Личный друг Бога - Кликин Михаил Геннадьевич - Страница 25

– Поворачивай, – шепнул Глеб Ирту. – Дальше от берега…

Уши гоблина дернулись – он услышал тихий человеческий голос.

Ирт, поняв, откуда исходит опасность, схватился за шест, торопливо погрузил его в воду, уперся в дно – глубина здесь была в человеческий рост.

Гоблин повернулся, оскалив мелкие острые зубы. Он поднял острогу над головой – на четырех остриях-спицах билась серебристая рыбина.

– Руот’тору уат’трат, – сказал ему Глеб, и не сразу понял, что означают эти странные, сами собой вырвавшиеся слова.

Когда-то он жил среди гоблинов.

Он перенял у них искусство сражаться копьем и пытался овладеть их языком. Но научился произносить лишь это приветствие.

«Мяса и крови твоему племени».

Гоблин, не двигаясь, пристально смотрел на человека. Точно так же он смотрел на рыбу за миг до того, как пронзил ее острогой.

– Руот’тору уат’трат, – повторил Глеб громче и поднял над головой копье.

Плот медленно уходил все дальше и дальше от камышей…

2

– Ты думал о своем предназначении, Богоборец? – спросил Ирт однажды вечером.

Они лежали на плоту, меж ними горел костер; на реке было тихо, лишь изредка всплескивали рыбы, тревожа спокойную водную гладь, похожую на раскатанную пластину свинца.

– Предназначение? – Глеб держал над огнем прут с насаженным на него окушком. – Какое может быть у меня предназначение?

– Предназначение есть у каждого, – назидательно сказал Ирт. – Только Двуживущие его лишены.

– Я пока не расстался с мыслью, что я и есть Двуживущий, – сказал Глеб, и задумался, насколько это заявление соответствует истине.

Ирт завозился, перевернулся на спину, заложил руки за голову.

В пепельном небе вот-вот должны были появиться первые звезды.

– Мы созданы, а это означает, что у нас есть предназначение, – задумчиво сказал Ирт. – Иначе зачем мы? У кого-то из нас предназначение явное и конкретное. Например, принести в Мир некую вещь – сотворить ее, или отыскать, или выкупить. У других предназначение нечеткое – быть проводником у Двуживущих, работать в лавке, продавая оружие, содержать таверну… Иногда человек долго не может понять, в чем заключается его предназначение. Он мечется, пробует свои силы там и сям, ищет себя… Иногда ему кажется, что он понял цель своего существования. Но потом он разуверяется в этом, и снова начинает искать… А ведь предназначение может заключаться в поиске. Предназначение – это то, что ты делаешь. Ведь тебя сотворили таким. И если ты такой, какой есть – значит ты создан таким быть. Понимаешь?

Глеб хмыкнул, тоже перевернулся на спину, уставился в небо, не собираясь поддерживать этот разговор. А Ирт продолжал рассуждать:

– Если ты демон, как написано в твоей книге, и если тебя призвали, значит у тебя тоже есть предназначение. Тот, кто вызвал тебя, хочет что-то с твоей помощью получить. Хочет тебя использовать. В этом твое предназначение – и если ты не знаешь его, это вовсе не значит, что его у тебя нет.

«…в Мире начинается некая глобальная игра, – вспомнил Глеб слова Белиала. – Администраторы и модераторы раздают роли, готовят декорации…»

– Ты странный, Ирт, – поразмыслив, сказал Глеб. – Иногда мне кажется, что ты прост, как неотесанное полено. Но иногда ты начинаешь говорить о таких вещах, что мне хочется заткнуть тебе рот и сбросить с плота в реку.

Ирт тихо рассмеялся:

– Когда я был гребцом, меня часто скидывали за борт, привязав к длинной веревке. Рот, правда, не затыкали. Но я держал его закрытым, чтобы не захлебнуться.

– А ты думал о своем предназначении? – спросил Глеб.

– Да. Конечно. Много раз.

– И какое оно у тебя?

– Выживать… Я пережил многое и многих. Мне везет там, где не везет остальным. Я прошел через такое, что и рассказать страшно… Выживать – это то, что у меня хорошо получается. А значит, для этого я и создан.

– А что хорошо получается у меня?

– Пока не знаю, – сказал Ирт. – Кажется, убивать.

Глеб улыбнулся:

– Хорошая у нас компания. Умеющий выживать и умеющий убивать.

– Ты убиваешь, чтобы выжить, – заметил Ирт. – Значит, мы действительно похожи, Богоборец.

Что-то стукнулось о бревна, и товарищи приподнялись. Они думали, что незаметно подплыли к берегу, ударились о какую-нибудь корягу, торчащую со дна.

Нет же – оба берега были одинаково далеко.

А на воде рядом с плотом покачивалось нечто черное, бесформенное и лоснящееся. Глеб сперва решил, что это какая-нибудь дохлая рыбина, может сом, может огромный налим. Он уперся в тушу копьем, оттолкнул ее – и вдруг заметил, что из-под воды, из-под лоснящегося горба смотрит на него белое страшное лицо, окаймленное развевающимися волосами.

– Черт! – выругался Глеб, отпрянув и едва на наступив на костер. – Покойник!

Два берега отозвались гулким эхом, повторив слова человека. Далеко покатился голос по ровной глади реки, тревожа тишину.

Утопленник медленно перевернулся. Его неестественно длинная белая рука потянулась к ускользающим людям.

Ирт тоже вскочил на ноги, схватил шест, стал загребать им воду, словно веслом, уводя плот подальше от мертвеца.

А потом они увидели еще одно тело. Оно спокойно проплыло мимо; голые распухшие руки его двигались, и Глеб не сразу понял, что это рыбы щиплют их снизу, тянут, толкают, тревожат, не дают успокоиться.

Мраморное лицо покойника было устремлено вверх, к первым загорающимся звездам.

А из груди его торчала необычайно толстая и длинная стрела – если бы не оперение, ее можно было бы принять за дротик.

– Не нравится мне это, – ежась, пробормотал Ирт.

Глеб, хоть ничего и не сказал в ответ, был совершенно с ним согласен.

3

Ирт полночи боролся со сном, щипал себя, кусал руку, немилосердно тер глаза, дергал мочки ушей, плескал в лицо водой. Будь они на твердой земле, а не на плоту, он бы придумал, как одолеть сонливость – побегал бы, попрыгал, собрал бы дров, потолкался бы с Богоборцем.

– Да не мучайся ты, – шепотом сказал Глеб. – Ложись и спи спокойно.

Ирт упрямо помотал головой. Не нравились ему эти трупы, почему-то плывшие против течения. Пугала и черная вода, окружившая плот – крохотный бревенчатый островок с глазком костра в центре, с шалашиком, в котором и от ветра невозможно спрятаться. А где берега? Далеко ли? Случись что, как спасаться, куда плыть? Может, сразу на дно?

А есть ли оно здесь, дно-то?

Лучше уж наверх смотреть, на звездное небо, затянутое легкой дымкой. Лечь на спину, согнуть ноги, постараться забыть, что затаившаяся вода совсем рядом, вода кругом, а в ней, может быть, плывут сейчас покойники…

Всякое, конечно, в мире бывает. Но чтоб утопленники против течения плыли…

Какой уж тут сон…

Ирт заснул незаметно – прикрыл глаза на секундочку, и уже не открыл их, хоть и казалось ему, что он по-прежнему смотрит в небо и видит звезды. Ему снилось, что он лежит на плоту возле притихшего Богоборца и думает о пугающей встрече…

Глеб услышал, как изменилось дыхание товарища, перевернулся на бок, глянул в его сторону. Убедился, что Ирт действительно спит и шепнул:

– Спокойной ночи.

Сунув в огонь березовое полено, Глеб дотянулся до своей сумки, достал книгу, раскрыл ее наугад.

«Шелхот – душа утопленника; поднимается со дна и утягивает пловца на дно…»

Не решившись читать дальше Глеб перелистнул несколько страниц.

«Шиль – дух огня; обычно предстает в виде огненного столба, но может принять облик красного петуха, павлина или собаки; вызывается комбинацией заклинаний четвертого уровня „Призыв Сущности“, „Рождение Огня“ и „Вихрь“; может использоваться для осады…»

Глеб вдруг остро ощутил свою обделенность, неполноценность. Он и раньше, случалось, жалел, что выбрал путь воина, а не мага, но теперь это ощущение усилилось многократно. Оказывается, мир магов несравненно богаче, гораздо насыщенней, интересней.