История человеческих жертвоприношений - Ивик Олег - Страница 6

Впрочем, человеческие жертвоприношения сопровождали похороны владык Египта только в глубокой древности. Семерхет был, возможно, последним царем Египта, при котором они практиковались. Усыпальницы его преемника Каа (последнего владыки Первой династии) и членов его семьи окружены гробницами придворных, но археологи по ряду признаков сомневаются, что эти люди были принесены в жертву. Возможно, они были захоронены рядом со своими покойными владыками позднее. Во всяком случае, с этого времени обычай заупокойных человеческих жертв выходит из моды.

Теперь все, даже фараоны, удовлетворялись нарисованными или скульптурными портретами слуг. Кроме слуг, в последнее путешествие имело смысл брать с собой и вооруженную охрану, поскольку настало время, когда загробный мир Египта начал буквально кишеть всевозможными чудовищами. Здесь появились и страшный «Пожиратель ослов», и «Поглотитель миллионов», и крокодилы, и весьма опасные бегемоты… Все они угрожали жизни покойного на его пути к судилищу Осириса. Для борьбы с этой нечистью египтяне стали укладывать в свои гробницы целые вооруженные отряды. Например, номарх (правитель области) Месетхи, живший при Десятой династии (в самом конце третьего тысячелетия), взял с собой отряд из восьмидесяти человек: сорок копейщиков и сорок лучников-нубийцев. Но кровь номарх не проливал: все воины были представлены статуэтками.

К середине второго тысячелетия до н. э. могилы египтян заполняются множеством статуэток, так называемых ушебти, назначением которых было не столько обслуживать своего хозяина в загробном мире, сколько заменять его, когда покойного призовут на общественные работы. Поскольку в земной жизни египтяне личной свободы не имели и любого из них могли в любой момент призвать для общественно-полезной деятельности, никто не сомневался, что и в мире загробном все обстоит примерно так же. И умерший египтянин, несмотря на то, что он становился равен богам и получал имя Осириса, мог быть мобилизован на перетаскивание песка и рытье каналов. Сгладить эту несправедливость должны были ушебти, откликавшиеся на имя покойного словами «Я здесь». В египетской «Книге мертвых» приводится наставление для ушебти:

«О этот ушебти! Если Осирис-(имярек) будет призван выполнять любую работу, какую выполняют там, в Херет-Нечер (загробный мир. — О. //.), и будут тяготы ему там, как человеку, несущему свои обязанности, ты должен взять на себя все эти работы, которые делаются там: возделывать поля, обустраивать берега, перевозить через реку песок с запада на восток. „Я сделаю это. Я здесь!“ — скажешь ты».

При наличии множества ушебти, а также при том, что слуги, нарисованные на стенах гробниц, исправно несли свою службу в загробном мире, заупокойные человеческие жертвоприношения у египтян потеряли всякий смысл.

Что же касается жертвоприношений по другим поводам, то в историческое время египтяне не использовали людей в качестве жертвы. Египетское искусство оставило множество изображений, на которых цари убивают пленных врагов. Но с тем же успехом эти изображения могли носить символический характер и попросту воспевать очередную победу. И даже если царь убивал пленников собственноручно (сохранились, в частности, изображения, где это, вместе со своим супругом, делает очаровательная Нефертити), нет оснований думать, что эти убийства были деянием сакральным. Хотя в таких сценах, как правило, и присутствуют боги — но они присутствуют на множестве изображений царя, подтверждая своим авторитетом любое его действие.

Побежденных убивали и сами боги — как гласит надпись на стене храма Хора в Эдфу, еще бог Хор Бедхетский в глубочайшей древности, когда бог Ра воевал с демонами, «увел 381 пленного и убил их пред Ладьей Ра».

Интересно, что, хотя античные авторы довольно часто упоминают человеческие жертвоприношения, якобы совершаемые египтянами, делают они это с чужих слов; ни свидетельствами очевидцев, ни археологическими находками эти обвинения не подтверждаются. Недаром «отец истории» Геродот писал:

«Много ходит в Элладе… нелепых сказаний. Так, например, вздорным является сказание о том, как египтяне по прибытии Геракла в Египет увенчали его венками, а затем в торжественной процессии повели на заклание в жертву Зевсу. Сначала Геракл не сопротивлялся, а когда египтяне хотели уже приступить к закланию его на алтаре, собрался с силами и перебил всех египтян. По моему же мнению, подобными рассказами эллины только доказывают свое полное неведение нравов и обычаев египтян. В самом деле, возможно ли, чтобы люди, которым не дозволено убивать даже домашних животных, кроме свиней, быков, телят (если только они „чисты“) и гусей, стали приносить в жертву людей. Притом Геракл прибыл туда совершенно один и, по их же собственным словам, был только смертным, как же мог он умертвить такое множество людей? Да помилуют нас боги и герои за то, что мы столько наговорили о делах божественных!»

Но предостережение Геродота не помешало другому, не менее значимому историку, Плутарху, повторять рассказы о том, что «в городе Илифии, как пишет Манефон, заживо сжигали людей, которых называли Тифоновыми, и, провеивая их пепел, рассеивали и уничтожали его. И это делали открыто и в определенное время: в собачьи дни» (то есть в дни перед началом разлива Нила). Тифоном Плутарх называет египетского бога Сета; Манефон, на которого ссылается историк, действительно был весьма уважаемым египетским жрецом и ученым рубежа IV–III веков до н. э., автором многочисленных трудов, в том числе по истории Египта. Но до нас эти труды дошли лишь в цитатах других авторов, и теперь уже трудно сказать, кто и почему ошибся: Манефон, Плутарх, древние переписчики или историки нового времени. Во всяком случае, сегодня считается, что сведения о человеческих жертвоприношениях египетским богам достоверными источниками не подтверждаются.

Крупнейший египтолог М. А. Коростовцев в книге «Религия Древнего Египта» пишет:

«Следует категорически опровергнуть встречающиеся на страницах некоторых так называемых научно-популярных книг нелепые утверждения, будто в Древнем Египте богу Нила ежегодно приносили в жертву молодую женщину. В основу этой информации, видимо, легло сообщение Плутарха о каком-то фараоне, якобы принесшем в жертву Нилу собственную дочь».

В трактате «О реках», приписываемом Плутарху, действительно сообщается следующее:

«Египет, сын Гефеста и Левкиппы, был царем этой страны. Из-за гражданской войны Нил перестал разливаться, и среди жителей начался голод. Тогда пифия изрекла, что изобилие наступит, если царь отвратит зло, принеся в жертву свою дочь. Теснимый бедами царь привел Аганиппу к алтарям. Когда ее разрубили на части, Египет, не снеся горя, бросился в реку Мелан, которая поэтому стала называться Египтом».

Но кем бы ни был автор этого трактата, сегодня никто уже не сомневается, что знаменитый историк Плутарх не имел к нему никакого отношения. Что же касается содержания текста, Д. О. Торшилов в своей книге «Античная мифография» пишет о нем:

«Самым замечательным свойством трактата является то, что он выдуман из головы от начала до конца. Сообщаемая в нем информация не имеет параллелей в других источниках…»

Коростовцев считает, что миф о приношении девушки реке Нил берет начало в следующем обычае, который, несмотря на христианизацию Египта, сохранился в качестве народной традиции вплоть до арабского завоевания. Во время разлива Нила египтяне спускали на воду судно, на борту которого находилась девушка, исполнявшая роль богини Исиды, Хатор или Нейт. Судно направлялось к так называемым «ниломерам» — сооружениям для измерения уровня воды. Девушка-богиня, естественно, совершала при этом все необходимые ритуалы, но в воду ее не бросали, и она возвращалась на берег живой и здоровой. Однако греки и римляне, для которых человеческие жертвоприношения были делом достаточно обычным, не могли поверить в столь безобидную практику и истолковали ее по-своему.