подразумевают под «сокровищами»? — негромко спросил доктор Рафаэль.

— Они точно не сказали, — ответила монахиня. — Но в любом случае им известно, что мы привезли из Родопских гор нечто ценное. Я полагаю, нам надо выполнить их пожелания.

— Это невозможно, — возразил доктор Леви-Франш. — Об этом и речи быть не может.

— Мне кажется, они точно не знают, что именно нашла экспедиция в горах, только то, что это что-то важное, — вмешалась Габриэлла, выпрямившись на стуле.

— Может быть, захваченные агенты рассказали, что они вынесли из пещеры, — предположила монахиня. — Под таким давлением это было бы естественно.

— Полагаю, ангелологи будут соблюдать наш кодекс, — с гневом ответил доктор Рафаэль. — Насколько я знаю Серафину, она всех заставит молчать.

Он отвернулся, и я увидела, как у него на лбу сверкают капельки пота.

— Она выдержит допросы, хотя всем известно, что их методы могут быть более чем жестокими.

Атмосфера сгустилась. Все понимали, как зверски нефилимы обращаются с людьми, особенно если хотят чего-то добиться от них. Я слышала рассказы о пытках, к которым они прибегали, и могла себе представить, что они сделают с нашими коллегами, чтобы получить информацию. Закрыв глаза, я зашептала молитву. Я не знала заранее, что может случиться, но понимала всю важность сегодняшнего вечера. Если мы потеряем то, что нашли в пещере, наша работа пропадет зря. Находки были слишком ценными, но станем ли мы жертвовать ради них всей командой ангелологов?

— Я уверена в одном, — сказала монахиня и посмотрела на часы. — Они еще живы. Нам позвонили около двадцати минут назад. Я сама говорила с Серафиной.

— Она могла говорить свободно? — спросил доктор Рафаэль.

— Она убеждала нас сделать обмен, — ответила монахиня. — Она особо просила доктора Рафаэля поторопиться.

Доктор Рафаэль сложил руки перед собой. Казалось, он изучал что-то, лежащее на столе.

— Что вы думаете о таком обмене? — спросил он, обращаясь к совету.

— У нас нет выбора, — сказал доктор Леви-Франш. — Обмен противоречит нашим правилам. Мы никогда не совершали обменов в прошлом, и, полагаю, нам не стоит делать исключений, независимо от того, как мы относимся к доктору Серафине. Мы не можем отдать им материалы, привезенные из ущелья. Мы сотни лет готовились к тому, чтобы получить их.

Я ужаснулась, услышав, что дядя Габриэллы так равнодушно говорит о моем преподавателе. Мое негодование немного улеглось, когда я увидела, с какой неприязнью смотрит на него Габриэлла. Так она когда-то смотрела на меня.

— Тем не менее, — сказала монахиня, — мы получили сокровище благодаря доктору Серафине. Если мы ее потеряем, то не сможем двигаться вперед.

— Обмен невозможен, — настаивал доктор Леви-Франш. — Мы не успели изучить записи и проявить фотографии. Получается, экспедиция оказалась бесполезной.

— А лира, — сказал Владимир, — невозможно представить, что случится, если она попадет им в руки. Последствия могут быть ужасны. И не только для нас — для всего мира.

— Согласен, — кивнул доктор Рафаэль. — Инструмент необходимо сохранить от них любой ценой. Но ведь должен быть какой-то выход.

— Я знаю, что вы не разделяете моих взглядов, — сказала монахиня. — Но этот инструмент не стоит человеческой жизни. Мы обязательно должны сделать обмен.

— Но сокровище, которое мы нашли, — венец огромных усилий, — возразил Владимир.

Он говорил с сильным русским акцентом. Порез под глазом зашили, виднелись лишь свежие страшные швы.

— Наверное, вы не подумали о том, что мы потеряем с таким трудом добытый артефакт и никогда не сможем его вернуть.

— Я подумала, — ответила монахиня. — В такой ситуации необходимо понять, что ничего нельзя поделать. Это не в наших силах. Мы должны положиться на Бога.

— Смешно, — фыркнул Владимир.

Пока члены совета спорили, я смотрела на доктора Рафаэля. Он сидел так близко, что я чувствовала кисло-сладкий аромат шампанского, которое мы пили всего несколько часов назад. Я видела, что он молча формулирует свои мысли, ожидая, пока остальные исчерпают аргументы. Наконец он поднялся, жестом попросив собравшихся замолчать.

— Тихо! — велел он.

Я никогда раньше не слышала, чтобы он говорил с таким напором.

Все повернулись к нему, удивившись внезапной властности в его голосе. Хотя он был председателем совета и известнейшим ученым, он редко показывал свою власть.

— Сегодня я взял эту юную девушку-ангелолога на вечеринку, — начал доктор Рафаэль. — Это был бал, который устраивали наши враги. Думаю, не покривлю душой, если скажу, что вечеринка была великолепной, не правда ли, Селестин?

Не в состоянии подобрать слова, я лишь кивнула.

— У меня были на это причины, — продолжал доктор Рафаэль. — Я хотел показать ей наших врагов вблизи. Я хотел, чтобы она поняла, что силы, против которых мы боремся, — здесь, живут рядом с нами в наших городах, воруют, убивают и грабят, а мы за этим беспомощно наблюдаем. Думаю, этот урок произвел на нее впечатление. А сейчас я вижу, что многим из вас не помешал бы такой воспитательный эпизод. Вижу, мы забыли, для чего мы здесь.

Он указал на кожаный футляр, лежащий между нами.

— Мы не можем проиграть эту борьбу. Преподобные отцы не боялись прослыть еретиками, создавая наше учение. Они сохранили тексты во времена, когда церковь сжигала людей и книги. Они переписывали пророчества Еноха и рисковали жизнью, передавая следующим поколениям информацию и ресурсы. Это их борьба, которую мы продолжаем. Вспомните «Комментарии к сентенциям Петра Ломбардского» Бонавентуры, где так красноречиво доказано метафизическое основание ангелологии, доказано, что ангелы — это одновременно материальная и духовная субстанция. Вспомните отцов-схоластов. Дунса Скота. Сотни тысяч тех, кто стремился преодолеть интриги злых сил. А сколько из них пожертвовали ради этого жизнью? Сколько с радостью сделали бы это снова? Это — их борьба. И через сотни лет мы стоим перед таким же выбором. Как бы то ни было, это бремя лежит на наших плечах. В нашей власти определить будущее. Мы можем продолжить борьбу или сдаться.

Он встал, подошел к футляру и взял его в руки.

— И решить это надо немедленно. Проголосуют все члены совета.

Как только доктор Рафаэль призвал голосовать, присутствующие подняли руки. К моему чрезвычайному изумлению, Габриэлла тоже получила это право, хотя ей никогда не разрешали посещать собрания, не говоря о возможности принимать решения. Несмотря на то что я провела годы за работой, чтобы подготовиться к экспедиции, и рисковала жизнью в пещере, мне не предложили участвовать. Габриэлла была ангелологом, а я до сих пор новичком. Слезы гнева и поражения показались у меня на глазах. Комната расплылась, и я едва могла разобрать, как проходит голосование. Габриэлла подняла руку в пользу обмена, так же как доктор Рафаэль и монахиня. Но многие пожелали остаться верными нашим кодексам. Когда подсчитали голоса, оказалось, что тех, кто голосовал за обмен, и его противников получилось одинаковое количество.

— Мы разделились поровну, — объявил доктор Рафаэль.

Члены совета смотрели друг на друга, как бы спрашивая, кто может изменить свое мнение, чтобы нарушить равный счет.

— Я предлагаю, — наконец сказала Габриэлла, бросая на меня взгляд, в котором мелькнула надежда, — дать Селестин возможность проголосовать. Она участвовала в экспедиции. Разве она не заслужила право голоса?

Все взгляды обратились на меня. Члены совета согласились. Мой голос мог решить вопрос. Я тщательно взвешивала выбор, понимая, что это решение наконец позволит мне занять место среди ангелологов.