Война ведьмы - Клеменс Джеймс - Страница 37

— Тогда хоть поужинайте с нами.

Джастон, все еще колебавшийся, медленно кивнул.

— Думаю, мы могли бы провести приятный вечер в компании друзей, прежде чем собачиться с Порт Роулскими торговцами.

— Значит, решено. — Прежде чем кто-либо успел возразить, Мишель повела своего коня вперед.

Через некоторое время они вышли из чащи и оказались на опушке леса, на скалистом утесе. Среди деревьев прятался костер, весело горящий в сгущавшихся сумерках. Недалеко от костра были привязаны несколько лошадей, а рядом с ним стояли две хрупкие фигуры и настороженно глядели на пришельцев.

Могвид узнал старую целительницу, Маму Фриду. Рядом с ней стоял Мерик. Очевидно, эльфийский князь наконец-то достаточно оправился после нападения в Шадоубруке, чтобы подняться с постели. Но когда Мерик пошел им навстречу, Могвид заметил, что эльф тяжело опирается на толстую палку.

— Кто это с вами? — хмуро спросил Мерик, явно не обрадованный появлением неожиданных гостей.

Толчук отвел эльфа в сторонку и объяснил ему все, пока Мишель показывала остальным, где привязать лошадей. Очень скоро все занялись делом, и лишь Могвид остался стоять рядом с Фардайлом.

Могвид повернулся к брату.

— Что ты думаешь об этом парне, Джастоне?

Глаза Фардайла загорелись. В разуме Могвида возникла картинка — образ прошлого. Могвид увидел Фардайла в белых щупальцах крылатой твари, его мех обугливался в хватке чудовища. Джастон выпрыгнул из небольшой лодочки с ножом в зубах и освободил волка.

Могвид кивнул. Джастон спас Фардайлу жизнь, и с точки зрения сайлура волка и человека связывал долг крови. Как родич Фардайла, Могвид тоже был связан этим долгом, нравилось ему это или нет.

Фардайл ткнулся носом в ладонь брата и пошел к огню. Могвид не спешил присоединиться к остальным, ему все еще было неуютно среди такого количества людей — особенно незнакомых.

Вдруг рядом с Могвидом оказался Крал. Бывший оборотень вздрогнул от неожиданности. Взглянув на гиганта, Могвид заметил, что Крал оглядывает всех присутствующих с мрачным лицом, словно разделяя его отношение к незнакомцам. Могвид также заметил, что горец крепко сжимает свой топор. Но по крайней мере его оружие все еще было закутано в кожу.

Могвид начал было отворачиваться, но в этот момент свет костра упал на белесо-пурпурную, синюшную кожу, в которую был обернут топор Крала. Губы Могвида искривились от отвращения. Сайлуране знали зверя с такой кожей. То была кожа сниффера, злобной твари, охотившейся в густых лесах Западных склонов. Могвид вспомнил сниффера, напавшего на них с братом в огрских землях.

Не успел Могвид ничего сказать Кралу по поводу выбора кожи для чехла, как брови горца нахмурились, и он заговорил — голосом таким же низким и злобным, как рычание охотящегося сниффера.

— Я не доверяю этим людям, особенно этому, со шрамом, Джастону.

Крал взглянул на Могвида, который под этим пристальным взглядом мог только кивнуть. Могвид изо всех сил старался не дрожать. Может быть, это было просто воспоминание о нападении сниффера в горах, но на мгновение Могвиду почудилась во взгляде Крала голодная злоба хищника из самых темных на свете лесов. Он вздохнул с облегчением, когда Крал наконец отвернулся и пошел через поляну к костру.

Могвид с трудом перевел дыхание и на негнущихся ногах последовал за ним. Он никогда не видел Крала таким. Он присоединился к остальным, стараясь держаться подальше от горца. В свете костра глаза Крала мерцали красным, а лицо было непроницаемой маской.

Могвид смотрел на него еще секунду, наморщив бровь. Он увидел, как Крал протянул правую руку и потер кожаный чехол, скрывавший лезвие его топора. Он был уверен, что горец не отдает себе отчета в том, что его пальцы ласкают кожу с такой страстью, такими медленными, почти голодными движениями, словно грудь возлюбленной…

Могвид отвел взгляд и сглотнул. Где-то внутри у него проскользнула ледяная сосулька страха. Как все-таки горцу удалось устроить побег из гарнизона Порт Роула? Он ведь так этого и не объяснил.

Размышления Могвида прервала Мама Фрида, подошедшая к нему с тарелкой оленины и дикого лука в руках. Тикал, ее ручной тамринк, сидел у нее на плече и смотрел на Могвида своими огромными глазами. Крохотный зверек держал в ручке луковицу и откусывал от нее кусочки. Мама Фрида протянула Могвиду вилку.

— Угощайся, маленький человек, — предложила она.

Он знаком отказался — при мысли о еде его вдруг затошнило.

— Тебе надо поесть, — настаивала она. — У нас впереди долгий путь.

— Благодарю вас, — мягко сказал он. — Может быть, позже.

Пожав плечами, она отошла, а к Могвиду подсел Толчук.

— Должно быть, хорошо видеть брата в безопасности, — сказал он, указав куском мяса в ту сторону, где Фардайл принюхивался к лошадям. Пальцы огра были скользкими от жира.

Могвид в ответ кивнул на Мишель, беседовавшую с Джастоном:

— Ничто не радует нас так, как пребывание рядом с близкими, верно?

Толчук хлопнул Могвида по плечу.

— Кроме моей матери, и ты тоже быть мой родич, — сказал он. — В наших кланах я был изгоем-полукровкой. Оставив родину, я нашел себе двух братьев — может, и не по крови, но по крайней мере по духу.

Могвид взглянул на огра, пытаясь понять, не шутит ли он.

Но Толчук оглядывал лагерь теплым, спокойным взглядом. Он был искренен.

— Вы оба теперь быть мой клан, — закончил он.

Могвид уставился в пламя. Странно, но он вдруг обнаружил, что на глазах у него выступили слезы. Конечно же, причиной этому был просто дым костра.

Толчук внезапно схватился за грудь, с его губ сорвался стон.

— Толчук? — Могвид резко встал и наклонился над огром.

Толчук выпрямился и глубоко вздохнул. Его лоб блестел от пота.

— Все быть хорошо. Просто я никогда не чувствовал этого так сильно.

— Что случилось?

Толчук только покачал головой:

— Я думаю, случилась беда.

Крал стоял у опушки леса и наблюдал за трапезой.

Когда все наконец уселись у костра и принялись за еду, солнце уже коснулось западного горизонта, и через поляну протянулись длинные тени древесных стволов. Крал наслаждался приближением ночи. Черная магия обострила его и без того тонкие чувства. Черный плащ ночи ничего не мог скрыть от его взгляда, а острый слух различал биение сердца жертвы за сотню шагов.

И все же он слышал только громкий разговор и взрывы смеха, доносившиеся из лагеря. Он ненавидел этих пришельцев с их странными запахами и внимательными глазами. То были такие же охотники, как и он сам, и он им не доверял — не потому, что ожидал от них какого-нибудь грязного предательства, а просто потому, что в его тщательно выверенных планах их не было. Крал настороженно наблюдал за ними.

И поэтому он не почувствовал чужого присутствия, пока рядом не треснула веточка.

Он обернулся к темному лесу.

— Кто там? — рявкнул Крал. Лагерь у него за спиной немедленно затих. В четырехпалой руке он держал топор наготове, лезвие топора мерцало в последних лучах солнца.

Никого не было. Никто не двигался среди черных теней. Он прищурился и склонил голову набок, прислушиваясь. В глубине леса, с левой стороны, он услышал неровное биение оленьего сердца — и все. Он расслабил хватку на рукояти топора. Никого там не было.

И вдруг всего в нескольких шагах от него прозвучал тихий голосок:

— Я голоден.

Крал вытаращил глаза. Из-за кипариса вышел говоривший — крохотный голенький ребенок. Мальчик почесал у себя за грязным ухом и робко подошел поближе.

— У тебя нету сладкого пирожка?

Неожиданное появление ребенка потрясло Крала.

— Кто ты? — резко спросил он, чувствуя себя несколько глупо — он стоял с топором наготове перед ребенком, ростом еле достававшим ему до колена. И все же Крал чувствовал, что это не просто мальчишка. Он не слышал ни биения сердца мальчика, ни шума крови в его венах.

— Ты большой, — сказал ребенок, запрокидывая голову назад и восторженно вытаращив глаза. Похоже, топор его не пугал. Мальчик подошел к Кралу и протянул горцу ручку.