Личный друг Бога - Кликин Михаил Геннадьевич - Страница 88

Они обернулись.

Глеб улыбнулся, увидев их вытянувшиеся лица:

– Что, не ждали? – Он с интересом заглянул внутрь пустой избушки. Хмыкнул, сказал: – Похоже на ловушку.

– Это не ловушка, – ответил Ирт и посторонился, позволяя Богоборцу войти. – Это наша крепость…

11

Веревку Ирт уложил точно по периметру круглого холмика, как и советовал Танк. Магия начала действовать, стоило только связать концы.

– Вы посмотрите на это! – крикнул Ирт, и его спутники тут же выглянули на зов.

Веревка набухала; толстые узлы рвались, выпуская зеленые побеги. Укоренившаяся нежная поросль стремительно росла и грубела. Все выше тянулись ровные, тесно сомкнувшиеся стволы, теряя листву и тонкие ветви, обрастая длинными шипами.

– А как мы потом отсюда выберемся? – спросил Богоборец.

Несомненно, отдых пошел ему на пользу, но все же он был еще очень слаб. Осунувшееся лицо, поникшие плечи, невнятный голос, тусклый взгляд и вялая мимика – как бы ни старался Богоборец показать, что он в порядке, эти приметы с головой выдавали его состояние.

– Дневной свет разрушит частокол, – ответил Ирт. Он уже привык быть соратником Богоборца. Но оказаться в роли его наставника!.. – И эту избушку тоже… По крайней мере, так мне объяснял Танк.

– Кто? – спросил Глеб.

– Пошли в дом, – сказал Ирт. – Я должен многое тебе рассказать.

Глава 2

Танку так и не сообщили, что за человек напал на него в парке. Более того – его запросы были проигнорированы, его недоуменные письма остались без ответа. Даже услужливый и многословный Ли Суань на этот раз отделался короткой пустой отпиской.

И лишь когда Танк, разозлившись, отправил одинаковые письма сразу нескольким адресатам, пригрозив все к чертям бросить, – только тогда он получил ответ.

Ему советовали успокоиться и довести работу до конца. Ему доказывали, что покушение никак не связано с проводимым расследованием. Его уверяли, что досадное происшествие в парке было случайностью…

Танк громко смеялся, читая полученное письмо.

1

Лежащая на полу бусина источала яркий голубоватый свет. Порой сияние начинало меркнуть, и тогда Ирт поднимал стеклянный шарик и несколько раз сильно его встряхивал.

Уставшие пони дремали в углу, опустив головы к большой охапке травы, но сон их был чуткий. Незнакомые запахи тревожили животных, жуткие звуки, доносящиеся с улицы, пугали. Пони вздрагивали, вскидывали головы, косились на людей. Успокаивались немного, видя, что хозяева спокойны, и, похрумкав травой, вновь забывались дремотой.

Ирт, скрестив ноги, сидел на вытертой волчьей шкуре и коротким ножом, не торопясь, обстругивал осиновую плашку. Горр спал. Он закутался в одеяло и накрыл голову грязной попоной – наверное, чтобы свет не мешал. Укладывался он долго – ворочался в углу, всхрапывал, вздыхал тяжело – и вот наконец-то притих.

Глеб, стараясь не шуметь, взялся разбирать вещи. Ирт сказал, что все это принадлежит Богоборцу, – то есть ему, – и в подтверждение своих слов протянул копье, на древке которого были вырезаны знакомые буквы. Глеб копье принял и некоторое время внимательно его рассматривал, пытаясь вспомнить, когда же он оставил на древке свою метку.

Может, подделка?..

Отложив копье, он открыл ранец и вынул несколько книг. Удивился: а они-то ему зачем? Он же никогда не занимался магией.

Из одного тома выпало несколько исписанных листов. Ирт тотчас встрепенулся, сказал:

– Прочти их.

– А что это?

– Твое письмо. Ты его написал для себя…

Глеб собрал листы. Они перемешались, но на каждом внизу стоял номер, и он принялся раскладывать их по порядку.

«…Все вокруг словно сговорились. Всё вокруг заставляет меня поверить в невозможное…»

Да, почерк очень похож на его. Но что за странная идея – писать письмо самому себе?

«…Все это может оказаться чудовищным обманом, психологическим экспериментом, программным сбоем, болезнью, кошмаром – чем угодно…»

Взгляд его выхватывал отдельные фразы. Они были совершенно незнакомы – он не помнил, что писал их когда-то…

Неужели подделка? Но для чего она?..

«Я, Глеб Истомин, настоящим письмом обращаюсь к себе…»

Он прочел первые строки, и уже не мог оторваться. Он читал, а в груди словно лед намерзал.

«…Епископ мертв. Ты тоже мертв. Вот уже несколько лет…»

Невозможно! Невероятно!..

«…Я точно знаю лишь то, что не могу заснуть и вернуться в реальность…»

Глеб задыхался.

Ему было невыносимо страшно.

2

Ирт с тревогой смотрел на побледневшего Богоборца.

Что творится к него в душе? Чего от него ждать?..

Он отложил недоструганную ложку, убрал нож. Сказал неуверенно:

– Самое время подкрепиться…

Еды у него было предостаточно: Танк, собирая товарищей в путь, подарил им бездонный кувшин, полный легкого вина, горшок, превращающий глину и песок в пшенную кашу, а камни – в говяжьи отбивные, и чудесный каравай хлеба – сколько бы мало от него не осталось – хоть одна крошка – он за пару часов вырастал до первоначального размера. Но Ирт волшебными вещами не удовлетворился и прихватил с собой большое количество простой, куда более привычной провизии.

– Что? – Глеб поднял голову.

Ирту доводилось видеть такие лица у оглушенных, потерявшихся ратников.

– Надо поесть… – повторил он и поднялся, намереваясь принести суму с харчами, но тут избушка содрогнулась от серии сильных ударов.

Вмиг пробудившиеся пони вскинулись на дыбы. Глаза Богоборца прояснились, руки его потянулись к копью. Ирт, забыв о еде, откинул угол расстеленной волчьей шкуры, выволок из-под нее небольшой холщовый тюк и, поругиваясь, принялся его распутывать.

Один Горр спал в своем углу, как ни в чем не бывало.

А на крыше словно дракон танцевал. Потолочные балки прогибались, скрипели и потрескивали; опилки и мелкая щепа сыпались на пол.

– Забыл, совсем забыл… – приговаривал Ирт, разматывая холстину.

Глеб, ладонью прикрыв глаза от падающего сверху мусора, изумленно смотрел на колыхающийся потолок.

– Что это?

– Откуда мне знать?! – Ирт наконец-то развернул ткань, подхватил на руки медное плоское блюдо с выпуклой крышкой, завертел головой, решая, куда его поставить. – Какая-то тварь перебралась через стену, а я совсем забыл о Курильне!..

– Что надо делать?

– Вынести эту штуку наружу и зажечь масло. Дым отпугнет нежить Черного Урочища. Ну, а если не отпугнет, так ослабит.

– Наружу? – Глеб глянул в сторону двери. Два толстых бруса запирали ее. Конечно, для того, чтобы вытащить их из скоб, много времени не потребуется. Но получится ли потом вернуть их на место?

Отпирать крепкую дверь, лезть наружу, в ночь, когда по крыше скачет неведомая тварь, – самоубийству подобно. Не надежней ли выждать?..

Топот на крыше вдруг прекратился.

Ирт и Глеб замерли, глядя на потолок.

– Ушел?..

Горр спал. А, может, умер тихо, незаметно?

Чуть успокоились пони. Они косились выпученными глазами на людей, трясли головами, роняя пену, и сипели – будто пытались что-то сказать по-человечьи.

– Ушел…

Ирт, держа перед собой Святую Курильню, осторожно подкрался к двери, приложился ухом.

Ночь была рядом. Она дышала, шептала, выла сотнями голосов. Лес шевелился за частоколом. Ветвями и корнями он пробовал прочность преграды, терся о нее стволами деревьев, обламывая острые шипы, пытаясь проложить путь для своих обитателей.

– Их там много, – прошептал Ирт. – Курильню надо вынести. Так велел Танк.

– Нет, – Глеб подошел к двери, загородил ее собой. – Здесь мы в безопасности. Что-то менять уже поздно. И слишком рискованно…

Ирт посмотрел Богоборцу в лицо. Кивнул, чуть улыбнувшись:

– Я вижу, ты окончательно пришел в себя.